Семейные тайны (СИ) - Казьмин Михаил Иванович Страница 22

— Да с ними всё хорошо, — довольно ответил брат. — До ума довели, машинку для переснаряжения патронов сделали, можно хоть сейчас начинать выделку.

— Я так полагаю, охотничьи ружья, револьверы и карабины под револьверный патрон надо поскорее окончательно испытать, вылизать да и запускать. Здесь нам генералы не указ, а деньги уже пойдут, — привлёк я внимание родных к коммерческой стороне дела.

— С Беккером договариваться надо, — отец не стал мелочиться и сразу вспомнил крупнейшего торговца оружием.

— Надо, — согласился я, — только так, чтобы он продавал наши стволы везде, кроме Москвы. В Москве надо свою оружейную лавку открывать, нечего тут с Беккером делиться. Да и постепенно в каждом городе государева уряда да земельных городах наша лавка должна быть или хотя бы представительство, чтобы покупатель мог через него себе ружьё или револьвер выписать.

— Ох, боюсь не пойдёт Беккер на такое, — покачал отец головой. — Тот ещё жук, привык оружейный рынок в кулаке держать. Наверняка себе исключительную привилегию на продажу запросит. Да и лавку или представительство, как ты говоришь, в каждом государевом да земельном городе мы пока не потянем...

— Но у нас же есть представительства во многих городах, — напомнил я. — Надо напечатать каталоги оружия да разослать по ним, пусть хоть сколько-то продадут по выписке. А Беккер... Да пёс с ним, пусть его лавки наши ружья и револьверы берут. Но — кроме Москвы. Москву Беккеру отдавать нельзя. Никак нельзя!

— Почему именно Москву? — не понял Васька.

— Потому что в Москве у нас Военная Палата, Палата Внутренних дел, да другие государевы ведомства, которым оружие понадобиться может. Их генералы да чиновники должны видеть, что всё у нас с выделкой оружия хорошо, раз мы сами его и продаём. Опять же, сколько-то револьверов с карабинами надо будет сделать со всякими золотыми-серебряными украшениями, да раздарить большим людям, а многим и простые подарить нелишне. Вот пусть потом патроны у нас в лавке и покупают, — разъяснил я.

— Тоже верно, — признал дядя. — Ты, Филипп, давай с Беккером договаривайся, ежели что, так и я с ним поговорю тоже.

— Вот прикину, сколько мы в Александрове сможем пока тех ружей да револьверов делать, так и поговорю, — ответил отец. Да, это он верно заметил. Пока не расширимся, нас возможности Александровского завода будут сдерживать. Эх, как бы не пришлось-таки жениться на Александре Бельской... Вот уж не хотелось бы. Я уже начал думать, а не завести ли мне песню о непонятном интересе Бельских в этом брачном союзе, но тут вклинился дядя Андрей:

— А к осени нужно будет хоть сколько-то ружей для показа генералам, — напомнил он.

— Только они должны быть доведены до ума, — опять взялся за своё я. — Отстреляны, проверены, да ещё чистку их отработать да составить к винтовкам полное наставление — как заряжать, как стрелять, как чистить. В солдаты идут парни чуть посмышлёнее, чем обычные деревенские, но всё равно же крестьяне в основном.

Да, армия тут у нас — дело добровольное. Если бояре, дворяне да казаки служат по обязанности, то солдаты и урядники со старшинами поступают в службу по своей воле — либо на семь лет рядовым с возможностью дослужиться до десятника, либо на пятнадцать лет, опять-таки, начиная с рядового, но дослужиться могут аж до старшины, а особо способные — даже в офицеры выйти. И ничего, хватает желающих. Кто меняет бедность на сытную кормёжку, добротную одежду да тёплую казарму, кто в люди выбраться стремится, а кто и мечтает о славе да подвигах, таких тоже хватает. Но в любом случае этих крестьянских да мещанских парней надо учить разбирать затвор для чистки, а потом и собирать его, причём делать это быстро и без ошибок. Ну да не моя это забота, на то в армии старшины да урядники есть, вот для них и понадобится наставление. Впрочем, отец с дядей такой мой подход к делу оценили, а Васька, похоже, начал считать меня кем-то вроде гения. Ну пусть считает, я же не против...

Договорились в итоге так: Василий возвращается в Александров, доводит там те изделия, что я сегодня одобрил, до предварительной готовности к серийной выделке. Как только он подаёт известие, что таковая готовность достигнута, мы сами прибываем туда, решаем вопрос, отстреливаем винтовки, что готовим для армии, затем берём с собой сколько-то стволов и едем в Ундол, устраиваем там себе отдых со стрельбой, потом окончательно решаем, как вылизать винтовки до такого состояния, чтобы генералам не стыдно было показать. Для меня в этой программе наиболее привлекательно смотрелось то, что её можно было разбить на отдельные этапы с перерывами между ними, а то упускать из виду розыскные дела тоже совсем не хотелось бы.

Кстати, что Шаболдину и Елисееву я подарю по револьверу, я для себя уже решил. Надо будет у тех мастеров, кто по моим образцам сумки делает, заказать кобуры, как обычные, так и для ношения револьверов под одеждой, да себя, любимого, при этом тоже не забыть. Подумав ещё немного, я расширил список получателей стреляющих подарков, добавив в него майора Лахвостева и отставного есаула Турчанинова. По уму да по справедливости стоило вписать туда ещё и моего университетского приятеля Альберта, который граф фон Шлиппенбах, это же подаренные им карабин и револьверы подтолкнули меня к работе над нормальным оружием, но Бог знает, когда я теперь соберусь в Пруссию...

— Кстати, Алексей, ты же у Бельских был на днях? — беседа за столом постепенно съехала с оружейной темы на дела семейные, вот дядя Андрей и поинтересовался.

— Был, да, — ответил я. Лицо при этом сделал такое, что только Василий не понял, что я не особо доволен. Но ему простительно, он пока ко всем этим делам особого касательства не имеет.

— Что-то ты, похоже, не сильно рад, — а вот дядя понял, похоже, правильно.

— Есть такое, — не стал я отрицать.

— Что же так? Княжна Александра не нравится? — дядя вроде бы и шутил, только вот лицо у него оставалось серьёзным. Так, надо переходить в атаку...

— Княжна как княжна, — подпустил я чуть-чуть сарказма. — Не лучше и не хуже многих других. Вот князь с княгиней, те да, не особо понравились...

— Вот даже как? — дядя уже был полностью серьёзен. — И чем же они тебе не угодили?

— Они так и не сказали Александре, что я буду к ней свататься, — поведал я, и, насладившись изумлением на лицах отца, дяди и брата, решил добить их окончательно: — Более того, князь прямо попросил меня не говорить пока Александре о будущем сватовстве.

Да уж, видеть таких умнейших людей, как отец и дядя, со столь растерянными и, не побоюсь этого слова, глуповатыми лицами было до крайности непривычно. Не будь повод к тому столь неприятным для меня, я бы мысленно посмеялся.

— Но почему? — отец опомнился первым.

— Князь сказал, что у него есть к тому причины, — пожал я плечами. — Меня он в них не посвятил.

— А сам что о том думаешь? — спросил дядя.

— Александру они собираются выдать за меня против её воли, — доложил я. — Это, как я понимаю, и есть причина.

— Ты уверен? — продолжил спрашивать дядя. — Это не твои домыслы?

— Что Александра по уши влюблена в лейтенанта Азарьева, сына их соседей, он флотский офицер в Корсуни, это я точно знаю. С таким знанием и домыслы правильны, — возможно, столь категоричным ответом я и не проявил должного почтения к главе рода, но истина, как говорили древние, дороже.

— И откуда знаешь? — не унимался дядя.

— У меня есть глаза видеть, есть уши слышать и есть мозги понимать, — напомнил я очевидную, на мой-то взгляд, истину. — А ещё есть опыт наблюдения за Александрой на приёме у Бельских, на обеде у нас и дома у них. И есть княжна Варвара, что сдала мне сестру, как говорят в народе, с потрохами.

— Варвара могла поступить так просто из зависти к старшей сестре, — вклинился Василий.

— Неужели? — усмехнулся я. — И чему же там завидовать? Тем более, я-то всё и так уже знал, Варвара только подтвердила.

— Ну, против воли или там не против, это вообще дело десятое, — перехватил ведение беседы отец. — Как родители скажут, так и будет.