Война без людей (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович Страница 20

Наверное, мне не стоило вообще думать на эту тему. Наверное, у реальности есть что-то вроде строптивого, вредного и совершенно бессовестного сознания, которому абсолютно плевать на то, что у Вити нервяки, что его накануне почти час поджаривали электрическими зарядами, а затем долго делали голову. Реальность решила, что Вите и так всё слишком жирно в этой жизни далось, поэтому пора немножко встряхнуть этого зажравшегося гада.

…вместе со всем городом.

Оглушающая вспышка боли внутри заставила меня банально сложиться на тротуар, роняя авоськи. Короткий хриплый стон, несколько мучительно длинных секунд полной дезориентации… и пустота внутри. Знакомая пустота, страшная, которая мне до сих пор нет-нет, но снится.

Тоже самое, что случилось с нами в Южной Африке. Импульс, отключающий силы неосапиантов. Только… мысли в голове путаются, но я хватаюсь за них как за спасательный круг, не хочу уплывать. Рядом стонет Пашка, тихо пищат сестры-близняшки, а я смотрю в начавшее уже темнеть небо предновогоднего дня, судорожно вспоминая, заставляя себя думать, анализировать, действовать. Не отключаться.

Импульс сильнее и глубже. Если тогда он просто накрыл меня болевым одеялом, которое тут же сползло, то сейчас — нет. Он еще действует, еще давит.

Небо надо мной пульсирует. Лежу и жду, когда оно кончится. Ничего больше не остается. Даже просто мыслить и то — подвиг. Бессмысленный и беспощадный.

Стемнело резко. Сознание? Нет, на месте. Просто надо мной наклонился человек. Женщина лет тридцати. Самая обыкновенная, если не считать её роскошного серебристого пальто с капюшоном, накинутым на голову. Под ним обычное славянское лицо, безо всяких отличительных черт, чуть худощавое.

— Как отпустит, слизнявый, — знакомым девчоночьим голосом проговорила женщина, — беги домой. У тебя там мертвяк грозит появиться. Ходить будет. Мухи заведутся. Ой как нехорошо получится!

Что? Почему взрослый человек говорит голосом подростка? Я знаю этот голос. Слышал… дважды. Вчера. «Слизнявый»… Она! Та, что была в Управлении! Как тяжело… так, стоп, что? Мертвяк? Ходить? Появиться…? Мертвец из Дремучего⁈

Ходячий труп посреди Стакомска?!! Тот самый, кого мы встраиваем в стационарные ограничители⁈

Женщина с невнятным скрипучим воплем безмерного удивления отлетела на пару метров, когда я, совершенно ничего не соображая, взорвался трансформацией перехода в туманное состояние. Да и сам, лишь уловив, что она кричит нечто очень удивленное и матерное на фоне кучкующихся вокруг агонизирующих неосапиантов граждан, уже летел сломя голову домой, разрывая по пути провода электропередач, снося дорожные знаки и пугая людей до усрачки.

Выстрелы? Кто-то палит из автоматов? Плевать! Мне домой нужно!

Твоюматьтвоюматьтвоюмать!!!

Момент, когда импульс пропал, я ощутил неожиданным прояснением рассудка, но столбу и светофору, закрепленному на нем, было уже всё равно. Категорически плюя на то, что мой прорыв до общаги уже вполне тянул на террористический акт по сопутствующим повреждениям, я серой пулей влетел на территорию Коморской, игнорируя выстрелы двух турелей с крыш, начавших меня осыпать свинцом. Такой же пулей, даже ядром, я воткнулся в двери «Жасминной тени», разнося их в хлам.

И застыл на секунду, соображая, что делать дальше.

— Ши…по… — из-за угла показалась тяжело дышащая баба Цао, ползущая по полу, —…ч-то?

— Где все⁈ — рявкнул я.

— У… тебя… все. Вику-ся… у себя, — старая китаянка всё увереннее говорила, приходя в себя, — Лысая и ледяной у…

— Помогите!! — визгливо прокричали надорванным голосом сверху, — Тимуру плохо!!

Он!

— Что случилось⁈ — крикнула мне вслед Цао, но я уже пёр по ступенькам наверх.

Коробку было не просто плохо. Он лежа подпрыгивал на полу, а из его глаз, рта и ушей вытекала бурая густая пена. Пальцы мужика скребли по полу с такой силой, что ногти, брызгая кровью, трескались и ломались при каждом движении. Кожа моего бывшего неприятеля не просто бледнела, она выцветала и меняла текстуру. Лысая Ленка, завывая паникующей сиреной, приплясывала над ним, явно не представляя, чем помочь.

— Виииитяяяяя!! — завыла она, ни на микрон не испугавшись моей формы, распластавшейся на дверном проеме жутким кальмаром, — Тимууу…

У меня не было времени. Понимаете? Не было. Кому как не мне знать, что я не могу дотянуться до каждого уголка «Жасминной тени», чтобы проверить сразу всех? Время было, поле «живого мертвеца» действует далеко не сразу, несколько минут есть, но… я просто не мог рисковать. Не имел права.

Всё, на что меня хватило — это подхватить взвизгнувшую Ленку и выдворить её из помещения, буквально сунув ту в руки уже поднявшейся за мной на этаж Цао Сюин. Рыкнув «Изолировать!», я… снова замер над агонизирующим телом того, кто жил с нами. Запутавшегося человека, способного неогена, сильного бойца, просто… соседа.

Еще секунда.

Долгая-долгая-долгая секунда колебаний.

А затем я резко опустил одно из своих «щупалец» вниз, превращая верхнюю половину черепа Коробанова в разлетающиеся по углам комнаты ошметки плоти и осколки кости. И улетаю. Мне просто некогда.

Дальше? Дальше много чего было. Был перенос бабы Цао и призраков на первый этаж вместе с шаром её способности, в котором сидела выпучившая глаза Довлатова, была моя обратная трансформация в человека. Точнее, в существо, способное шутя выламывать двери лифтов, разносить кабины, освобождать дверные проходы…

Я буквально разнес лифтовую шахту, разодрав кабину так, чтобы, если что, мог бы эвакуировать своих девчонок. Напугал их, ворвавшись в комнату, находившуюся достаточно глубоко, чтобы импульс их не задел. Не успокоившись ни на секунду, выволок всех на крыльцо «Жасминки», а затем ринулся на поиски остальных. Вася, Викусик, Ленка… все были живы, здоровы и напуганы. Когда за них взялась баба Цао, даже не подумавшая меня останавливать, я вновь накинулся на общагу. Выломать все двери, заглянуть в каждое помещение, проверить всё. Все комнаты. Во всех трех зданиях. Разломать и разорвать всё, что встретится мне на пути, не дать ни единого шанса для потенциальной трагедии. Крушить, проверять, лететь дальше, четко держа в голове, что при первом же уколе «поля мертвеца», я взлетаю вверх, беру всех, кого смогу поднять, и уношу…

Всё это оказалось зря. Будущим ходячим трупом был именно Коробок.

Это мы узнаем потом, через несколько часов, сидя всем составом в НИИСУКРС на одном из верхних этажей. Я буду ходить взад-вперед, поскрипывая надетым на меня КАПНИМ-ом, под прицелами троих охранников, буду курить как два паровоза и одна тележка, и… всё подтвердится. Один из незнакомых мне ученых или врачей, фиг разберешь этих белых халатов, подтвердит результаты вскрытия — организм Коробка проходил реактивную трансформацию, ткани его тела уже не были человеческими. Нам дадут пять минут, чтобы кое-как успокоить Ленку (благо что тела она не видела), а потом сдёрнут всю мою «семью» к Окалине.

Меня, Юльку, Янлинь, Веронику.

Не вниз, а вверх. Временный кабинет товарища майора будет под самой крышей, в каморке метров на сорок квадратных, да еще и наполовину заставленный аппаратурой, за которой будут сидеть люди с угрюмыми и сосредоточенными лицами. Поэтому Нелла Аркадьевна и утащит нас в другое помещение, где внезапно окажутся товарищ Молоко и рыжая, тощая и плоская Лариса Ивановна Полушкина, которых тут же загородит от меня своей могучей грудью присутствующий на встрече Колдун. В ответ я заливисто проматерюсь о том, где видел свои импульсы на почве той дичи, что творится, обе дамы, испуганно выглянув из-за Алексея, удостоверятся в моей искренности, а затем мы начнем очень внимательно слушать майора.

— Изотов, ты в норме? — первым делом поинтересовалось моим благополучием начальство.

— На людей кидаться не собираюсь, — осторожно ответил слегка успокоившийся я, — А…

— Мне уже переслали твой доклад, нет времени на обсуждения, — отрывисто бросила тут же потерявшая ко мне интерес блондинка, — Тов… ребята, у нас тут кризис. Очень большой. Для вас есть особенное задание. Но сначала о том, что вы должны знать…