Николай I. Освободитель. Книга 4 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич Страница 25

— Вы подумали, что я пригласи вас чтобы дать отставку? — В этот момент внесли чай с пряниками, вареньем и шоколадом, от алкоголя я всегда мог отказаться, а вот от кусочка хорошего шоколада, да с орехами… Подождав пока лакей закончит свою работу и затворит двери кабинета, я продолжил мысль. — Впрочем, вы оказались не далеки от истины. Такой себе министр без портфеля, отвечающий за все и ни за что одновременно, мне действительно не нужен.

— Кхм… Но?

— Но, — я взял чашку с чаем и с удовольствием сделал глоток. Горячий напиток прокатился по пищеводу и свалился в желудок. — Но и терять такого прекрасного профессионала у меня совершенно нет желания. Да, мы с вами не каждый раз сходились во мнениях по различным вопросам, однако я всегда ценил ваш ум, неподкупность и профессионализм.

— Вы мне льстите, — пожал плечами Аракчеев, хоть и было видно, что похвала ему приятна.

— Отнюдь. С другой стороны, это вопрос пятнадцатый. Сейчас я хочу понять, что вами движет. Чего вы хотите добиться, как человек, как чиновник, возможно просто как русский патриот.

Последнее прозвучало несколько высокопарно, однако Аракчеев совсем не смутился такому определению.

— Зачем вам это, Николай Павлович? — Видя, что разговор пошел совсем откровенно, поинтересовался вельможа.

— Видите ли, Алексей Андреевич, — я откинулся на спинку кресла и еще раз оглядел собеседника. Не смотря на откровенно неформальную обстановку Аракчеев сидел прямо будто проглотив железный лом, по его позе вообще нельзя было понять, о чем чиновник сейчас думает. — Чтобы человек хорошо работал, нужно дать ему то, что он хочет. Не сложная сентенция, которую, однако многие объять умом решительно неспособны.

— Хм… — Мой собеседник лишь немного наклонил голову демонстрируя полнейшее внимание, но от комментариев воздержался.

— С обычным рабочим просто — ему нужно плотно поесть и, возможно, иногда выпить. Легко работать с теми, у кого мотивация заключается в банальном золоте. Понятны те, кто хочет славы, признания, горит желанием оставить след в истории. Знаете… Чтобы через сто лет, маленькие детишки на уроках истории учили параграф посвященный деяниям этого вельможи и грезили о чем-то подобном. Таким, думается, был, например, светлейший князь Потемкин-Таврический. А что движет вами, мне не понятно.

— Я, ваше императорское высочество, — Аракчеев был явно удивлен моим спичем, — всю жизнь служил России и императору. Просто не знаю, как может быть по-другому.

— А хотите, я дам разрешения на брак с вашей крепостной? Как ее там… Настасья Шумская? — Аракчеев был давно и безнадежно влюблен в свою крепостную, которая жила у него в поместье практически на правах законной жены. Это не афишировалось, но в принципе все, кому было нужно, об этом факте знали. Естественно официально жениться на крепостной вельможа столь высокого ранга не мог, и это, возможно, было единственным больным местом моего собеседника.

— Общество все равно не примет такого брака, — только по дернувшемуся на мгновение уголку глаза я понял, что сумел пробить толстую шкуру главного сподвижника императора Александра.

— Насрать, — я рубанул рукой воздух. — А кто будет много трепать языком, поедет осваивать бескрайние просторы Чукотки. Там места много, для всех болтунов место найдется. Разве это не достойно уважения — продолжить собственный род? Передать фамилию сыну? А то ведь не порядок — у вашего батюшки трое сыновей было, и никто из вас продолжить род так и не сподобился.

— Вы не боитесь нажить себе недоброжелателей подобными решениями, ваше императорское высочество? — Только по приподнятой вверх брови можно было понять, что Аракчеев немало удивлен такой постановкой вопроса.

— Проблема в том, что без этого все равно не обойдется, так или иначе, — я пожал плечами. — Находясь на вершине властной пирамиды все равно придется наступать кому-то на ноги. А кому-то и на головы. А значит, нужно думать не о том, как всем угодить, а как соблюсти баланс. В конце концов, зачем нужен царь, если он не может принимать подобные решения. Иначе будет, как в той присказке про три бесполезный в России вещи.

— М-м-м? — Аракчеев вопросительно поднял бровь. Очевидно, что пока еще присказка не стала общеизвестной.

— Царь-пушка, которая не стреляет, царь-колокол, который не звонит и царь-царь, который не правит.

— Кха-кха, — от такой крамолы Аракчеев аж подавился чаем. В устах любого другого человека это вполне тянуло на уголовную статью. — Не ожидал, право слово.

— Ладно, — подождав пока собеседник откашляется, я перешел к собственно деловой части встречи, ради которой и попросил Аракчеева прибыть в этот день. — Как я уже говорил, советник по общем вопросам мне на данный момент не нужен, поэтому я предлагаю вам Алексей Андреевич возглавить Министерство путей и средств сообщения.

— Министерство путей и средств сообщения? — Удивление Аракчеева было понятно, такого министерства пока не существовало, был только аналогичного рода департамент в составе МВД. Вернее, два отдельных департамента — почтово-телеграфный и дорожный. Министерство внутренних дел было вообще таким себе многоликим монстром, которое объединяло несовместимые с моей точки зрения направления. Его разделение на отдельные куски было лишь вопросом времени.

— Да, я полагаю в связи с активизацией строительства железных и шоссейных дорог, увеличения количества пароходов и компаний их эксплуатирующих на наших реках, а также распространение телеграфной связи, необходимым выделить все это богатство в отдельное министерство.

— Почему я?

— Все из-за названных уже раньше качеств. Я планирую развернуть в ближайшие годы сразу несколько масштабных строек. — Я встал, Аракчеев тут же тоже подскочил на ноги, и подошел к карте европейской части страны, висящей на стене, — после уже ныне строящейся железной дороги, вторым этапом будет трасса Питер-Варшава, Москву соединим с Нижним Новгородом. Потянем дорогу на юг в Причерноморье и на Кавказ. Плюс за Уралом будем тянуть дорогу в сторону Восточного океана. Будем рыть каналы, расширять сеть телеграфной связи. На эти проекты будет уходить значительная часть бюджета. Десятки миллионов рублей ежегодно. Сотни. Нужен человек с одной стороны честный, чтобы держать уровень воровства на приемлемой отметке, а с другой — работящий и способный объять умом всю грандиозность моих замыслов.

— А где империя возьмет на все это деньги? — Задал вполне резонный вопрос чиновник. Французскую контрибуцию уже давно не только съели, но и переварили, а новых больших вливаний вроде бы не намечалось.

— Будем урезать другие статьи расходов, — я пожал плечами. — Расходы на двор можно урезать. Армию сократим. Войн у нас вроде как в обозримом будущем не намечается.

— Вы серьезно? — Кажется Аракчеев впервые на моей памяти был действительно обескуражен. В России могли срезать деньги на образование, на медицину, на дороги… Флот порой вообще ничего не получал, за несколько лет превращаясь в кучу дров. Но армию и двор всегда финансировали в полном объеме.

— Конечно, — я кивнул. — У меня вообще большие планы на армейские реформы. Форму нужно менять, не дело это, когда гусара одеть становится в несколько тысяч рублей, казармы строить нужно опять же. А то у нас по полгода солдаты неизвестно где находятся, случись кому-то на Россию зимой неожиданно напасть, так только гвардию быстро поднять и получится. Оружие новое на подходе… В общем, очень много изменений нас ждут в следующие лет десять-пятнадцать. Не только в армии, но во всей империи. Я бы хотел, чтобы вы в этом процессе поучаствовали, Алексей Андреевич.

— У вас действительно обширные планы, Николай Павлович, — признал очевидное Аракчеев. — Все вышеперечисленное даже звучит грандиозно. Я готов служить вам так же верно, как служил императору Александру.

— Приятно это слышать, Алексей Андреевич, — я протянул министру руку, которую тот с удовольствием пожал. — Готовьте проект. Структурное деление, штаты, необходимое финансирование. Подумайте над подходящим для министерства отдельным зданием. Я насчет дворца Безбородко прикидывал, но все же проинспектируйте его сами. Думаю, пары недель вам хватит, не так ли?