Последний натиск на восток ч. 2 (СИ) - Чайка Дмитрий Страница 22

— Ты чего мне сегодня принес? Где мой подарок? — белокурая крошка ангельского вида требовательно смотрела на отца и протягивала пухлую ручонку. — Ты обещал!

— Раз обещал, то держи, — согласился Лотар, доставая из кармана золотой кулончик. Дочь была вылитая мать, и он в ней души не чаял. И росла она, похожая на мать в ее… э-э-э… домовитости. Добрая хозяйка кому-то достанется.

— Я тебя, папка, так люблю! Так люблю! — посмотрела на него дочь огромными голубыми глазищами. — А что ты мне завтра подаришь?

В то же самое время. Окрестности Братиславы.

Млака — мелкий приток Моравы, что тек неподалеку от города. Там-то и ставил Вуйк еще одну лесопилку, нутром чуя, что заказов в новой столице хватит еще его правнукам. Десятая доля, что дал ему князь Самослав в этом деле, сделала вчерашнего босяка весьма небедным человеком. Он богател стремительно, благо его светлость новых лесопилок ставить больше не дозволял, хоть и обивали его пороги уважаемые люди. Конкуренция! Значение этого незнакомого слова Вуйк усвоил сразу и прочно, а потому спешил застолбить лучшие места, вкладывая все, что удалось накопить. У него даже дома приличного не было, и он жил в просторной бревенчатой избе у самой стройки. Братья его жили в Новгороде, при школе, а сестра Липка — с ним вместе, и она по-прежнему была не просватана.

Последний разговор с его светлостью заставил Вуйка призадуматься. Князь совершенно прозрачно намекнул, что Вацлав Драгомирович, будущий боярин, пока не женат, и к хорошим предложениям в плане будущей свадьбы открыт. Он, князь, с ним переговорил уже. А поскольку Вуйк своей сестре самого лучшего жениха ищет, то лучшего ему во всем княжестве не найти. Знаменитого отца сын, даже город в его честь назван. Князь на свадьбу Вацлаву дом в Братиславе подарит, а в качестве приданого ждет долю в пражской лесопилке. Видно, какую-то важную услугу тот Вацлав государю оказал, раз таким богатым человеком хочет его сделать. Предприятие в чешских землях весьма доходным было. И Вуйк согласился. Ему для сестры ничего не жалко, а князь вполне определенно пообещал, что за это Вуйк еще пять лет один работать будет, без проклятых конкурентов. Хитер князь, — чесал затылок Вуйк. И верного человека озолотил, и денег на это ни копейки своих не потратил.

— Братик, еда готова! Садись за стол! — Липка смотрела на него с такой нежностью и любовью, что Вуйк окончательно понял, что не жалко ему той лесопилки. Ничего ему для любимой сестренки не жалко, пусть только счастлива будет.

Тощая босоногая замарашка, какой была Липка еще пару лет назад, обабилась, покруглела в нужных местах и приоделась нарядно. Жених пёр косяком, и девчонка даже всплакнула пару раз, ведь брат отшивал всех. Она уж начала думать, что в девках свой век закончит. Мыслимо ли дело, восемнадцать годов скоро стукнет. Но брату она верила безоговорочно и теперь с легкой улыбкой, подперев голову рукой, смотрела на Вуйка, который торопливо ел то, что она приготовила. Он всегда торопился, даже тогда, когда и торопиться не стоило.

— Замуж тебя отдадим скоро, — сытый Вуйк откинулся на бревенчатую стену. — Нашел я тебе жениха, самого лучшего в княжестве.

— Ох! — Липка выпучила глаза и закрыла рот руками. — А какой он?

— Хорошего рода, — пояснил брат, — боярином скоро станет. Сам князь ценит его. Я за тебя приданое хорошее пообещал, он не должен отказать.

— А какой он? — с замиранием сердца спросила Липка. — Добрый или злой? Может, пьет горькую? Собой хорош ли?

— Я не спрашивал, — почесал затылок Вуйк. — Сам князь предложил. Думаешь, он пьяницу боярином поставит? Хорош он, не сомневайся.

— А когда я увижу его? — спросила девчонка и взмолилась. — Братик, покажи мне его. Вдруг он не люб мне будет?

— Почему не люб? — удивился Вуйк. — Боярыней станешь. Чего тебе еще надобно?

— Счастья женского хочу! — пустила слезу Липка. — Знаю, что добра мне желаешь, Вуйко. Сделай так, чтобы сватовство было. Хочу суженого своего до свадьбы хоть одним глазком увидеть.

— Хорошо, — почесал голову Вуйк. — Да я и сам его пока не видал. Как услышал, что хорошего рода, так и согласился сразу. А еще князь сказал, что у нас в Братиславе дома рядом стоять будут. Так что, сестренка, я тебя не брошу. И младшие братья тоже, как отучатся, сюда приедут. Все рядом будем.

— А ты сам-то, когда женишься? — застенчиво спросила Липка.

— Да! — махнул рукой Вуйк. — Недосуг мне. Потом… Побежал я, Липка. Стройка не ждет.

— Дева Мария! — мастер Максим осматривал участок рядом со своей будущей мануфактурой. — Это что за городок такой?

— Кузнечный городок, почтенный, — жупан Будимир гордо повел рукой. — Так и назвали.

Огромная поляна, что раскинулась между мануфактурой Лотара и самого Максима, была застроена совершенно одинаковыми избами-пятистенками, из крыш которых торчали печные трубы. Сзади каждой избы был участок земли под огород.

— Тут твои мастера жить будут, и почтенного Лотара мастера тоже, — пояснил жупан. — У меня артель строительная собралась. Одни лес валят, другие на бревно его пилят и шкурят, третьи пазы выбирают, четвертые печи навострились класть. Заводик кирпичный опять же поставили неподалеку. Тут глина неплохая есть.

— Тут же недавно голое поле было! Это за сколько же такую избу строят? — спросил ошеломленный Максим.

— Если сруб, то за день три штуки ставим, — похвалился жупан. — У меня артель большая! Потом кровельщики заходят, там чуть подольше. С ними вместе печники работают. Думаешь, ты один догадался работу между людьми делить?

— Да мои мастера бога за нашего князя молить будут! — восхитился Максим.

— Это не бесплатно, — спустил его на землю жупан.

— Как это? — на лице Максима удивление сменилось пониманием.- Ну да, дома ведь денег стоят.

— Именно! — ткнул пальцем жупан. — А артель, между прочим, моя. Мне людей тоже кормить надо. А дома эти государевы, и земля государева. Будешь из получки у своих четвертак в месяц вычитать и в Приказ Большого Дворца сдавать. Так сама госпожа Любава распорядилась. Это она и придумала, между прочим, и подряд мне на стройку дала.

— Госпожа Любава, значит? — почесал бороду Максим. — И почему я не удивлен? Четвертак в месяц? Немало так-то. У меня лучший мастер четыре рубля в месяц получает. А подмастерья — рубль-полтора. Они у меня люди привычные, им этакая красота ни к чему. Могут они себе сами дома построить?

— Могут, — с людоедской улыбкой ответил жупан.- Но не ближе трех миль отсюда. В этом месте государь все дома лично согласовывает. Столица!

— М-да… — задумался Максим. — Не поймет народ, бузить начнет. Надо им теперь платить больше. Четвертак? Не обеднею! Надо только придумать, как эти денежки вернуть. А то тут четвертак, там полтина! Так и по миру пойти недолго.

— Тут у нас, почтенный Максим, дикие места, — усмехнулся жупан. — Людишки до сих пор лес валят и в теплый пепел зерно бросают. Так и сеются, как мы лет десять назад. Дремучий тут народ. Ни жаток, ни грабель твоих не знают, ни лопат добрых. А на севере ляхи. Там все еще хуже. У тебя мануфактура в три смены работать будет.

— Чем они платить-то будут? — уныло спросил Максим. — Лесовики ведь нищие.

— Мех есть, зверя бьют, рыбу ловят, научились пчел в колодах водить, — пожал плечами жупан. — Тут тоже понемногу жизнь меняется. Мы сюда в прошлом году скотину привели из степей. Лет восемь-десять, и здесь все точно так же будет, как вокруг Новгорода.

— Слышал я, сюда скоро много народа оттуда придет, — ответил ему Максим. — Все деревни на день пути от старой столицы опустеют. Война будет. Землепашцев многих на новые земли выведут, а старые веси вокруг Новгорода и Солеграда бросят до поры. Их франки все равно разорят.

— Семь тысяч семей пригонят, — усмехнулся Будимир. — Мы народ со стройки городских стен сняли, и веси одну за другой ставим. Они пустые пока, там одни старосты живут. Людей скоро ждем. Они по теплу сюда двинут. Ты через год эти места и вовсе не узнаешь. Тут ногу поставить негде будет.