Чердынец - taramans Страница 23

он божился, значит, ага — дед, выпуская дым носом, всё пофыркивал, вспоминая молодость, — так его попервости и дразнили — Петька Крест во всё пузо! Потом уж — просто Петька Крест. А сыны его, значит — Крестики, да… Сашка Крестик, да Толька Крестик. Сашка-то ничё так вырос, справный мужик… А Толька у них в отца, значит пошел — тоже шалопай, да горлопан, ага…

В прошлой моей жизни, Любицкие примерно через пару лет уехали на Север. И с Сашкой после этого мы виделись всего пару раз, уже взрослыми. А здесь вот он! И я рад ему! Хоть и ругались мы с ним, и даже — дрались! Не раз и не два! Несмотря на то, что с Сашкой мы были примерно равны по силе, но был он какой-то верткий, жилистый, юркий, как капелька ртути. И мне частенько доставалось от него. Вот и сейчас, немного посидев рядом, он уже ерзает и вертится — скучно ему здесь сидеть!

Славка Крамер, мой одногодок, с родителями переехал в Кировск откуда-то с Урала. Здесь уже жила его тетка с мужем, работающим инженером-энергетиком в РТС. Приехали они, пока нас не было в Кировске. Славка перезнакомился с пацанами, и я с ним знакомился уже по возвращению. Был он щуплый, небольшого роста. В наших проделках особого участия не принимал, был рассудительным и спокойным. Спортом — не интересовался, но его уважали мальчишки за его знания. Казалось, что он знал все!

Славка, по моему, уже взрослому, здравому рассуждению, был такой обычный, советский ребенок-вундеркинд. Их было на самом деле немало, в стране Советов. Просто очень немногие из них чего-то добились в последующей жизни.

Казалось, что Славка интересуется всем и одновременно! Он занимался фотографией — потом я с удивлением смотрел на сделанные им еще в детстве фотографии, вполне на мой неискушенный взгляд профессиональные!

Он занимался музыкой (здесь уже — по требованию его мамы!), одновременно сразу и гитарой, и аккордеоном. Причем играл он вполне — опять же на мой взгляд! Помню мой дружок, Сашка Мухин, дворовый гитарист, говорил:

— Славка — он же классический гитарист! Ну, там — ноты, гармонии всякие, все эти ухватки! Мне и моей игры хватает!

Хотя, мне кажется, Сашка тогда завидовал Славке!

Славка занимался радиоделом и сам собрал работающий радиоприемник, а потом все ковырялся со схемами — пытался собрать устройство, которое отвечало бы за многое в доме — свет включить-выключить, магнитолу запустить, что-то еще этакое. Что-то вроде — умного дома из будущего! Он и в химии чего-то «петрил», когда вполне со знанием советовал пацанам добавить в «бомбочки» того или этого, для пущего эффекта. А то — «ета ракета никуда не полетит!».

И рыбачить он любил, правда — на презираемую моими дедами удочку!

И с юмором у него было все в порядке. И рассказчик он был интересный. И в школе он учился, за малым, на одни пятерки!

Мы с ним сошлись на любви к книгам. Читал он тоже «взахлеб», причем мог достать очень редкие книги! И марки, и значки он тоже собирал — его коллекции были самыми большими среди всех пацанов, которых я знал! И он не просто «собирал» их, а мог многое про каждую рассказать!

Мы с ним вообще сошлись очень близко — мне было интересно с ним!

Потом я стал больше заниматься спортом, потом — мои дружки-«фулюганы», деф-ф-ф-ки опять же… Интересы наши разошлись. Периодически мы встречались, болтали, и снова разбегались по своим интересам.

Я с удивлением потом узнал, что Славка ушел в армию! Как так?! Ему же прямая дорога была в институт! Но нет — отслужил. Затем Славка пропал и встретились мы уже через несколько лет. Как оказалось, он отучился в каком-то хитром институте, в каком, сам он — не уточнял. Потом работал на, опять же, хитром производстве, и опять — не понять на каком!

Нет, так-то я понимал, что все это как-то связано либо с Конторой, либо с обороной. Еще пару раз он приезжал к родителям, и мы даже встречались!

А в конце восьмидесятых, или начале девяностых Славка забрал родителей к себе, куда-то под Москву, толи в Дубну, толи Королёв. Последнее, что я про него слышал, что он уехал в Израиль, и что был он чуть ли не полковником в отставке! Я тогда еще подумал — ну кто его бы в таком случае отпустил в Израиль? Хотя-я-я… в те годы всем было на все — насрать! И никогда бы я в детстве не подумал, что Славка и его родители — евреи.

Да нам тогда плевать было, кто ты по национальности — главное, кто ты есть по жизни!

И вот сидит передо мной Славка, скромно улыбается, слушая, как Сашка чего-то опять врёт!

Вот и как тут не расчувствоваться, мне — старому больному человеку?! Так-то я — пацан по телу, но сентиментальности во мне — как во вполне себе шестидесятилетнем дедушке!

Я вышел на кухню и попросил, чтобы бабушка напоила меня и пацанов чаем.

Бабушка удивилась, не меньше ее удивились пацаны! Не принято здесь и сейчас кормить чужих детей у себя! Не потому, что жалко — вовсе нет! Если у кого-то беда, пожар там и еще какой катаклизм; если, к примеру, родители алкаши, совсем детей забросили — и накормят, и еще какую-нибудь одежонку подберут! Но вот кормить в чужом доме, и так же — кормиться в чужом доме — не принято! Свой дом ведь есть! И родители свои! И если ты «перехватил» что-то у чужих людей — то родителям и бабушкам-дедушкам — укор и позор! Чего «кусошничаешь»? Что — дома не кормят? По эртээсу куски собираешь? Можно было и по заднице получить, да как бы и не сильнее, чем за проделки!

Но бабушка согрела чаю, поставила на стол какие-то оладьи. Пацаны сначала отнекивались, потом — ели скромно, косясь на бабушку. Вообще-то это мой «косяк» — так сейчас не делают! Но я хочу, чтобы мои родные привыкали, что мои гости, пусть и не взрослые, но люди — серьезные, а значит и относится к ним нужно как к гостям — за стол усадить и угостить!

Охо-хо-нюшьки! Все мои взбрыки! Все мое несоответствие возраста и личности…

Ладно… пацаны ушли, а потом — перемелется, мука будет!

Про Крым я вспомнил не зря. Крым вообще в семействе Камылиных многое значил.

Есть у меня еще тетка —