Гридень. Начало (СИ) - Старый Денис Страница 23

— Семь гривен, — сказал я.

— Не густо, да не пусто. А киевские гривны? Али каким боком новгородские дошли до твоих рук? — задумчиво говорил Спиридон, рассматривая меня, будто рулеткой мерял. — Великий ты. Кольчугу… но то токмо короткую и брать. А шелом, как я погляжу у тебя есть.

Спирка указал на мою «железную тюбетейку» и рассмеялся. Даже пугать откусанным носом не стал, потому как понимал, что выгляжу несуразно, как для человека из будущего, так, видимо, и для местных. Порой нужно уметь посмеяться над собой, но только не позволять себе быть посмешищем. Наш гогот был дружеским, а еще смех позволяет временно избавиться от напряжения, которое, витая в воздухе, проникало в каждого из дружины.

— Будут тебе брони. Абы на такого великого у кого были. Многие ратники не одну кольчугу имеют. И меня сегодня меня зовет паства, дабы исповедаться и причаститься, так что спрошу, — сказал веселящийся Спиридон.

Вот оно откуда все это: уверенность в себе, даже какие-то зернышки высокомерия. Спиридон почувствовал себя попом рукоположенным. Воину то как? Абы убедить себя, что перед смертью очистился. Это же, по мнению многих, не рукоположенный Спирка на себя грех возьмет, если исповедует, да причастит, волей Его, грехи отпустит.

Да это же кладезь информации. Получится ли Спиридона убедить поделиться сведениями, полученными от исповеди? Так просто нет, не расскажет. А вот подпоить если… Но где взять алкоголь? Ха, у меня уже точно скоро бой, а я про побухать думаю.

— Изготовиться! Всем изготовиться! — начали раздаваться приказы.

Спирка остался стоять ошарашенным, а я поспешил облачаться в сапоги со шпорами, да в рубаху, будучи до того почти и без одежды. Погодка даже чуть жарковатая выдается.

По своему положению, месту в дружине, я должен стоять во второй линии конного строя, по середине оного. Почему во второй понятно — тут берегут молодняк. А я, как ни крути, пока он и есть, молодняк. А посередине почему? Может затем, чтобы не сбежал с поля боя, а плечи соратников зажимали с двух сторон? Удар основной чаще приходится именно на середину строя.

— Влад, ты можешь уйти за телеги, — сказал Мирон, после тревоги быстро появившийся в нашем расположении.

Тон десятника звучал, будто он упрашивал меня. Опять эта навязчивая опека. Я не нуждаюсь в ней, я сам принимаю решения и несу за них ответственность.

— Нет, я буду в строю, — спокойно ответил я.

— У тебя броней нет, — сказал Мирон, но при этом махнул рукой, мол, поступай, как знаешь.

А у меня разве есть выбор? Ну спрячусь я сейчас за телегами, которые, по идее подвергнуться нападению уже после того, как будет разбита дружина. А честь, совесть, уважение? Да спрячься я от первого своего боя и можно крест ставить будь на каких планах на будущее и свое и Отечества.

— Уходит! Бегит от нас Степь, — закричали вдруг.

— Стоим! — скомандовал десятник Мирон. — То разведка была. Нынче будет сеча.

От автора: Интересная серия, друзья: Ноябрь 1853 год. Война с Европой начинается. Будущее отныне в руках нашего современника, ставшего генерал-адмиралом русского флота. https://author.today/reader/333355/3194468

Глава 11

Начались какие-то половецкие пляски. И пусть в опере Александра Бородина «Князь Игорь» плясали девушки, а тут воины, принципиального значение не было. Половецкие же!

То отряд степняков подходил ближе и тогда опять объявлялась тревога, то уже наши несколько десятков воинов уходили за версту и дальше от лагеря, видимо «кошмаря» половцев. Как я понял, такими вот маневрами обе стороны определяют решительность друг друга, возможности, вероятно, слабые и сильные стороны.

Уже сейчас можно с уверенностью сказать, что археологи будущего были правы, когда говорили, что далеко не каждый половец имел достойное снаряжение, брони и оружие. А еще, что удивило меня, может и более остального, так то, что среди половцев-кипчаков было много светловолосых бармалеев. У меня в голове никак не могло сложиться. Как так? Узкие раскосые азиатские глаза, темная пигментация кожи, и при этом плотные светлые волосы. Можно подумать, что мне на глаза попадались альбиносы, в конце концов и среди темнокожих африканцев «бледные негры» попадаются, но не в таком количестве.

По поводу вооружения так же можно уже что-то сказать. Вопреки ожиданиям, лучников среди тех воинов, что мозолили глаза нашей дружине, было не много, или же они в такие вот игры не брали свои луки. А те луки, что демонстрировали половцы мне казались игрушечными, но не стоило заблуждаться, что они не большие, уж явно дальше английских однодревок из бука стреляют.

Были и те кипчаки, кто по своему оснащению оказывался не хуже, чем наши десятники. При этом на них блестели кольчуги мало отличимые от русских и шеломы похожи. Возможно, шли процессы, так красочно описываемые Львом Гумилевым про этногенез Руси и Степи.

— Спать! — прозвучал приказ где-то в районе четырех-пяти часов по полудни.

Не хватало часов, все же привычка из будущего довлела и было некомфортно не знать точного времени. Между тем, воины начали обсуждать тему, что кипчаки сегодня уже не пойдут в бой, если только не решаться на ночную подлость. В связи с тем, что в том отряде половцев было очень много сильно молодых лиц, большинство дружинников, чьи размышления я услышал, выразили скепсис в возможности ночных атак. На такие операции могут быть способны только очень опытные воины, а не молодняк.

Раз сказано отдыхать, я моментально пошел искать себе местечко для сна. Еще в прошлой жизни я научился психологически абстрагироваться от волнений и отдыхать перед боем. В бой нужно идти отдохнувшим, особенно когда предполагается такой энергозатратное сражение, как средневековая сеча. Тут же порой именно выносливость играет главную роль.

— Влад, Влад, — тормошил меня Спирка.

— Чего тебе? — спросил я, переворачиваясь на другой бок.

— Приходил Воисил и наказал разбудить тебя, — сообщил Спиридон.

Как бы это не могло прозвучать противоречиво, но наступила глубокая ночь и нужно было просыпаться.

— И что еще наказал Воисил? — спросил я.

— Мне прибыть с ножом и с лопатой, — сообщил дьячок.

Хотелось ответить, что плевать, что именно ему приказали, мне-то что делать. Но не стал расстраивать Спирку. Напротив, участливо покивал головой. И вообще хорошо, что припрягают к подготовке к сражению и Спиридона, значит он имеет хоть какую практическую значимость, а не только грехи отпускать волей Его.

— Десяток мой! Выдвигаемся в степь! — через, наверное, час, как ушел дьячок, скомандовал Мирон.

Было видно, что десятник устал, не спал вовсе, путь для этого и было некоторое время.

В полном снаряжении мы выдвинулись на шагов двести от лагеря и стали курсировать вокруг, то и дело встречая других таких же дозорных. Всего четыре десятка дружинников ходили радиусом в двести шагов вокруг лагеря. Задача нам не ставилась, но она была понятна и так — не дать врагу увидеть, что происходит внутри очерченного нами круга.

Готовились сюрпризы для врага. Всего я не видел, но лопатами, теми деревянными приспособами, что так зовутся, копали ров у места, где уже плотно сомкнуты опрокинутые повозки. Земля взрыхлялась где топорами, а где и ножами, ну а лопатами грунт скидывали в одну сторону, к повозкам, формируя вал. Вал формировался и землей, принесенной извне в ведрах. Множество ямок одновременно капали вдоль всего импровизированного укрепления в некотором удалении от него.

Несколько раз к нашим патрулям пробовали приблизиться группы половцев, но когда к дозорному десятку быстро прибывало подкрепление, степняки обстреливали наш отряд из луков и уходили. Их стрелы не приносили ощутимого урона, тем более, что и русичи пускали вслед своим оппонентам оперенные подарки. Впрочем, так же без видимого результата, если за таковой не принимать то, что половцы уходили.