Легенда - Дед Скрипун Страница 22

- Хозяина нашего.

- Лжецом назвал?

- Не богохульствуй.

Из болта вылезли три полупрозрачных существа с телами в виде яблочного желе, с огромными расплывчатыми головами, без ног и с коротенькими руками без локтей.

- Кого?

- Тут?

- Съесть? –

Говорили они продолжая каждую фразу по очереди, словно были одним единым организмом.

- Пока, как я понял, никого. – Отошел от них подальше Анчутка. – Тут непонятно все, и попахивает неприятностями. Дракой смердит. Не нравится мне это.

- Неприятности.

- Мы.

- Любим.

Троица окончательно выбралась на берег и встала рядышком друг с другом, постреливая с подозрением, жидкими глазами, и вдруг одновременно воскликнула:

- Шишок! Гад! Попался. – И попыталась кинуться вперед, ловить старого врага, но уткнулась в мощную грудь Берендея и его выставленный как шлагбаум посох.

- Стоять. Все прошлые обиды потом. Разберемся для начала.

- Он.

- Нам.

- Нос откусил.

Зашипело странное создание.

- Сказал, опосля разберетесь. Нос у тебя давно вырос, пора бы и забыть.

- Пфф. – Обиделось трио, и одновременно отвернулось.

— Вот, что я скажу. – Вышел вперед Федогран. – Мы готовы все забыть, даже то, что нас тут чуть не сожрали, тем более, что всех вас жестко обманули. Мир в котором мы живем, меняется, вы все этому свидетели, ведь с каждым днем приходится все труднее и труднее. Кто-то чувствует слабость, кто-то колдует с трудом, а кто-то просто чувствует себя не в своей тарелке, и вина в этом - Чернобога. Он сыграл на ваших желаниях, обратил внимание на бездеятельность старых богов, предложил что-то такое, о чем вы мечтали, задурил, запутал, но это все обман. Когда он расправится с потомками Рода, он примется за вас и уничтожит.

Он хочет остаться один, единственным властелином мира, вы ему не нужны, вы лишь инструмент, который после будет только мешать. Я был в будущем, видел все собственными глазами. Там вас нет. Люди вас забыли, вы стали детскими сказками-страшилками.

Подумайте духи. Прежняя вражда, это детские забавы по сравнению с тем, что вам предстоит. Объединитесь. Забудьте то, что было, или погибните.

- Не верим. – Обернулись одновременно злыдни. – Ты врешь. Чернобог дал нам возможность наслаждаться страхами без ограничений и тупых условностей, он выполнил, то, что пообещал, а Морена ставила рамки, за которые было нельзя заступать. И еще… - Они блеснули каплями скользкой росы в глазах. – Мы бессмертны. Слабое недомогание это мелочь, которая быстро пройдет. Высший объяснил, что это связано с уходом старых богов и его приходом в мир прави.

— Вот же тупицы. – Шишок заполыхал праведным гневом. – В прошлый раз ведь тоже подрались из-за вашего упрямства, а ведь я оказался прав. Не сунулись бы к дочери кузнеца, не выкинули бы вас волхвы из леса, и не скитались бы вы сейчас по болотам.

- Врешь. Это ты наябедничал Стрибогу. – Злыдни приподнялись над землей, и ручейки воды потекли снизу в траву, став своеобразной опорой. Три желеобразных амебы внезапно обнялись, став единым целым, только уже плотным как камень телом с круглой головой, мускулистыми длинными руками и вихрями пыли, вместо ног. – Ты ответишь мне за все. – Новообразовавшийся монстр бросился в атаку, откинув Берендея в сторону, словно тот ничего не весил. – Убью.

- На этот раз, я отгрызу тебе ухо, тварь. – Прыгнул на встречу Илька.

Нешуточная драка разгорелась не на шутку. Ловкий и быстрый шишок уворачивался от не менее быстрых пальцев Злыдня, пытаясь впиться тому зубами в зеленоватую щеку, но у него ничего не получалось, в ответ же соперник, никак не мог ухватиться за стремительного противника и раздавить как букашку.

Все замерли от столь неожиданного продолжения почти мирного разговора. Никто не вмешивался, и ждал, сверкая глазами и ожидая нападения от других. Никто никому не верил. Напряжение физически ощущалось плавающим в сгустившимся воздухе. Одно неверное действие, и все схлестнуться в драке, все - против всех.

- И чего? – Прошептал Бер. – Так и будем смотреть, или переломаем кости Злыдню, и поможем другу?

- Не стоит. – Вул заговорил не отрывая глаз от бушующей драки. – Илька справится. Это у них уже не в первый раз. Если мы вмешаемся, то начнется бойня. Да и шишок будет недоволен тем, что ему помешали.

Неизвестно чем бы это все закончилось, но вмешался тот, кому было наплевать на старые обиды, мнения других, и то, что может последовать далее.

Видеть превращение человека в медведя, зрелище не для слабонервных, оно сопровождается хрустом костей, диким ревом боли, перемешанным с яростью в жуткий коктейль.

Быстро растущая густая как войлок шерсть, стремительно покрывает тело. Руки и ноги трансформируются в лапы, и на них вытягиваются черные длинные когти. Формируется голова с клыкастой жуткой пастью, старая расплывается и лепится неведомым скульптором, как из пластилина новая. Все это происходит хоть и плавно, но быстро. И завораживает неискушенный взгляд.

Медведь прыгнул и встал на задние лапы нависнув над дерущимися духами. Принюхался и взревел, да так, что посыпались иголки с елок. Два раза махнул когтями, и два тела, куклами разлетелись в противоположные стороны, покатившись по траве.

- Ты сдурел, Берендей? – Затряс головой сидящий в траве, вытянув ноги шишок, чуть голову не оторвал.

- Я тебя почти поймал крысеныш. – Пытался сконцентрировать на Ильке плавающие в состоянии сотрясения глаза Злыдень.

- Молись своему черному уроду, что мне помешали, я почти добрался до твоего уха. – Огрызнулся шишок.

Медведь рявкнул, предупреждая, что шутки закончились. Внимательно посмотрел, сначала на одного, потом на другого, оценивая, поняли ли его и перекинулся в человека. Ловко подцепил ногой посох, подкинул его ступней, перехватив руками, и оперся.

- Успокоились? – Окинул он собравшихся на поляне тяжелым взором. – Продолжим разговор.

Игра в верю, не верю - затянулась до полуночи. Одни защищали старых богов и отстаивали существующий миропорядок, другие сводили к тому, что новое — это хорошо, и давно пора менять правила.

Названые братья отстаивали старое, а вот за новое больше всего стояли Злыдни, вновь ставшие троицей, и упирающийся упрямством Трясовица. Сирин, поддерживала Федограна, а Анчутка и Берендей сомневались, метаясь от одного