Здравствуй, 1984-й - Иванов Дмитрий Страница 21

Слово за слово, и ситуацию я почти вывез. Над Генкой если не смеются, то подтрунивают – это же надо попасться на старый прикол со спором, кто сильней поставит щелбан, да и собрать троих против одного – тоже ему в минус. Иванов это понимает и делает отчаянный шаг – бьет меня в лицо кулаком. Но к удару я готов и уворачиваюсь, а за моей спиной бетонная стена. Вопль пострадавшего говорит, о том, что стены крушить этот каратист недоделанный пока не может.

Бить я его не бью в ответ, не знаю, как отреагируют приятели его, ведь смех смехом, а я им никто, в отличие от Генки.

– Эй, молодежь, – слышу голос Галинки откуда-то сбоку. – Вы чего к парню пристали втроем?

Вот те раз! Она уже домой идет с работы, рядом телепается на коротких ножках трехлетняя дочка, держа в руке недолизанное мороженое. Черт-те чё, неудачно как. Тут случилась еще пара событий, которые плеснули бензина в очаг конфликта. Во-первых, из подъезда выскочила Верка и сразу заорала Галкину фразу.

– Вы чего к парню пристали втроем? Генка, сволочь, струсил один на один?

И, во-вторых, очумевший правый друг Генки сморозил глупость:

– Ты молчала бы, подстилка райкомовская, да и ты не ори, давалка малолетняя!

Что у него за мысли – «подстилка», «давалка». Проблемы на личном фронте? Вроде высок и недурен собой. Вот же фигня – придется вступать в конфликт, а я в новом модном и дорогом костюме, но эту мысль я уже додумывал в драке. Хватаю хама за одежду и бросаю через бедро тоже ради однообразия на бетонную стену дома, только уже мордой. Последний из их компании довольно уверенно засадил мне двоечку и, несмотря на мой уворот, слегонца меня достал кулаком, разбив нос. Обе оскорбленные дамы, не сговариваясь, ахают и кидаются в драку! Приходится вступать в бой плотнее. В драке борца с боксером чаще побеждает первый, и многие бойцы ММА тому свидетели. Вот и я делаю нырок в ноги, роняю на землю и добиваю уже лежащего руками, превращая его физиономию в малоприятное зрелище. Вроде и прошло всего секунд десять, а три здоровых мордоворота лежат в крови. Я встаю и печально оглядываю пыльный, а возможно, и порванный костюм. Больше в данный момент меня ничего не беспокоит. И зря – Галка и Верка смотрят друг на друга без симпатии.

– Это из-за тебя они сцепились? – язвительно начала Галя. – Твои друзья парня мутузят?

– Вы, тетенька, идите, я с ними сама разберусь, – хамит с невинными глазами Архарова.

Я парень тертый, пусть и в прошлом теле, и знаю, как гасить бабские конфликты. Как-как? Делом занять!

– Я вроде костюм порвал, да и в крови он весь, убьет батя, – говорю по возможности более унылым голосом, и это срабатывает.

– Ну-ка носопырку заткни, – говорит Галина, вытаскивая из сумки кусок ваты.

Верка молча меня разворачивает и осматривает одежду.

– Вроде цело все, но надо застирать срочно, пошли ко мне, – наконец говорит она.

Галя тем временем переключается на окровавленных мальчишек постарше.

– Слышь, говорливый, я тебя запомнила, найду, и ты мне еще расскажешь, что там за глупости выдумал, – с угрозой говорит она.

– Чего его искать? Живет на Лесной, квартиру не помню, а отец водилой в колхозе пашет. Изосимов Андрей, – моментально сдает хулигана Верка.

– Порет тебя батя-то ремнем по жопе? – уже без злости говорит Галя, кивая Верке в знак признательности. – А даже если нет, то выпорет!

– Штыба, пошли скорее, – тащит за рукав Архарова.

– Толя, а потом ко мне зайди, платок отдашь, – кричит в закрывающуюся дверь Галя.

– Тетя твоя? – невинно спросила Вера, поднимаясь на второй этаж.

– Соседка, – отвечаю ровным голосом.

– Спал уже с ней? – неожиданно повернулась ко мне одноклассница, вонзив в меня взор своих синих глаз.

– Нет, конечно, она же старая, – не признаюсь я.

– Молодец, что не хвастаешься, а врать учись лучше, у меня глаз наметан, – справедливо не верит мне подруга.

Заходим домой под удивленные взгляды остатков гостей.

– Толя, иди в ванную и костюм сними, – командует хозяйка. – Надень пока халат.

Халат, наверное, отцовский, и мне длинный. Пришлось закатать рукава. Свой костюм осматриваю тщательно, но дырок, слава богу, нет. Выхожу к ребятам, ждущим от меня рассказа. Верка, впрочем, нырнула в ванную, выскочив за каким-то лядом на секунду на кухню.

– А когда надеть могу? – спросил я.

– Надо ждать, – тормозит меня хозяюшка.

Я покатал в голове фразу «надо ж дать» и почуял, что мое хозяйство зашевелилось, хорош я был бы сейчас в обтягивающих штанах костюма.

Мой комсомольский тезка и Олег Горин состязались между собой в рассказах о своей крутизне, и если Олег упирал на свое спортивное будущее, то Анатолий на свои перспективы. Верка слушала их вполуха, а Наташка, наоборот, поддерживала беседу с обоими.

– Штыба, а ты чего сидишь в крови? – строго спросило «яблоко раздора» в виде смазливой одноклассницы. – Марш в ванную умываться, а то костюм опять испачкаешь.

Нехотя встаю из удобного кресла и направляюсь в ванную, Вера идет следом. На веревке над ванной висит мой костюм… и белые трусики! Их точно не было. Поворачиваюсь к насмешливо глядящей на меня подруге.

– Что? Никогда не видел! Твоя соседка все время без них ходит? Упала я, когда тебя бежала спасать, прямо голой попой на ступени, вот пришлось застирать, пока мамы нет, – с вызовом говорит она.

– Так ты сейчас… – туплю я, быстро краснея.

– Думаешь, они у меня одни? – хихикает соблазнительница и обнимает меня за пояс, прижимаясь.

Я пытаюсь обнять все то, о чем мечтал, но был тут же осмеян и отшлепан по рукам.

– Руки убрал! Я сказала, руки! Я, может, тоже для мужа берегу себя. Хотя ладно, ты же за меня заступился, поцелую тебя разок, – потянулась ко мне губами Вера.

Поцелуй был недолгий, но жаркий.

– Все, хватит! Ну хватит… губы распухнут сейчас, все увидят, – тормозит меня она, показывая некоторый опыт в этом деле.

Хрен бы она меня тормознула, был бы Толик сейчас, а не взрослый дядя в его теле.

– Башку сносит, – признаюсь ей я.

– Хорошего помаленьку, будешь меня вспоминать, когда на свою тетю полезешь! – уверенно говорит Верка.

– Да нет у нас с ней ничего, – вяло, по инерции отбрехиваюсь я.

– Ой, а то я не видела, как она на тебя смотрела.

– Как?

– Да как ее дочка на свою мороженку смотрела, – отрезает Вера и выходит.

Я какое-то время остаюсь в ванной и выхожу под подозрительные и ревнивые взоры парней и Наташки.

Да хрен с ними, я сажусь в «свое» кресло и пью чай, который стоит на столе.

– Так, мама придет через часик, может чуть больше. Надеюсь, до этого все домой уйдете? – ставит условие хозяйка.

Парни уходят. Я надеваю подсохший костюм и прощаюсь с Наташкой и Веркой. Трусиков уже на веревке не было – спектакль для меня, значит, был.

Иду домой и с нетерпением жду, когда приведут корову. Подоив животное, беру коньяк, шоколадку, опять из бабкиных запасов, и почти бегом к Галине. Как обычно через огород для конспирации. Уверен, она меня ждет.

– Что-то долго ты, – подтверждает мою убежденность Галя.

– Корову доил, это моя обязанность вечером, – говорю часть правды я, понимая, что про красивую малолетку лучше помалкивать.

– Опять коньяк? Надо же, и шоколадка! Приберегу ее, хватит моей сластене сегодня уже. Пока она не уснула, давай в сенях посидим, там света нет, зато у меня есть свечки.

Галя шустро готовит романтик при свечах, расставляя на столе закуску и отбиваясь от моих наглых рук. На хрен мне этот коньяк, мне бабу надо и срочно. А вот у Галины тоже свои правила, она, пока дочь не заснет, не пьет – мол, дочка запах чувствует. А уж про секс вообще забудь!

– Не спит пока, да ты-то пей, – раздосадованно говорит мамаша.

Наливаю, выпиваю. А хорошо пошла!

– Ты закусывай! А то окосеешь сейчас, уснешь чего доброго. Зачем ты мне такой нужен будешь?! – командует старший и опытный товарищ.

И вправду, чего я без закуски? А коньячок хорош! Я редко закусывал коньяк в прошлом теле, вот и сейчас забылся, и жахнул четверть стакана без закуси.