Я Распутин. Книга 3 - Алексей Викторович Вязовский Страница 23

Сразу после освящения, митрополит Антоний изъявил желание пообщаться со мной приватно. Ну как приватно? На встрече присутствовал младший Извольский — обер-прокурор Синода и куда без него, Феофан. Последний и организовал встречу — договорился о янтарной комнате в Большом Екатерининском дворце. Почему нельзя было поговорить в Александровском дворце — осталось загадкой. Боялись быть подслушенными?

Пока ждал переговорщиков “в черном”, поразглядывал пыльный шедевр Вольффрама и Шахта. Подарок короля Фридриха Вильгельма Петру Великому. Сначала дочка Петра Елизавета велела установить комнату в Зимнем. Потом под присмотром Расстрелли, ее уже перевезли в Царское село. Шедевр много раз реставрировали и еще одна реставрация намечалась на 41-й год. Началась война, комнату почему-то не включили в эвакуационный план и все досталось немцам. Которые спрятали эдакое чудо где-то в бункерах или штольнях Кенигсберга. Там их искали просто толпы энтузиастов и ничего не нашли. Пришлось сначала советскому, а потом уже российскому правительству тратится на восстановление комнаты. Благо остались фотографии и рисунки. Ну как тратится? Основные деньги в итоге дали немцы.

Эх… сделать бы из Екатерининского дворца — национальный музей! И водить смотреть на эту красоту посетителей со всей страны. Благо шедевров — завались. Из Зимнего можно привезти сюда «Мадонну» Да Винчи и «Кающуюся Марию Магдалину» Тициана. А ведь у Столыпина висят еще «Апостолы Петр и Павел» Эль Греко, «Юноша с лютней» Караваджо, «Даная» Рембрандта… Эх, мечты, мечты. Не отдаст царь Екатерининский, даже подходить не буду. А отбирать… Хватит уже, наотбирали. Всю весну делили деньги великий князей, арестовывали счета…

— Григорий Ефимович, дорогой! — в комнату быстрым шагом, постукивая церковным посохом зашел Антоний — Почто обиду на нас копишь, на подворье не заглядываешь?

Сзади митрополита умильно улыбался Феофан, хмурился Извольский.

— Так в делах весь, в заботах — ухмыльнулся я в ответ. Теперь все ясно. Антоний окончательно решил стать патриархом. Слухи об этом до меня доходили. И даже был прощупывающий разговор с Булгаковым. Дескать, пора отменить должность обер-прокурора, выбрать наконец, главу православной церкви из самих священников. Время пришло.

В шорт-лист потенциальных патриархов, кроме Антония, входили митрополит Киевский, архиепископ Новгородский, еще несколько иерархов. Началась подковерная возня, победителя в которой все равно без Думы не определить. То есть, без моего одобрения Антонию взобраться на церковный Олимп никак не получалось, я же держал паузу, ждал. Выходит дождался. И теперь надо не проиграть эту схватку, а крепко взять Антония за жабры и получить хоть что-то взамен. В первую очередь передать в ведение минобразования приходские школы. Если получится — договорится про закон о свободе вероисповеданий. В последнем прописать полномочия комиссии по делам религий Думы. Чтобы иметь инструмент контроля за работой церквей. Получится ли? Судя по лицам присутствующих — не факт.

Глава 8

Дмитрий оказался незаменимым помощником. Пацан не только успевал ездить в Царское — играть с царевичем, но отлично выполнял все свои обязанности в Думе. Сын быстро изучил столицу, мигом доставлял корреспонденцию во все министерства, в Зимний дворец, в редакции газет. А еще завел знакомства с курьерами из разных ведомств, секретаршами думских лидеров (они его подкармливали), обзавелся друзьями среди колонистов. Я даже написал Щацких записку с просьбой разрешить использовать пацанов из приюта для дел Дмитрия. И уже к концу мая у меня была собственная сеть осведомителей, подглядчиков, подслухов, где только можно. На мелкоту никто не обращал внимание, при них велись важные разговоры. Ну стоит курьер в затрапезной одежде, ждет бумаг. Отлучилась секретарша носик припудрить? Мальчонка заглянул в документы. Может ничего и не понял, но все запомнил и старательно пересказал Дмитрию. А тот мне.

— Батюшка, на Невском столкнулись трамвай и ентот как его… — сын заглянул в записную книжку, выговорил по слогам — Авто-бус! Шуму было, городовые ругались…

Хм… первая авария большегрузного транспорта в столице. Я тоже достал свой кондуит, сделал запись — ускорить создание транспортной полиции в МВД. Запатентовать классический светофор с красным, желтым и зеленым светом. Вместо этого ужаса с а-ля железнодорожный семафор. Без крыльев, автоматический. Вполне можно поручить делать общинам — спрос по городам будет большой. Да и на экспорт можно отправлять. Надо только нанять толковых электриков, чтобы поставили дело. Тут же пишу записку главе питерских иоаннитов и боцману. Пусть срочно займутся.

А для ГАИ можно предложить простенький тест на трезвость — проход с закрытыми глазами и раскинутыми руками вдоль белой веревки. Пьяных извозчиков, водителей и прочих нарушителей — штрафовать, при рецидиве лишать транспортного средства. Ситуацию с дорожными авариями надо сразу ставить в правильные рамки. А для этого Думе надо принять ряд законов и поправок в Уголовное уложение. Я тяжело вздохнул. Опять работы привалило.

— Дальше давай

— Ага, вот еще новость — Димка рукавом вытер сопли, продолжил — На Крестовском открыли атлетичный клуб

— Атлетический

— И також еще один аэроклуб. Тятенька, пусти полетать с собой! Аньке можно, а мне нет?!

— Не Аньке, а Анне Александровне — я попытался дать подзатыльник сыну, но тот ловко увернулся

— На съезде левые разругались в пух и прах. Яшка Свердлов сцепился с Дер… Дез… — Дмитрий опять уставился в блокнот и прочел по слогам, — Дзер-жин-ским. Поляк какой-то, только из ссылки приехал. За грудки друг друга таскали.

Я мысленно потер руки. Сразу после амнистии и возвращении “философского парохода”, теоретики из левых попытались провести объединительный съезд. И неудачно.

Возможность легально забрать Думу и власть в стране — сильно манила Ленина, Троцкого и ряд товарищей помельче. Разумеется, к ним в оппозицию тут же стали фанатики, которые все еще желали пролетарской революции. Свержение царизма стало неактуальным, теперь дзержинские требовали отдать всю власть народу в лице советов и по-прежнему хотели конфискации собственности, по крайней мере крупной. Ну это пока они на мелкую не покушаются — только дай им волю, дойдут и до крестьянский огородов. Фанатиков следовало “осадить” и помочь умеренным ульяновым встроиться в легальное поле. Для чего требовалось решительно размежевать на агнцев и козлищ. Агнцев уже поощрили — часть выкупа князей по разделу для партий досталась трудовикам и эсдекам, те передали деньги Авксентьеву от эсеров и Ульянову от большевиков.

Осталось “закозлить козлищ”. Но как? Нетривиальная задача, хотелось