Ирина Успенская - Конт Страница 24

– …знаю, что ты темный бог, но ты привечаешь умерших. Помоги ее духу, приблизь к себе, передай, чтобы не волновалась за сына, он под защитой брата твоего… И прости ей ее заблуждения, как прощаем мы, пусть дух ее покоится в мире…

Виктория тихонько опустилась на землю. Взывает к Вадию. За Элькину душу взывает. Все правильно, так и должно быть, духовник заботится о душе, а он, конт Валлид, позаботился о мести и позаботится о сыне. Мужчина, стараясь не шуметь, ступил на дорожку, ведущую к донжону.

– Я верю, что ты возродишься в наших внуках, незнакомая мне Элька, мать чужого мне сына, – прошептал Алан по-русски, на ходу осеняя себя крестом.

Нет, Виктория никогда не была глубоко верующей, но сейчас ей вдруг это почему-то показалось правильным и уместным.

Как же хочется спать! Алан широко зевнул и, уже не прячась, отправился к себе, строя планы на завтрашний день, поэтому не заметил Искореняющего, стоящего в густой тени ограды. Алвис с задумчивым видом проводил конта взглядом, при этом его губы покривила довольная усмешка. Он медленно поднял руку и повторил движение конта – сверху вниз, с правого плеча на левое.

Не доходя до своей комнаты, Виктория увидела стражников, несущих вахту у гостевых покоев. Она на секунду замерла, раздумывая, не зайти ли ей проведать игуша и мальчишку, но усталость взяла свое.

В комнате уже ждали Берт, таз с водой и смазливая блондинка, которая шустро расставляла на столе тарелки с едой. Все это изобилие венчал большущий кувшин с вином. Виктория усмехнулась, принимая из рук улыбающейся девицы полную кружку хмельного напитка.

– Как твое имя, красавица?

– Олика, хозяин. Неужто позабыли? – лукаво ответила девушка, поглаживая толстую косу, перекинутую на грудь.

Многозначительный такой жест. Намекающий. Но конт сегодня тупил, не понимал он толстых намеков. Что поделать? Головой последние дни часто бился. Поглупел.

– Можешь быть свободна. Сегодня вечером мне компанию составит Берт. – Глаза девушки удивленно округлились, она попыталась что-то сказать, но Алан прикрикнул: – Вон!

Шпионов тут только не хватало. Пусть идет ксена развлекает.

Пока конт жадно ел, давая Берту указания на завтра, за окном окончательно потемнело.

– Разбудишь меня до восхода солнца. Скажи Рэю, что завтра с утра я буду смотреть его воинов. В полном вооружении. И не приведи светлый бог им меня разочаровать! Потом пригласишь в кабинет друиду, нашего ксена, Райку, Нанни и Рэя. Пусть будут готовы дать отчет по своему хозяйству, туда же прикажи подать завтрак. Кто у нас отвечает за рабов?

– Так никто. В охрану капитан каждый день четверых воинов назначает – они следят, чтобы рабы не разбегались и не отлынивали от работ. Если наказать кого надо, то палач есть, а так, – слуга пожал плечами, – кому надо, тот и берет.

– Плохо! Есть среди рабов лидер? – Берт через несколько секунд размышления кивнул. – Значит, позовешь его, и сам приходи. После того как я переговорю с… управляющими, я желаю видеть кузнеца, плотника, конюха и того, кто отвечает за мое поле. Потом построишь всех рабов, я хочу на них посмотреть. Ты слышал, всех! Вопросы?

– Нет вопросов, господин.

– И еще, Берт. Как хочешь выворачивайся, но не подпускай барона Линя к тюрьме. Кстати, у меня там кто-нибудь сидит?

– Есть парочка. – Берт отвел взгляд и уставился в окно.

– Что, совсем плохо? – со вздохом поинтересовался Алан. Он уже устал удивляться, на сегодняшний день лимит эмоций закончился.

– Бывало и хуже, – осторожно ответил Берт.

– Прикажи вымыть, накормить, и пусть посидят, пока я с делами разберусь. Короче, проследи, чтобы все было нормально. Если надо, пусть пленников друида посмотрит, скажи ей, что я рассчитаюсь.

Слуга серьезно кивнул.

Вроде бы все? Ничего не упущено? Мысли лениво плавали по кругу, словно жирные декоративные карпы на мелководье, однако ловко ускользали, стоило Виктории попытаться ухватить их за кончики хвостов. Спать хотелось невыносимо. Она, едва пригубив, отставила в сторону кружку с вином, села на кровать и, уже стягивая с себя штаны, с деланым безразличием поинтересовалась:

– Как там наши раненые?

Наконец-то можно было забраться под одеяло и с удовольствием вытянуть ноги, какое это блаженство!

– Игуш слаб очень, но друида сказала, что ничего серьезного. Переломов нет, вывих она вправила, внутренности только отбиты, но, даст Ирий, отлежится. А мальчишка уже хотел драпануть, хорошо, что капитан стражу поставил. Шустрый он у вас не по годам.

Виктория только усмехнулась. Ее старший тоже был шустрым не по годам, сколько стекол, носов и коленок было разбито, сколько раз ее вызывали в школу – не сосчитать. А к шестнадцати годам парня словно подменили. Влюбился в отличницу, увлекся математикой, теперь глава своего маленького семейного клана, хакер на службе у правительства. Хорошие у нее выросли мальчишки, и этого вырастим настоящим мужчиной, дайте только время.

Как Берт задувал свечи, как собирал и уносил остатки еды, она уже не видела. Только почувствовала сквозь сон – Кусь запрыгнула на кровать и улеглась в ногах. Столкнуть наглую тау сил уже не было, Викторию уносила в сон темная беззвездная ночь.

…Утро наступило так же неизбежно, как наступает время платить налоги. Только глаза закрыла, а уже Берт трясет за плечо.

– Доброе утро, кир Алан.

– Берт, по утрам можно только предаваться жалости к самому себе, – зевнув так, что за ушами хрустнуло, пробурчал конт, спуская ноги с кровати. Кусь, проспавшая у него в ногах всю ночь, лениво подняла голову и, дождавшись, когда хозяин встанет, развалилась на всю кровать, вытянув поверх одеяла длинные лапы.

– Совсем вы ее разбаловали, кир. – Берт только головой покачал, зажигая свечи от лучины, которую принес с собой. – Кусь, на улицу!

Тау приоткрыла желтый глаз, смерила слугу равнодушным взглядом и, перевернувшись на спину, с удовольствием потянулась, выставляя напоказ голый розовый живот. Виктория не удержалась, почесала суку, та довольно заурчала. Она еще раз подивилась природе этих созданий – умны и преданны, как собаки, но в то же время игривы и ласковы, как кошки, а внешность… Ей почему-то казалось, что именно так должны выглядеть адские гончие. Кусь лизнула хозяина в руку и, тяжело спрыгнув с кровати, застыла у двери, ожидая, пока ей откроют. Ждать пришлось недолго, в комнату вошла рыжая Эльса с тазиком и полотенцем, и тау прошмыгнула в раскрытую дверь. Служанка еще с порога поклонилась, умудрившись не расплескать воду.

– Доброе утро, господин. Там ксен просит отпустить Берта на утреннее взывание.

– Сходи, – кивнул конт слуге. Главное, что его не требуют.

Пока Эльса помогала конту умываться, одеваться, она сдерживалась, но Виктория видела, как девушке хочется поговорить. Есть такая порода людей, которые не умеют молчать – совершенно. У них просто мозг устроен так, что не может хранить всю поступающую информацию одновременно, ему нужно слить излишки, чтобы загрузить следующий пакет. Как бассейн с двумя кранами. Виктория села на стул, и Эльса принялась расчесывать конту волосы.

– Кто тебя прислал? – Алану тоже надоело молчать.

– Так я же горничная на этом этаже, кир, – обрадовалась вопросу Эльса. – За вами присматриваю да за хозяйкой. У нее, конечно, есть еще служанки, да что они понимают. А госпоже надо и булочки утром принести, и чтоб молочко было теплое, но без пенки…

Она трещала без умолку, Виктория слушала вполуха, откладывая в памяти лишь мелкие детали. Например, что брат Турин проводит у контессы вечером по несколько рысок – местное название часа. Они молятся и разбирают «Книги Жития богов». Что барон вчера взял в опочивальню двух девок, и одной из них подарил мелкую монетку, а вторая с нею из-за этого не разговаривает. Виктория хмыкнула, ни на секунду не сомневаясь, что барон поступил так специально. А еще Олика – это та зазнайка, что вчера вино приносила, – сегодня с утра ходит заплаканная.

– А я вчера так испужалась, как хозяйку отравили, так испужалась, что ноги держать перестали. А как увидела, что госпожа с верхних этажей спускается, так едва не превратилась в статую, как та пастушка, что живого Вадия узрела! Вы же знаете эту Песнь Жития? – А вот это может быть интересно, Виктория навострила ушки. – Я к ней подбегаю, как же так, говорю, зачем же вы встали, кирена Литина? А она мне говорит, в комнате так душно, я приказала воинам переставить кровать к окну, а сама пока поднялась наверх воздухом подышать. И бледная такая, рука в крови. Говорит, оцарапалась о камни. Совсем себя не бережет хозяйка, а…

– Когда это было? – перебил конт девушку.