Король-Наёмник. Кровь Ларингии - Илья Городчиков Страница 23

По окончанию своеобразного «шоппинга», я сидел на грубо сколоченной скамье подле торговой площади и смотрел на свой кошель, где блестели две серебряных и десяток медных монет. Всего на две медных монеты можно было арендовать койку в дрянной таверне с трёхразовым питанием какими-то объедками. Потому на мою сумму можно было жить спокойно по крайней мере месяц. Этого было достаточно, чтобы укрыться на какое-то время, а потому решил оставить монеты на «чёрный день». Даже учитывая амбиции Бернда, далеко не факт, что моя карьера будет активно двигаться вверх. Потому я и хотел подстелить себе серебрянную соломку.

К моменту окончания моих закупок, солнце уже начало клониться к горизонту. Проводить время в скованной ночною тьмой средневековом городе, желания у меня не было. В моей-то современности спокойно можно было получить ножом под ребро в какой ни будь подворотне, а здесь и подавно. И потому, захватив по дороге ещё парочку яблочных булок, я устремился к таверне и по совместительству расположению отряда. Двигаться в полном облачении мне было непривычно, но я не догадался захватить с собой хоть какой-то мешок и пришлось переносить снаряжение на себе. К тому же, тело моё отягощал ещё и презент от Бернда.

Командир «Кабаньей головы», заметив мои воинские навыки и яростью в бою, предложил мне выбрать оружие. Руководствуясь мыслью о том, что от подарков отказываться нельзя, я запросил у Бернда саблю. Мой запрос поставил бывалого наёмника в замешательство. Он просто не знал, что есть такое сабля. Пришлось на пальцах, а позже и палочкой по земле объяснять, что я от него хочу. После недолгих разъяснений, Бернд рассказал, что подобное оружие среди воинов Ларингии не используются и замечено оно у некоторых суров, а также у гранисийских солдат. Исключением был только Зеф, но и тот в отряд уже пришёл с саблей. Тем не менее, Бернд всё-таки приобрёл похожее оружие и подарил его мне вместе с обтянутыми кожаными полосами ножнами. Оружие здесь называлось шамхар и имело чуть меньшей, по сравнению с саблей, уровень искривления клинка, но по балансу был достаточно близок, и я остался доволен, прицепив ножны с ним на пояс рядом с кошелём.

Помня примерное расположение таверны, я решил сократить немного путь и пошёл через дворы двухэтажных домов, даже не задумываясь о том, что слишком явственно и часто «светил» деньгами. В одном из дворов я всё-таки заметил, что за мною на протяжении нескольких минут идёт пара фигур. Затем появилось ещё двое, и я стал быстрее маневрировать между домами, но поздно осознал, что сделал только хуже.

Меня просто загоняли словно раненного кабана и делали это очень умело. Четвёрка вскоре уткнула меня в тупик. Это был дворик с трёх сторон, закрытый стенами большого дома, а четвёртую перекрывали бандиты, вразвалочку подходящие ко мне.

— Добрый человек, не хотите ли вы поделиться своими деньгами с простыми людьми?! Вам это ничего не стоит, а вот нам надо семьи кормить. — один из бандитов, похоже главный, подошёл ко мне ближе, разводя руки в стороны и демонстрируя длинный прямой нож на поясе.

Мне сразу стало понятно, что даже если я отдам все свои деньги, то это не поможет стычке разрешится мирно. Я положил ладонь на рукоять шамхара и вытянул её из ножен, прокручивая в кисти. Похоже, что душегубы только и ждали такого моего решения и тоже обнажили своё оружие. Двое из бандитов были вооружены прямыми засопожными ножами, третий держал кистень, а последний и вовсе выбрал в качестве оружия плотницкий топорик.

Четверо. Как бы они не были вооружены и подготовлены, но даже так это было слишком много для меня одного. Всё-таки, на мясника из Блавикена я смахивал весьма слабо и даже двое противников были бы сложной задачей. Но бандиты также не спешили идти в атаку, постепенно беря меня в полукольцо. Неприятно. Очень неприятно.

Я рванулся вперёд, пытаясь достать одного из бандитов шамхаром в голову. Он увернулся, разразившись хохотом и отмахнулся свои топориком, который просвистел у меня над головой. Единственным возможным вариантом выйти из этой схватки живым, это добраться до выхода из подворотни, а иначе меня просто возьмут числом и размажут по одной из стен. Я же не был ещё в той физической форме, чтобы долго фехтовать и скакать по месту схватки как сайгак, а потому нужно было выбираться из заварушки как можно быстрее.

Я предпринял ещё одну попытку атаковать, напрыгивая на одного из двух вооружённых ножами бандитов. С саблей я чувствовал в разы увереннее и атаковал более агрессивно. Попытка оказалась удачной и мне удалось перетянуть бандита клинком по груди, оставив на его теле глубокую кровоточащую рану. Бандиты, получив отпор, отступили на несколько шагов назад, сильно поумерив свой пыл. А я же наоборот почувствовал вкус крови и ощутил сильнейший прилив адреналина, бомбой разорвавшийся в крови. Перехватившись поудобнее за саблю, я напрыгнул на раненного бандита, нанося десятки быстрых ударов, добрая половина которых просто свистела рядом с противником, но и оставшихся хватало с излишком, превращая душегуба в сплошное кровавое месиво, больше напоминающего теперь рубленный фарш, чем некогда живого человека. Я бы так и продолжал остервенело рубить уже мёртвого отморозка, если бы его подельник не ударил меня своим кистенем сзади. Тяжёлый грузик врезался прямо в позвоночник и хоть плотные кожаные пластины погасили часть удара, но боль оказалась адской, и я просто выгнулся дугой на земле. От боли в глазах потемнело и второй удар кистенем чуть не попал мне в незащищённое лицо, но с великим усилием мне удалось перекатиться в бок и отмахнуться саблей, попав лишь по многострадальному воздуху.

С трудом поднявшись на ноги, я почувствовал, что из-за боли бросаться в такие атаки теперь будет сродни самоубийству. Не смотря на потерю одного из товарищей, бандиты не желали отступать. Похоже, что для них это теперь было делом принципа и двигало ими не желание добычи, а месть дерзкому прохожему. Вся троица попыталась вместе навалиться, но мне удалось отмахнуться от вооружённого кистенем, резанув его по руке. Другой бандит успел дотянуться до моего бедра своим ножом, но его клинок застрял меж плотных кожаных пластин, войдя в ногу на несколько сантиметров.

Я, стиснув зубы от боли,