Дегероизация. Бракованный попаданец - Василий Астольфин Страница 24

же мог подумать, что это будет карман изначально чужой одежды?! Проще говоря, я в какой-то момент обнаружил у себя в кармане золотую монетку, что уже само по себе было ценностью, однако не сам драгоценный металл был важен, а то, что на нём было отчеканено — четырехлистный клевер, типичный символ удачи, изображаемый в массовой культуре. Мне хватило одного взгляда на этот символ, чтобы понять, что вся моя недельная авантюра со стяжательством всех производимых ценностей местных с целью продать их в городе втридорога это не моя предпринимательская жилка, а помощь от госпожи Фортуны. Честно скажу, это было обидно, однако своему покровителю за дар я всё ещё был благодарен.

В одну из ночей, лёжа на кровати, я размышлял о всяком. Перспектива получить кучу денег не давала мне и шанса уснуть, ибо мысль одним рывком разбогатеть сильно будоражила сознание. Я размышлял о том сколько телег мне с собой взять, сколько охраны нанять, с кем об этом договариваться и сколько провианта заготавливать, чтобы не оголодать, добираясь до ближайшего Екатеринограда. Короче, типичные мысли спекулянта — спасибо матери за науку.

И правду говорили предки — утро вечера мудренее. Вот серьёзно, как мне в голову не пришло то, что раз уж я почти весь скупленный товар храню у себя в бездонном рюкзаке, то мне и не нужны никакие расходы на транспортировку, а усиленная охрана меня любимого только усилит внимание со стороны. Помимо экономии это небольшой плюс к незаметности — один человек, особенно в городе, всяко неприметней торговца со свитой. Тем более кто заподозрит что у одного человека есть с собой огромная партия мехов, мёда и тому подобных штук, которых тут можно накупить по бросовым ценам? Разве что кто-то очень умный.

С другой стороны, не стоит уповать на то, что люди деградировали, а я один такой умный и всех переиграл. Нет. Во-первых этот мир пусть и в упадке, но люди его в своём развитии ушли на целый век вперёд, синтезируя остатки благ цивилизации с неоаграрным обществом. И это уже не говоря о вкладе в культуру тех, кто пришёл вместе со Слиянием. А уж вспоминая тот факт, что так называемые попаданцы приходят в этот мир регулярно и приносят что-то новое от себя, то надеяться на наивность и неподготовленность аборигенов, пусть и моих гипотетических очень-очень дальних родственников, не приходится. Лихой и светлый ум прокатывает только один раз, дальше общество становится иммуно к новшествам пришлых, как мне кажется, ибо в целом предложить им особо нечего тем, для кого атомные реакторы и летающие машины это пройденный, пускай и утерянный, этап, ровно как и изобретения от гостей этого мира.

В какой-то ужасный для попаданца мир я попал. Придётся работать как нормальный человек, чтобы не жить в нищете — спекулировать, покупая дешевле и продавая дороже.

Глава 8

С большим трудом вырвавшись из цепких лап старосты, желавшего мне в честь временного ухода из деревни закатить трёхдневные проводы, я всё же ушёл на своих двоих в сторону города, тем самым исполняя волю Велеса. С собой я взял всё необходимое, в том числе и карту. Впрочем, учитывая мои скромные навыки в картографии я мог надеяться только на госпожу Фортуну, чтобы случайно не свернуть куда-нибудь с единственного маршрута от общины верующих в старых богов до Екатеринограда.

Бездонный рюкзак был воистину незаменим, ибо в нём я нёс чуть ли не все блага цивилизации. Ну как все… палатку там, чайник, местный природный аналог зубной пасты из хвои и ещё чего-то, запасной комплект одежды, бочонок местного болотного пива заместо воды и прочие радости жизни. Что ещё нужно человеку? Я конечно всё ещё был огорчён тем фактом, что так легко обменял волшебные сапоги на деньги, однако на эту сумму я смог купить всё чего мне не хватало. Смог бы я это сделать, работая помощником бочкодела? Вряд ли. И уж тем более бы застрял в этой деревне бы на пару месяцев, если не лет, исчерпывая терпение Велеса.

В какой-то момент светлый сосновый лес закончился, сменившись небольшим подлеском смешанного, однако вскоре я оказался на довольно-таки живописных травянистых равнинах, где бурьян рос высотой примерно мне по грудь. Впрочем, среди всех этих непроходимых зарослей всё ещё проглядывалась та самая тропа. Чуть не задохнувшись от чудесного запаха одинокой цветущей липы, я поразился тому факту, что это всё ещё Сибирь. Та самая, в которой тепло раз в одно мгновение. Воистину, если и искать пользу от того, что в этом мире случилась величайшая катастрофа и не одна, так это разве что нормализация климата. Впрочем, даже это не помогло ликвидировать здешние мерзопакостные болота – по крайней мере в одно такое я однажды уже попался.

Что-то порою в природе неизменно.

Остановившись на ночёвку в чистом поле, я разбил лагерь и утолил свой голод и жажду каким-то биотопливом, толком даже не проявляя интерес что же я съел. Скажу честно, дорога — это тяжело. Пусть регулярные физические нагрузки и были на пользу, помогая мне восстановить людской режим сна, ибо засыпал я без особого труда, но в целом даже день-другой пути без особо интересных событий морально выматывали. Да, красивые пейзажи, долгожданные привалы, чтобы расслабить ноги, не менее долгожданный сон после десятки-другой вёрст пройденного пути, всё это кажется очень даже интересным.

Но только первые часа два.

Сложно идти молча, не имея возможности с кем-либо поговорить – так и сойти с ума можно. Я хоть и привык к нелюдимости, однако у меня была такая чудесная штука как интернет, чего сейчас нет и не будет ещё, наверно, пару веков. До Екатеринограда ещё много дней, а я уже взвыл от того, что свободен идти куда угодно, но куда я не пойду всё равно окажусь в одиночной камере