Не та война - Герман Иванович Романов Страница 22

— Хорошо, пусть Добротворский бросает перестрелку с «эдгарами» — гнаться за ними нет никакого смысла. Надо топить «Ниссин» и повредить один из «кентов», сбить ему ход, а там посмотрим…

Договорить Небогатов не успел, если бы не матросы, то от сотрясения его бы ударило о стенку рубки. Броненосец хорошо встряхнуло — японские 12-ти дюймовые снаряды весили 24 пуда, на четыре больше, чем русские «облегченные», попадания столь тяжелых фугасов давали сильнейшее сотрясение. К тому же «бородинцы» были меньше по водоизмещению, чем вражеские корабли на три тысячи тонн, да и пара дополнительных десятидюймовых орудий на тех не шутка — вроде лишнего «пересвета» у врага имелось, при равенстве в шестидюймовых пушках.

— С вами все в порядке, Николай Иванович?

— Нормально, бывало и хуже, — отозвался Небогатов на встревоженный голос Брусилова. Лев Алексеевич поддержал его под локоть и негромко произнес, при этом внимательно наблюдая за вражескими броненосцами.

— Нам продержаться полчаса нужно, никак не больше. А там «Бородино» с «иноками» одного «чилийца» точно выбьют. Они пристрелялись, их трое против двоих, полуторный перевес в залпе. Дальше будет легче — у нас ведь «Ретвизан» с «Победой» из ремонта скоро выйдут. Эти два броненосца дадут решающий перевес в силах над японцами… Есть, попали!

Обычно сдержанный начальник штаба выдал матерную руладу, и было отчего ликовать. На концевом «чилийце» взорвался второй нижний каземат с торчащей из него чудовищно длинной 190 мм британской пушкой. Заполыхал большой пожар и тут рвануло в верхнем каземате — яркая вспышка была хорошо видна даже с сорока кабельтовых. Языки яркого пламени и черного дыма накрыли носовую надстройку вражеского броненосца.

— Всего одно удачное попадание двенадцатидюймового бронебойного снаряда может натворить дел, — уже спокойно произнес Брусилов, не спуская хищно прищуренного взгляда с вражеского корабля. Тот, к удивлению, взрываться не собирался, и, несмотря на бушевавший пожар, продолжал не только идти за флагманом, но и вел ответный огонь. Вот только высоченные всплески вставали вокруг него, порой накрывая, и росла уверенность, что следующих попаданий «самураю» не избежать — «Бородино» и «Пересвет» чередовали залпы каждые тридцать секунд, не мешая друг другу вести огонь по одной цели. И две с половиной тонны стали и взрывчатки, отправляемые в полет за одну минуту, грозили неприятелю нешуточными сложностями…

Их не зря именовали «убийцами крейсеров», достаточно взглянуть на схему бронирования и вооружения — английские верфи умели строить корабли, учитывая желания заказчика. Вот только хорошо защищенные броненосцы, да еще с двенадцатидюймовыми пушками для них были совсем не тем противником…

Глава 20

— Да жив я, жив. Помогите подняться…

Александра Михайловича мутило, видимо контузило основательно, но сознания не потерял, хотя уши заложило и перед глазами плыло. Повезло, ничего не скажешь — легко отделался. Зато многих в боевой рубке поубивало и переранило, и видимо, кроме адмирала и командира, убило или ранило старшего офицера — командование на себя принял незнакомый ему моряк с погонами капитан-лейтенант — две маленькие звездочки на двух погонных просветах. Недавно восстановленный на флоте чин штаб-офицера, но равный армейскому капитану. И правильно — многие лейтенанты долгими годами ждали производства в капитаны 2 ранга. Ведь получить под свое командование даже дестроейер было затруднительно. Что говорить о канонерских лодках или крейсерах 2 ранга — их и двух десятков на весь РИФ не набиралось. А тут появилось очередное звание — неплохая ступенька в карьерной лестнице, вызывавшая зависть у армейских капитанов, ротмистров и есаулов.

— Ваше императорское высочество, какие будут распоряжения?

— Как идем, так и продолжаем дальше идти. Чем ближе к Дальнему, тем будет хуже для японцев — мы у своих берегов.

После паузы негромко ответил великий князь, памятуя о последних словах погибшего вице-адмирала. И окончательно пришел в себя, взяв в руки. И только после ответа осознал — страх покинул душу, и нахлынула злость — многих погибших, которых сейчас выносили из рубки, Сандро хорошо знал. Но теперь они мертвые, а он остался жив, и должен сражаться за них. И прижав к глазам окуляры бинокля, принялся рассматривать участников сражения, не полагаясь на одни доклады, даже сигнальщиков.

Посмотреть было на что — русские терпели урон, но и японцев крепко поджало. Теперь противоборствующие стороны сцепились намертво, тут уже не разорвешь. Сразу два «дункана» потеряли свое главное преимущество в бою — скорость хода, держа двенадцать узлов, и то едва-едва. На одном была полностью сбита труба, а вторая изуродована, а концевой мателот оседал на нос — видимо двенадцатидюймовый снаряд разнес тонкую броневую плиту, и начались затопления. Но могло быть сразу и два попадания — на высокобортном корабле дифферент на нос хорошо виден. А раз идут затопления, требуется снижать скорость, иначе под напором воды переборки могут сдать.

— Видите, господа, вражеские броненосцы значительно снизили скорость. Теперь они от нас уже никуда не уйдут, когда мы сцепимся на самой близкой дистанции. Поворот на неприятеля, идем на сближение!

Александр Михайлович впервые был в бою, но прекрасно знал, что для японцев предпочтительней схватка на дальних дистанциях, в то время как для русских выгодней схватка на коротком расстоянии, на двух десятках кабельтовых, а то еще ближе. Ведь тогда семидюймовую броню вражеских броненосцев и крейсеров снаряды будут пробивать без затруднений, и все решит количество орудий, а их на 3-й эскадре гораздо больше, чем у неприятеля. По шестидюймовым пушкам примерное равенство — до боя у японцев на пяти кораблях в бортовом залпе имелся 31 ствол, а на шести русских — 24, плюс 7–120 мм орудий. Да и число двенадцатидюймовых орудий тождественно — по двенадцать. Зато крупнокалиберных орудий от восьми до двенадцати дюймов на русской эскадре насчитывалось куда больше — тринадцать против восьми 203 мм, а они с близкой дистанции способны пробить броневые пояса «дунканов» и «асамоидов».

К тому же на подходе «Память Азова», пусть и тихоходный броненосный фрегат, зато пояс на нем от штевня до штевня, и в бортовом залпе три 203 мм орудия и полдесятка 120 мм пушек. Да еще две броненосные канонерские лодки купного водоизмещения, с пятидюймовой толщины поясом, который выдержит попадания 152 мм снарядов. Каждый из этих корабликов «зубастый» — после перевооружения на борт могут стрелять по четыре шестидюймовых пушке Кане. Вот они и пригодятся для