Ленинград' 84 (СИ) - Коруд Ал Страница 20

Если в понедельник ничего интересного в ломбардной лавке не произошло, то четверг меня изрядно удивил. Пришел уставший после четырех пар. Глеб улыбался уже как своему, я тоже не выделывался. Здоровался со всеми по-товарищески. Корпоративность в их среде значит многое. Если тебя приняли в свои, то так и будет.

— Проходи, сейчас чаю принесу с пирожными. А то выглядишь, как бледная моль.

— Учебы много.

— Понимаю. Сам из таких.

Чай точно из пакета со «Слоником». И пирожные знакомые. Их почему-то в Союзе называли сэндвичами. Вроде как тот должен быть обычным бутербродом с мясом? Отчего тогда сладкий? Много загадок таится в советской обыденности.

— Студент?

— Ага. В финансово-экономическом числился.

— И?

— Да на фиг. Я здесь за неделю подниму больше, чем экономистом в какой-нибудь шарашке.

— Ну, вольному волю!

— Понятливый.

Я поднялся, пора бы и за работу. За просто так на островке капитализма не кормят.

— Есть чего?

— Пошли.

Не знаю, Моисеич меня проверял или так карты сложились. Но две свежие товарные позиции оказались с заметным душком. В первой в металле явно недоставало золота. Глеб воспринял мои слова нормально.

— Мы и сами сомневались, потому никаких обязательств не давали. Сунули квитанцию, что отправим на экспертизу. Сейчас точно повезем к ювелирам.

— Мутные пассажиры?

— Врубаешься. Сработаемся!

Ну еще бы ему не сработаться. Палева меньше, платит не он. Знаю я таких хитропопых товарищей. Сядут тебе на хребет и с ветерком поедут. Но покамест пусть живет. Мне с ним детей не крестить.

От второго «подарка» я чуть не отшатнулся. Так от представленных монет полыхнуло рубиновым. Я же помню этот цвет! Он появился в тот момент, когда я забрал жизнь Оборотня и порезался о его меч.

— Ты чего?

— Глеб, мля, вы где эту дрянь откопали?

У продавана лицо разом вытянулось, как он бешенство в моих глазах увидел.

— Чего?

Вот заладил, болван.

— Моисеича срочно зови! На этом золотишке море крови. Оно фонит, как ядерная бомба!

— Сейчас!

— И убери его в темный мешок.

Пока ждали «хозяина», Глеб отпаивал меня Рижским бальзамом с чаем. Моисеич прилетел минут через двадцать. Выслушал мой рассказ и весь почернел.

— Подозревал нечистое. Но так…

— Я бы на вашем месте тех, кто вам такое подсунул, подвесил за яйца.

Моисеич некоторое время разглядывал выпуклыми зенками чересчур наглого студента, затем обронил:

— Успокойся, Ванек! Ты свою работу сделал. Золото — такая вещь, что зачастую притягивает к себе не самых лучших людей. Но что поделать, оно стало мерилом всего. Не мы это придумали. Но я разберусь.

— Вы не догоняете. На нем кровь невинных младенцев. Ваша карма станет речной.

Вот сейчас я его смог удивить. А то сидит с непробиваемой мордой, весь из себя бизнесмен.

— Ты видишь так глубоко?

— Еще не так ясно, но да.

Директор ломбарда задумчиво кивнул. Пошамкал губами и протянул мне конверт.

— Как и обещал. Ты заслужил премию. Приходи в следующий четверг, пожалуйста. Я приведу интересных людей с товаром. Оценишь. По деньгам не пожалеешь.

— Иосиф Моисеевич, мы вроде договаривались работать только с вами?

— Не хочешь?

— Категорически нет. И это мое последнее слово.

Мне вовсе не нравилось стать игрушкой чужих сил. Коготок увязнет, засосет всего в болото. Моисеич увидел в моих глазах непоколебимую уверенность и пожал плечами.

— Как знаешь. Тогда работаем вместе.

В конверте оказалось даже не две стипендии, а больше. Ненароком промелькнула мысль, может, ну его, эти принципы? Бросить институт и заработать первоначальный капитал. Но я легковесно отбросил её в сторону. Мир, в который я с чьей-то помощью свалился, предназначен для иных свершений.

— В холодильнике должны быть продукты. Сделай мне, пожалуйста, бутерброд.

Настя вошла в кухню, накинув сверху мою рубашку. Умные женщины знают, что выглядят в мужских сорочках безумно сексуально. Это её кто-то научил или сама дошла?

— Вот еще. Потолстеешь!

— Кто, я?

Возмущению Насти не было предела. Она подняла край рубашки, оголив бедро, и положила руку на тонкую талию.

— Ладно-ладно!

Разлил по изящным чашечкам кофе, заглянул в холодильник. А неплохо живет советская Эстония! Салями, буженинка, два виды сыра и масло. И все так аппетитно пахнет!

— Твоя родственница буржуйка?

— Нет, — Настя намазывала масло на черный хлеб с тмином. — Она шишка в Интуристе.

— Ого! Тогда все понятно. Связи!

— Понимаешь. Ум, как вкусно!

Мне нравилось смотреть, как Настя ест. Говорят, что обычно так делают женщины. Это в них вбит этакий инстинкт. Накорми, спать уложи и потом пользуй. Сейчас у нас получается наоборот. Из-под светлой челки блеснули лукавые глазки:

— Ванечка, может, еще «Вана Таллина»?

Я улыбнулся и потянулся за бутылкой местного ликера. В небольших количествах он был безумно вкусен. Позже его вкус испортится. Как и многое другое.

— Хорошо то, как!

Настя подняла руки, провокационно раздвинув полы рубашки. Затем я ощутил под столом на своем бедре её стопу, которая поднималась все выше и выше. Куда она метила в итоге стало понятно сразу.

— Настя!

— Что?

Какие невинные могут быть глаза у девушек! Всегда поражался такому их качеству. Натворят делов, а потом сидят в уголке, как невинные овечки.

— Ты что творишь?

— Проверяю, насколько ты хочешь меня.

— Совсем с ума сошла, старушка.

— Это кто старушка! — девичья ножка тут же оказалась там, где и хотела, а я ойкнул. — Ну, ты и монстр! Ваня, ты везде большой!

— Есть возражения?

Слова уже лишние, так и недоев бутерброд, хватаю одну наглую блондинку, перекидываю через плечо и тащу в спальню, как первобытный мужик добычу. Вдобавок хлопаю ладонью по аппетитной заднице. У нас там и в самом деле творятся пещерные страсти.

— Избушка, в этот раз ко мне задом!

— Ой! Негодяй… противныыыый…

Если в субботу накрапывал дождь, то сегодня сквозь серые облака то и дело прорывалось солнце. Порывистый ветер не мешал нам много говорить и постоянно смеяться. Многие из прохожих с улыбками оборачивались в нашу сторону. Романтичные пары всегда вызывают у людей позитивный настрой. Ты вспоминаешь себя, думаешь о хорошем будущем. Поэтому нас пропустили без очереди в кафе, где мы неспешно позавтракали блинчиками с вареньем, затем пили отличный кофе. В Таллине разрешают взять чашку и постоять на улице. Это так прекрасно держать в руках чашку горячего кофе и смотреть сквозь ароматный дымок на сияющее лицо подруги.

Настасья вчера и сегодня была в ударе. Как будто некий бес вселился в девчонку, и она вовсю оттопыривалась. Я даже не ожидал подобной искрометности и понемногу включился в веселье. В последнее время создается впечатление, что у меня молодеет и душа. Так мы и продурачились весь день, просто бродя по улочкам советской Европы. Упираясь в милые тупички, поглаживая камни, что еще помнили Тевтонских рыцарей. Купили бутылку «Вагу Таллина», распивая ее по очереди прямо из горлышка.

Дальнейшее поразило меня. Нет, я уже догадывался, что Настя мне отдастся. Намеки были даже не прозрачными, а скорее откровенными. Я же этого момента несколько побаивался. Новое тело, практически незнакомая девушка. Годы, когда менял дам как перчатки, оказались далеко позади. И близость была только с женой. Но все страхи и сомнения заглушила та волна, что захлестнула нас обоих с головой. Очухался уже на ней. Скажем так, в рабочей позиции и во время движухи. Настя оказалась девушкой горячей, а меня подгонять было не надо. В итоге случилось чистое сумасшествие, которое не прекращалось часами. Лишь под утро вырубился, исчерпав мужскую силу.