Группа крови на рукаве. Том IV (СИ) - Вязовский Алексей Страница 20

— Нет, нет — Пол вскинул руки — Я к этим ребятам отношения не имею. Новость сообщил Рейтер. Там была и твоя фамилия.

— Ну была и была. Мне пора идти

— Ты не подумай, я умею быть благодарным. Как насчет пиара твоему отряду в Вашингтон Пост? Интервью, фоторепортаж? Нашу газету в первую очередь читают на Холме. Это у вас в Союзе — цензура и журналистов не ценят, а в Штатах — это четвертая власть. Как бы даже если не первая.

— На Холме?

— В Капитолии и Белом доме.

— Не откажусь — я протянул руку «Красному» — Как у вас говорят? Дил?

— Я свои долги помню — Пол крепко, до хруста пожал мне ладонь. Все-таки мощный парень. Здорово, что я его так быстро и главное без особых последствий уработал.

Выйдя за ворота дачи Левина передо мной во всей красе встал вопрос о том, как добираться в Москву. Я окликнул проходящую мимо женщину, узнал дорогу до станции электрички. Прямо по дороге, через леса — четверть часа быстрой ходьбы.

Пока шел, разглядывал местный дачи. Неплохо тут так устроились писатели — любит советская власть творцов пера и пишущей машинки. Почти все дома двухэтажные, с садом… У ворот стоят Москвичи, пара Волг. Последнее, наверное, у особо приближенных и обласканных.

Я дошел до какого-то трофейного старенького Мерса, в который лысый усатый мужчина, лет пятидесяти загружал стопки книг. Одна из них не влезла в багажник, рассыпалась. Усатый матюгнулся, начал собирать. Я решил помочь — присел рядом, нагрузился пятком толстых книг. Перевалил их в багажник.

— Поженян — коротко представился мужчина

— Орлов. Николай.

— А я Григорий. Из военных?

— Как поняли?

— По выправке. А чего брюки и рубашка мокрые? Под дождь попал?

— А был дождь? — я понял, что тему надо менять

— В том-то и дело, что не было.

Мы дозагрузили книжки в машину, я повертел одну из них в руках с фамилией Григорий. Штормовые ночи.

— Писатель?

— Скорее поэт — Поженян попинал шины Мерса — Вот, решил часть библиотеки на квартиру отвезти. Тут уже в шкафах не помещается.

— И свои книжки тоже?

— Не иконы, чтобы на них молиться — Григорий пожал плечами, кивнул на багажник — Как в том анекдоте.

— Каком?

— Умирает старый профессор. Лежит на диванчике, в кабинете, у диванчика — его старый фронтовой друг. Профессор голову приподнимает, показывает на книжные полки, висящие над рабочим столом.

— Это все — говорит — книги, которые я написал.

И голову опять на подушки роняет.

Собирается с силами, приподнимается опять, показывает на другую стену с книжными полками.

— А это — говорит — книги моих учеников.

И опять голову роняет.

— А вот помню — говорит — как в 1942 году в одной деревушке я санинструкторшу уговорил, и ничего у меня с ней не получилось, потому что сено мягкое было и у нее в него зад проваливался.

Приятель: — Ты это к чему?

Профессор:

— Эх, все бы эти книги — да тогда ей под жопу…

Мы посмеялись, Григорий вздохнул:

— Вот так и я. Пишу, пишу, а что толку? Ну вынесут эти книги передо мной на бархатной подушке. Может в школах будут проходить. Но потом все одно забудут и сдадут в макулатуру.

Я попытался вспомнить фамилию Поженяна и не смог. Не шибко большой ценитель советской литературы — разве что Стругацкие всплыли в памяти — может и правда, забыли его.

— Песня надо писать или сценарии к фильмам — сделал вывод я — Они подольше живут

— Пишу — вздохнул Григорий, закрывая багажник — Фильм «Жажда» не видел?

— Неа

— А «Никогда»?

— Тоже нет.

— Ну вот видишь… Набегут толпы графоманов и все, забудут.

— Да уж… Тогда и правда, задница медсестры выигрывает — хохотнул я — Ладно, мне пора, электричка ждать не будет.

Поженян предложил подкинуть до Москвы, но я отказался. Мне надо было окончательно просохнуть. Мы попрощались, я потопал в лес. Надеюсь на семейный ужин я не опоздаю — не хотелось бы узнать прочность новых сковородок Яны.

Глава 11

Поужинать мне не удалось. Уже на подходе к дому я увидел толпу. Рядом были припаркованы скорая и желтый милицейский Москвичонок.

— Коля! Иди к нам! — из толпы мне помахал рукой Ваня Кожедуб. За ним стояла Яна и жена аса. Мы поздоровались, я пригляделся к лицам. Они были бледные.

— Что случилось?

— Девушка выпала из окна

Яна взяла меня под руку, сжала предплечье — Коля, какой ужас!

— Погибла?

— Насмерть разбилась — тяжело вздохнул Иван — Я как раз со службы возвращался, пытался помочь, но какое там… Шея сломана, позвоночник, похоже, тоже. Я такое только на фронте видел.

Кожедуб махнул рукой, Яна глубоко вздохнула. Ее явно мутило.

Я мягко освободился от захвата жены, протолкался вперед. Труп уже был накрыт простыней, она уже успела пропитаться кровью. Люди ахали, тихо переговаривались.

— Товарищ, отойдите назад — усатый милицейский лейтенант грозно на меня посмотрел. Я достал удостоверение.

— Что тут произошло?

— Выясняем — буркнул усатый — Вызвал оперативно-следственную группу. Девушка не местная, документов не нашли.

— Даже так⁇ Ну ка отойдем.

Мы прошли к домовой клумбе, лейтенант представился Опанасом Степановичем.

— Какие-то подозрения? — прямо спросил я

— Да есть тут одна квартирка… сложная — милиционер почесал затылок — Были уже скандалы с жильцами. Золотая молодежь там живет. Сынок председателя Гостелерадио. Компании, пьянки. Богема…

Чем больше лейтенант рассказывал, тем больше я понимал — жопа. Девушка под простыней была раздета, врачи сказали, что есть следы насилия, которые редко бывают при падении — круговые синяки вокруг запястий и лодыжек.

— Папаша, товарищ Полумесяцев — Опанас пользовался возможность выговориться — Даже жалобу на меня подавал. Дескать, не имел права я вызывать его Петьку на воспитательную беседу. Балбес, на нем пахать надо, а у него пьянки, гулянки, музыка громкая до ночи. Соседи жалуются! Мама работает врачом — сделала сынку липовую справку, мол не может он ехать на комсомольскую стройку…

— Окна у квартиры куда выходят? — прямо спросил я

— Да сюда и выходят. Вон они, десятый этаж — милиционер махнул рукой вверх — Шторы задернули.

— Думаешь они девчонку выкинули?

— Больше некому. Остальные все у нас приличные — лейтенант задумался — Либо сама прыгнула. Тут следователям работа.

— А родители где этого Петюни где?

— На дачу уехали. Оставили сыночку квартиру, личную жизнь организовывать. Я туда уже поднимался. Музыка играет громко, мне даже не открыли. Сейчас опера приедут, поедем за санкцией прокурора — лейтенант упрямо сжал губы — Буду вскрывать квартиру.

— Да они вещдоки к тому времени уже уничтожат. Пойдем, может мне откроют.

Я приглашающе махнул рукой, потопал наверх. Лейтенант ныл, что надо все делать по закону, а мне просто хотелось кого-то замесить. Вот не вымахался я сам с этим Рэдом.

Звонить в 59-ю квартиру я не стал. Там и правда долбила музыка, и не просто какие-нибудь Битлы, а Iron Butterfly. Первая рок-группа, которая играла хэви-метал. Я ее слышал в Нью-Йорке — скоро по этому пути пойдут эйсидисики и прочие ганз энд роузес. Позвонил в соседнюю квартиру. Открыла бабушка-божий одуванчик.

— Опанас Степанович, наконец! — бабуля узнала милиционера — Да сделайте вы с ними что-нибудь! Ведь житья нет. На прошлой неделе заплаканная девица выбежала оттуда. Тушь размазана, ревет, как белуга. Спрашиваю, что случилось. А она бежать вниз…

— Карандаш есть? И тазик — остановил я поток жалоб — Мне на минутку

— Есть конечно

Мне выдали заточенный карандаш, я зашел в квартиру, набрал в тазик воды. Попробуем испытанный метод. Я сделал знак милиционеру, чтобы отошел от глазка двери, начал под нее лить воду. Потом позвонил.

— Эй, открывайте! — для верности бухнул несколько раз кулаком — Вы нас затапливаете!

Не подействовало. Ну что же, нам нетрудно второй тазик отправить под дверь. Воды в стране залейся. Не подействует — отключу электричество на щитке.