Чердынец - taramans Страница 21

— Получается — я боль эту на себя вытягиваю! Потому и обязательно нужно водой руки обмыть — иначе сам болеть будешь! Так скажем — смыть эту боль водой! Проточной, и лучше — хорошим напором! Да и не всем и не всегда я помочь могу. Так… только если слабенько как-то.

— Я больное место у людей чувствую, как тепло, а иногда и жар сильный. Ну — это то понятно, где боль, там и воспаление! Вот я как бы вытягиваю на себя этот жар. Даже и не знаю, как объяснить толком… Тут пробовать нужно — получится или нет.

— Вот с ногами, Юра, я связываться не хочу. Побаиваюсь я — человеку навредить больше, чем помочь! Там же и варикоз, и тромбофлебит и еще куча всяких болячек! Начнешь массажировать, стронешь тромб и — привет! Не-не-не… Я — так только, помаленьку. Даже с позвоночником, если что-то серьезное — не возьмусь!

Дядька этот был крайне интересным! Учился в УрПИ, и вроде бы даже был знаком с Дятловым. Хотя мне в то время было вовсе неизвестно, кто такой — этот Дятлов! Потом работал в сельской школе на Алтае, дорос до директора. После этого — КрГУ, преподавал. Потом уже перебрался к нам в Тюмень. А дальше — его соблазнили должностью директора в Кировск. И везде он занимался с детьми туризмом!

— Я ведь, Юра, и Алтай весь ножками прошел! И Урал, особенно — северный! На столбах Красноярских — нет там ничего, что я не видел, руками бы не потрогал! И даже на Памире бывал! На Камчатку с ребятами ездил!

— В горах, Юра, особенно — наших, сибирских очень много всего интересного есть! И непонятного тоже! Да… и страшноватого тоже немало встречается!

— А что ученые, что ученые! Если ученый с именем, давно и прочно обосновался где-нибудь в Москве, Ленинграде или даже Новосибирске — то ему эти вот загадки и тайны — и даром не нужны! Они ему жить — мешают! Привычную картину нарушают и людей простых с затверженных догматов сбивают! Люди вопросы начинают задавать, а как на них ответить — ученые не знают! Значит, что? Не вижу, не слышу, не скажу! Ага-ага… как те три обезьяны!

— А что альпинисты? «Альпы», они же… ну, скажем так — снобы они! Для них только сами «альпы» и существуют! Все остальные — профаны, не достигшие того уровня знаний, который есть у них! А они значит — дзен постигли, ага! Да у «турья» (это они нас, туристов, так называют!) такие маршруты есть, что и не всякий «альп» по таким ходил! Да и внутри их общества тоже такие склоки — что ты!

Рассказывал он про уральские метели, когда просто выжить — уже счастье! Про саянских снежных дев, с которыми лучше не встречаться! Про глаза туристов, которые к концу маршрута из карих становились небесно— голубыми!

После встречи с ним, я и стал пробовать, ну так скажем — лечить. Не получалось! Точнее — получалось редко. И что тут было — просто массаж помог или это лечение «включилось», я даже не догадывался. До тех пор, пока несколько раз вдруг не начинал недомогать, после массажа. Ага… Руки-то мыть я не всегда вспоминал! Чаще — забывал. Стал присматриваться, прислушиваться к людям и себе. И начало помаленьку получаться, не всегда, далеко не всегда! Даже — редко! Но начало получаться…

Но вместе с тем, появилась какая-то боязнь что-нибудь на себя перетянуть. Старался отнекиваться от массажей; с незнакомыми людьми — и вовсе не связывался, отшучивался больше. Но своим — тут уж не откажешь, тем более, когда уже не раз, и не два помог. Не все я мог лечить, далеко не все! Даже — наоборот, очень малый круг хворей. Боль там головную снять; спинку потянуть, напряжение снять; ноги чуть полечить, размять. Общую усталость чуть уменьшить, расслабить человека. Баловство, одним словом!

Но здесь — реально стало маму жалко!

— Мам! Давай я попробую помочь! Ты, вот давай — ложись на диван, голову вот так — на край, на самый, чтобы и тебе и мне удобно было, — я старался не замечать взгляды бабок!

Мама сначала отнекивалась, пыталась отшутиться, говорила, что боль сама пройдет, но потом — согласилась. Возился я долго, волновался больше. Еще волосы у мамы — шишкой на затылке, их же распустить нужно, уложить так, чтобы не мешались.

Но — получилось! Получилось! Мама притихла, лежала молча, наверное, прислушивалась к себе. Потом она с удивлением протянула:

— А ведь ушла, боль-то! Правда — ушла! Вот только в сон что-то потянуло, — не удержалась и сладко так, протяжно зевнула, прикрыв рот ладошкой.

Бабки все это время по очереди заглядывали за занавеску. Я не выдержал:

— Ну чё вы над душой-то стоите! Самим бы понравилось такое? Мешаете же! — те, что-то ворча, вернулись за стол.

— Баба! Ты в рукомойник воды налей побольше, да по прохладней, желательно! А то там степлилась уже наверное! — вот руки вымыть нужно обязательно не забыть.

После того как я тщательно и обильно промыл руки, вернулся и сел за стол — жрать захотелось, как из пушки!

Бабуля захлопотала, поставила на стол что-то — так на перекус, ворча, что — вот весна наступила, а значит печку топить не будешь — жара же в доме будет! А потому — либо на уличной печке в огороде, под навесом готовь; либо — на электроплитке, где постоянно спираль перегорает, а новых не всегда и купишь!

Первой не выдержала баба Дуся:

— А чё, ты так еще чё лечить можешь? Вот ноги у меня ноют и ноют, мочи нет! — для убедительности она потерла рукой колено.

— Не, баба Дуся — ноги я лечить не могу! Даже — опасаюсь! Там же у тебя вены наверняка больные, суставы! Не дай Бог что-нибудь строну, да ты и помрешь! Вон у мамы спроси, если не веришь — все эти варикозы и вены нужно натираниями, да таблетками лечить, и то — толку мало. Возраст же! — вот еще не хватало! Опять натворил, сейчас разговоров, шушуканья будет у баушек. А баба Дуся — значит и сплетни пойдут!