Новая жизнь 5 (СИ) - Хонихоев Виталий Страница 21

— Конечно — Кэзука.

— Однозначно — Мико.

— Да не в жизнь! — одинокий стон Хироши.

— Надо сказать, что принц Гэндзи в произведении Мурасаки Сикибу описан не просто как Дон Жуан, которого влекут лишь победы на любовном фронте, но и как чрезвычайно ответственный и заботливый человек, как надежный спутник жизни, готовый пожертвовать многим ради своих женщин, даже если ему от них уже ничего не надо. В свою очередь все согласны с тем, что Юная Мурасаки в произведении Мурасаки Сикибу — написана как альтер-эго автора, придворной дамы, жены Фудзивары Нобутаки и изначально даже повесть называлась как Мурасаки-но-моногатари… так что с точки зрения оценки героя как литературного персонажа — да, Гендзи обязательно понес бы портфель своей возлюбленной… и не только ее.

— А что я говорила! — выкрикивает Мико: — Ееее!

— Но с точки зрения обычного поведения мужчины в эпоху Хэйан, это маловероятно. Как и в повести о прекрасной Отикубо — герой идеализирован с точки зрения автора. В ту далекую эпоху благополучие и выживание женщины очень сильно зависело от мужчины, женщины сами по себе даже субъектами не являлись и только их степень влияния на мужчин могла быть принята в расчет. Потому вряд ли настоящий Гендзи носил бы за нами портфели.

— Ну, с точки зрения влияния на мужчин ты бы преуспела в любую эпоху — замечаю я: — природный дар у тебя, Натсуми-тян.

— О, я приму это как комплимент, Кента. — Натсуми нарочито не пользуется суффиксом, не могла она забыть. Тут это автоматически, с молоком матери впитывают… так что это «жжж» неспроста.

— Однако, должна заметить, что ты и сам умело влияешь на окружающих… обычно раздевая их и используя свою силу в непотребных целях. — замечает она и периферийным зрением я вижу, как вспыхивает алым цветом уже было успокоившаяся Мико: — твою бы энергию да в мирных целях! Ты подумывал о том, чтобы убеждать людей прекратить суициды, войны и насилие по всему миру вместо того, чтобы трусы с них стягивать? Ты недооцениваешь себя, Кента, а мог бы помочь всему человечеству идти в мире по пути прогресса и благополучия…

— Например мог бы террористов уговаривать трусы снять — замечает Кэзука, идущая рядом: — а потом полиция врывается, а террористы все без трусов!

— Нету у меня никакой силы — отвечаю я: — лишь здравый смысл и умение внятно формулировать свои мысли.

— О. Это и есть твоя сила. Этого более чем достаточно… — Натсуми вздыхает и на какую-то секунду я вижу, что она очень устала, хотя время — утро. Что с ней?

— Иногда мне так хочется сказать, что я окружена идиотами… — задумчиво говорит она: — кстати, Марика передавала привет и спасибо… тоже идиотка, как по мне… но друзья детства, что поделать. Может с твоей помощью за ум возьмется… а что там за история с ее парнем случилась?

— Хм. А я уж окончательно решил что ты все и всегда знаешь — отвечаю я: — обычно ты вперед меня такие вещи узнаешь…

— Не все и не всегда. Я просто хорошо умею слушать. — пожимает плечами она и мы идем дальше.

У ворот школы стоит Наоми, она держит свой портфель спереди, двумя руками и опирается спиной на стену, увидев нашу компанию с Хироши, несущим портфели позади — она выпрямляется и ждет, пока мы подойдем. Делает шаг вперед и склоняется в приветственном поклоне. Выпрямляется.

— Доброе утро, Кента-кун, Хироши-кун, Натсуми-тян, Мико-тян, Кэзука-тян.

— Доброе утро, староста. — кивает Натсуми, кланяются остальные.

— Доброе утро, Наоми-тян — кланяюсь я в свою очередь. Наоми серьезна, она не может себе позволить эти ваши всякие эмоции, особенно на виду у всех, у ворот школы, она тут как официальный представитель, а еще ее немного смущает Хироши. Мимо нас проходят редкие школьники, кто-то смотрит на нас, кто-то нет, торопится в школу. Обычное дело — несколько учащихся встали поприветствовать друг друга. Бывает.

— У нас сегодня первым уроком математика — зачем-то сообщает она, присоединяясь к нашей процессии и в школьный двор мы входим уже втроем.

— А после математики будет история — добавляет Хироши и на какое-то время мы становимся обычными школьниками, который обсуждают невыученные уроки, последние сплетни и отвратную еду в школьной столовой. Еда, кстати, здесь на удивление ничего…

— Кента! — что-то врезается на меня на полной скорости и только потому, что я успел отступить чуть назад и упереться ногой как амортизатором удара в асфальт позади — я не упал. Подхватываю Томоко (а кто это еще может быть) и заглядываю ей в глаза.

— Наконец ты пришел! — говорит она и глаза ее блестят: — а у нас тут такое! Кругом! Все как с ума посходили! А я им говорю — курицы вы глупые, а они меня не слушают! Никого не слушают, ни меня, ни Наоми, я Натсуми просила повлиять, а она только посмеялась…

— Кхм… — кашляет Натсуми и я только сейчас замечаю, что она стоит по правую руку от меня, совсем рядом. Томоко замечает Натсуми и смущается. Отстраняется от меня и прячет руки за спину.

— Если мы не прибавим шагу мы опоздаем — замечает Натсуми в пространство: — а первым предметом математика…

— Да! Точно… пошли, по дороге расскажешь… — говорю я Томоко и она послушно пристраивается ко мне слева — место справа уже занято Натсуми и ее девочками. Что-то меня волнует, царапает на подсознательном уровне, но я слишком занят, я слушаю Томоко, которая говорит что ее к директору вызывали, что девчонки из параллели с ней дружить теперь хотят и что парни этой школы и Академии из Гизы создали коалицию «Ненавистников Кенты» и теперь везде расклеивают маленькие такие листочки, где пишут про меня всякие гадости, что им назначили нового школьного психолога и что она уже успела поссориться с Мидори-сан, а Мидори-сан почем зря с человеком ссориться не будет, раз поссорилась, значит плохой человек, а ей еще к ней на прием после обеда идти, и тебя тоже вызывали, но главное…

Тут мы заходим в двери и нам поневоле приходится «ужаться», чтобы войти в дверь по одному. Я машинально — замедлил ход, чтобы пропустить вперед девушек, приучен так и в прошлой жизни, и в этой — девушек вперед пропускать. Тем более — Королеву-Мать, Альфа-Прайм и Коллективный Разум Социального Улья — Натсуми. И конечно, Наоми, конечно, Томоко и всех остальных. Кроме, разве что Хироши. К моему удивлению — Натсуми остановилась, как только я замедлил шаг. Остановилась и Наоми. Замерла на месте Томоко, опасливо поглядывая на остальных. На Мико и Кэзуку я не обратил внимания, но был уверен, что те последовали примеру Натсуми, она же у нас за них всех думает, никакой фронды в рядах черно-белых нет, не было и не будет. Единым фронтом выступают девушки, им бы на синхронное плавание…

Какое-то время мы все стоит перед дверью — я, пропуская Натсуми и остальных и остальные — пропуская меня. Ну… хорошо. Я пожимаю плечами и прохожу в дверь первым. За мной следует Натсуми, затем Наоми, Томоко, Мико и Кэзука. Позади всех плетется Хироши с портфелями. Прямо напротив входа, у шкафчиков с обувью — стоят две группы школьников. Одна — с разноцветными шариками и плакатами, на плакатах нарисованы сердечки и написано мое имя, что-то еще, не успеваю прочитать. Вторая группа — мрачно насупившаяся. И в той и в другой группе есть и мальчики и девочки.

— Это что еще такое… — останавливаюсь я, разглядывая этот натюрморт. Хотя с точки зрения технической — скорее пейзаж. Ээ… групповой портрет? Никогда не был силен в искусстве.

— Добро пожаловать в школу! Кента-кун! — хором скандируют те, что с плакатами и шариками. Те, что без — молчат. Смотрят недружелюбно, я такие вещи кожей чувствую.

— Те, что справа — твоя группа поддержки. Армия твоих поклонников и их самопровозглашенный лидер, Аой Сурогава. — сообщает мне Натсуми, появляясь рядом: — а те, кто слева — это клуб твоих хейтеров. «Ненавистники Кенты», во главе с их не менее самопровозглашенным лидером Тсубаки Аой. Интересно, что она — тоже Аой… девушки с этим именем явно неравнодушны к тебе.

— Вот! — шепчет в ухо Томоко: — а я говорить сперва не хотела, но у тебя полно хейтеров в школе! Парни говорят что тебя побить надо, но только после твоего боя с этим жутким тайским боксером никто не решается, даже глава клуба каратэ отказался. Но они деньги собирают на какого-то бойца из-за границы!