Главред: назад в СССР 3 - Антон Дмитриевич Емельянов Страница 25

— Евгений Семенович, у меня вопрос, — Соня Кантор подняла руку. — Нетрудно предположить, что у читателей среди нас есть любимчики. У кого-то это связано c возрастом, у кого-то иная причина… Но ведь это же в любом случае делает рейтинг субъективным! Вот любит кто-то, к примеру, статьи o моде, он и будет Юлии высокие оценки ставить. А другому нравятся истории o милиционерах — и у него уже я в «любимицах».

— Абсолютно согласен, София Адамовна, — кивнул я. — Но тут у нас c вами начинает работать закон больших цифр. Не забывайте, что читателей много, и сотни заполненных бюллетеней — это уже не частные мнения, a статистика. Если большинство хочет статьи o профессиях, значит, их будет больше. От чего-то же придется отказываться. А главное — это вызов нам всем. Предположим, какая-то тема утратила свою актуальность. Победили мы, к примеру, преступность в рамках отдельно взятой страны. И вам, София Адамовна, будет не o чем писать. Придется переквалифицироваться. Расти, двигаться вперед. И еще…

Я обвел внимательным взглядом всех собравшихся. Лица сосредоточенные, некоторые взволнованные. И это логично — новое всегда пугает.

— Давайте проведем эксперимент, — наконец, заговорил я. — Немного упростим правила для вечерки. Например, дадим читателям возможность выбрать три лучшие статьи в номере вместо оценок всех — А почему для вечерки отдельные правила? — нахмурившись, поинтересовался Шикин.

— Потому что ee мы будем выпускать как газету на выходные, там будет больше развлекалочек, — ответил я. — Основное же издание остается главным печатным рупором партии. А значит, это серьезные темы вроде вашей, Пантелеймон Ермолаевич, экономической аналитики. Соответственно, и проверка должна быть более жесткой.

— Позвольте спросить, — вновь заговорила Евлампия Горина. — Вы сейчас на ходу поменяли правила… Получается, Евгений Семенович, вы ошиблись?

Глава 11

Горина, одна из немногих оставшихся ко мне в оппозиции, пристально смотрела на меня, ожидая реакции.

— Да, — я кивнул. Просто и без обиняков. — Я ошибся. Так часто бывает, когда создаешь что-то новое. Не ошибается же, как известно, только тот, кто ничего не делает. И мне поэтому не стыдно признаться в собственных недоработках. Это путь к росту.

Журналисты одобрительно загудели. Горина насупилась и покраснела, но спорить не стала — хотела меня подловить, чтобы я извивался, как уж на сковородке. А я взял и признался, что не все продумал. И тем самым выиграл себе еще несколько очков профессионального авторитета.

— А еще… — я продолжил. — Мы ведь этими опросниками не только вашу работу в отдельности проверяем, но и наши общие старания. Мои в том числе как редактора. Сами темы — интересны они или не очень. Чего слишком много, чего — наоборот, мало. Или вовсе нет. А может, подаем не так. Согласны c такой постановкой?

— Я — да, — ответила Соня.

— Коллеги? — обратился я к остальным.

Мне ответил нестройный хор. Кажется, остались еще вопросы. Что ж, к этому я как раз был готов, и у меня есть рецепт, испытанный на первом заседании клуба «Вече».

— До выхода номера еще неделя, — добавил я. — Если у кого-то возникнут предложения по корректировке бюллетеней, не стесняйтесь высказываться. В день выхода примем все замечания и проголосуем.

Вот теперь коллектив грянул, довольно улыбаясь.

— Принимается, — резюмировал я. — Давайте считать все это возможностью открыть новую страницу в жизни нашей газеты. Сейчас как раз подходящее время — все-таки восемьдесят седьмой на носу. Об этом и поговорим. Тем более что сейчас как раз есть хорошая возможность открыть новую страницу — все-таки восемьдесят седьмой на носу. Об этом и поговорим.

— Впереди у нас c вами праздничный номер. И готовить мы его будем, соответственно, c запахом елок, шампанского и мандаринов. Мысли, идеи?

Мои коллеги уже привыкли к тому, что я не только выдаю им готовые задания, но и предлагаю самим подумать над темами. И вот это постепенно принесло свои плоды.

— Праздничные традиции, — предложила Зоя Шабанова. — Почему мы встречаем Новый год именно так. Это расхожая тема, но она всегда выигрышная. Просто нужно ee расширить, добавить интересные факты…

— Так и сделаем, — кивнул я. — Подготовим несколько материалов. Первый: история праздника — от Рождества до Нового года. Почему после революции пропала елка и когда она вернулась.

— Может, написать про игрушки? — робко предложила Катя. — Это же ведь тоже отдельная традиция…

— Вот и займитесь, — одобрительно кивнул я. — И еще у меня лично для вас персональное задание.

Спустя несколько месяцев я уже хорошо знал сильные и слабые стороны своих журналистов. И Катя, одна из молоденьких подружек, оказалась человеком c идеальной грамотностью и языковым чутьем. Со стилем, правда, у нее пока слабенько, но это приходит c опытом. Я долго думал, как выделить эту девушку, и, наконец, придумал.

— Я знаю, как хорошо вы, Катя, знаете русский язык, — для начала нужно выделить ee сильную сторону, похвалить. — Предлагаю потестировать потенциальную новую рубрику. Для начала составьте список самых популярных ошибок городских топонимов. Вы же знаете, что у нас улицу Паши Савельевой[1] иногда называют улицей Паши Савельева, то есть Павла?

— Ужасно, — покачала головой Катя. — Не знать, кем была отважная подпольщица, и путать, девочка она или мальчик.

— Вот и напишите об этом, — предложил я. — Какие еще ошибки делают?

— Люберецкий мост вместо Любицкого, — улыбнулась старушка Метелина, которая явно рассчитывала, что ee политическое исследование в последнем номере повысит ей рейтинг. — И Калининский лес вместо Каликинского.

— Прекрасно, — подбодрил я коллег. — Еще?

— Улицы Благоева[2], Коноплянниковой[3], Бонч-Бруевич[4] и Бабеля[5], — c ходу перечислил Бульбаш. — Здесь тоже мужской и женский род путают. А Бабеля — c Бебелем[6].

— Записали, Екатерина Власовна? — девушка даже вздрогнула, когда я ee по имени-отчеству назвал.

— Да-да, Евгений Семенович, — серьезно кивнула она.

— Составьте материал в виде… — чуть не сказал «топа». Да что же такое, опять я на язык двадцать первого века сбиваться стал. — В виде… рейтинга, пьедестала, списка лучших, в общем. Золото, серебро, бронза и еще два дополнительных места. Как будто бы это соревнования по безграмотности.

— Я