Шведский стол (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 23

— Если быть точным, у русских в полевой армии их девяносто шесть. Они сведены в три полка полевой артиллерии. Более того — все эти пушки совершенно одинаковы. Один калибр, один размер, один вес.

— Интересно… — задумчиво произнес Черчилль, начав расхаживать.

— Вы поняли его замысел?

— Боюсь, что я могу только гадать. Такое количество пушек имело бы смысл в крепости. Если Петр будет искать генеральное сражение с Карлом, то откуда он возьмет крепость? Значит речь идет о легких полевых укреплениях.

— Это может помочь?

— Да, — решительно кивнул Джон Черчилль. — Шведы сильны натиском. Но если подготовить поле боя и укрепить его множеством легких редутов и люнетов, то они потеряют большую часть своего преимущества. И окажутся под ударами продолжительного огня пушек и мушкетов. Да. Это вероятно очень сильный ход, и он дает нам некоторую надежду.

— Разгром полевой армии шведов изменит баланс сил, — покивал секретарь южного департамента.

— Твердой надежды на успех русских нет, — продолжил Черчилль. — Задумка хорошая, но, если шведы прорвутся в ближний бой, может случится катастрофа. Да. Без всякого сомнения. Самым уязвимым местом во всей этой композиции, — продолжил Джон Черчилль, — на мой взгляд является кавалерия. Шесть тысяч всадников — это мало, тем более русских. Битва при Гамбурге показала — сопоставимого количества крепких саксонцев решительно недостаточно для противодействия шведам на равных.

— Русские постоянно просят коней. — заметила королева Анна.

— Да. Это весьма разумно. Вероятно, они и сами ясно видят свои недостатки.

— Мы можем им помочь?

— Увы, это сделать будет крайне затруднительно, — произнес задумчиво секретарь северного департамента. — Сейчас свободен только один торговый путь в Россию — через Архангельск. Возить через него лошадей долго и очень сложно. Их ведь оттуда нужно гнать тысячу верст или даже больше по диким местам и суровому климату. Падеж будет чрезвычайным. Не говоря уже о том, что даже завезти туда больше двух трех сотен задача крайне непростая.

— А австрийцы?

— Вряд ли новый король Польши их пропустит. — покачал головой секретарь южного департамента.

— То есть, мы никак им помочь не можем? — переспросил Черчилль.

— Они могут купить лошадей у персов, — задумчиво произнес секретарь северного департамента. — И, видимо, для этого они и просили денег. Хотя они их просили у всех. И, судя по всему, немало получили. Но хватило им или нет — не ясно. Мне известно, что они у персов купили тысячу хороших строевых коней.

— Вы полагаете, что передача им денег поможет?

— Должна помочь. Кроме того, мне известно, что ими была закуплена тысяча палашей для кавалерии в Золингене. Летом она прибыла в Москву. Но в Золингене продолжают их изготавливать. Вероятно, для них же. В Золингене вообще загружены все мастерские. Вообще все. Вклинится туда с заказами очень сложно.

— У них нечем вооружать кавалерию? — удивился Черчилль.

— У них есть сабли, но Петр полагает, что они мало пригодны для боя со шведами. Насколько мне известно, он считает, что сабля хороша в скоротечной свалке. Но для решительного конного натиска требуется другое оружие, такое, которым можно на съезде колоть. В свалке им не выстоять, навыки фехтования у русских очень слабые. Поэтому он делает ставку на пики и на прямые клинки, которыми можно наезжая колоть.

— Пики?

— Половина русской кавалерии вооружены пиками и копьями. По польскому образцу.

— Это… это интересно… — прохаживаясь, воскликнул Джон. — Это черт возьми очень интересно!

— Сэр, держите себя в руках, — меланхолично произнесла королева.

— Шведы рвутся в натиск. Они не заводят перестрелок. В этом их сила. Но они не имеют пик. Атакуя только шпагами и палашами. Пика длиннее. А значит на первом съезде это может дать преимущество. Сильное преимущество. Если не решительное.

— Тогда почему они не вооружат всю кавалерию пиками? — спросил секретарь северного департамента.

— Выучка. Пикой бить уметь надо. Да и конский состав нужен добрый. То, что они вооружили пиками три тысячи всадников — уже удивительно. Откуда они их взяли?

— По моим сведениям русские вербуют обедневших литовских дворян, обученных этому делу. В Польше и Литве копейный конный бой до сих пор в чести.

— Славно… славно… — покивал Черчилль. — Редуты, много пушек, копейная конница. Это действительно дает нам шанс.

— Прямые клинки им помогут?

— Могут. Но не сильно. Ими действительно на съезде ловчее колоть, чем саблей. Впрочем, им сейчас любое преимущество, пусть даже малое, в прок. Хотя я бы не рискнул на них ставить. Даже сейчас.

— Отчего же? — удивилась королева. — Нам известно, что шведы понесли тяжелые потери в битве при Гамбурге. И сейчас, несмотря на славу, ослабли.

— Да, ваше величество. Все так. Но Карл принудив Данию, Саксонию и Мекленбург к миру, обязал их уменьшить свою армию до трех тысяч. Не более. Остальных солдат передать ему. Вместе с оружием. Так что, я уверен, он не только восполнит свои потери, но и преумножить свое войско для похода в Россию.

— Это так? — спросила Анна у секретаря северного департамента.

— К сожалению, да. Всех забрать у него не получается. После поражения много солдат разбежалось. Но десять-пятнадцать тысяч он точно доберет. Август Саксонский пытался помешать исполнению этого условия мира и на днях стало известно, что под давлением Карла он подписал отречение в пользу сына и уехал в Стокгольм. Как говорят — поправлять здоровье.

— Серьезно? — удивилась королева. — Поправлять здоровье? В Стокгольме?

— Арестовать открыто Карл его не решился. Но сути дела это не меняет. Джон прав. Потери шведов будут восполнены сторицей.

— Конечно, эти солдаты не каролинеры. — добавил Черчилль. — Но у них есть минимум полгода, чтобы обжиться в войсках. И проникнутся духом шведов, которыми они все, без всякого сомнения, впечатлены. Для них — это армия победителей. Армия, которая не знает поражения. И они охотно будут подражать им. Бедные немецкие дворяне же, которых хватает в тех местах, так и вообще рвутся к Карлу. Что у них есть, кроме шпаги и чести? Ничего. А с ним они обретают возможность добыть немало денег и славы с тем, чтобы позже занять теплые места в европейских армиях.

Помолчали.

— Вы все еще настаиваете на том, чтобы заключить как можно скорее мир с Францией? — спросила королева у Черчилля.

— Да, ваше величество.

— Наша армия для отражения десанта в Шотландию собрана?

— Так точно, ваше величество. Собрана.

— Тогда мы можем подождать.

— Можем, — согласился Джон. — Но в случае поражения русских наше положение ухудшится.

— Кто сейчас верит в успех русских?

— Никто, ваше величество, — твердо произнес секретарь южного департамента. Его коллега из северного немного помедлил и тоже кивнул, соглашаясь с ним.

— Значит их не считают угрозой. А значит они если и фигурируют в планах наших противников, то только как время. Некоторая задержка. Легкая помеха мало на что влияющая. Французы и сами, как я слышала, устали от шведов. И тревожатся их растущей силы. Так что они постараются завершить войну как можно скорее, не давая им чрезмерно усилится. Не так ли?

— Очень похоже на то.

— Тогда я предлагаю вам, — кивнула она Дэниелу Финчу, — начать переговоры с французами. Но не спешите. Торгуйтесь. Затягивайте. И заключайте мир, если русские проиграют. Мы вряд ли чем-то рискуем таким ожиданием.

— Мы рискуем десантом бретонской армии.

— Но мы готовы его отразить?

— Да, но…

— И у голландцев, я слышала, далеко не все поддерживают партию Оранских. Да и те не в сильном восторге от союза с Францией.

— Оранские крепко держат власть, ваше величество. Сильной полевой армии у голландцев нет, так что они не станут выступать против Франции.

— Пусть так. Главное, чтобы они активно не стали выступать против нас. Так, имитация. Мы сможем это устроить?