Девять жизней - Квинтус Номен Страница 25

дома дотащить – хотя все и промерзли как цуцики. Ну да ничего, печку я растопил и даже устроил им что-то вроде русской бани. И всем это очень понравилось, мне даже им специально объяснять пришлось, что даже на то, чтобы ее хотя бы раз в неделю устраивать, у нас дров не хватит. Народ расстроился, а Гхы, немного подумав (всего-то дней пять подумав) вызвал меня в сени (я так пространство между сараюшками назвал, там все же не так холодно, как на улице было, но все же небольшой минус) и сказал:

– А если мы летом уйдем туда, где растет много деревьев, мы там сможем такую баню часто делать?

– Но это, наверное, очень далеко, мы ведь не дойдем.

– Дойдем, туда недолго идти. За лето можно… – он позвал Хых, что-то у нее тихонько спросил и продолжил: – за лето туда можно пять раз сходить. А если один раз ходить, мы там и дом новый успеем выстроить. Два дома, нам и тебе с котиками. Надо туда идти, без бани мы можем совсем замерзнуть. Не сейчас, а в другой раз…

Жизнь вторая – путешествие с котиками

В одном Гхы был абсолютно прав: без бани нынче жизнь выглядит куда как печальнее, чем с баней. И перебраться туда, где дров для бани достаточно, было бы крайне неплохо. Однако в этом была одна маленькая загвоздка: котики ведь, как все говорят, привыкают к дому, а Таффи и Тимка выросли уже в моем тутошнем доме и это был и их дом. Даже, точнее, это был их дом и мой тоже – но вот как мой он мог рассматриваться только временно, пока котята согласны, чтобы я тут жил. Но если подумать, то и эту проблему можно, наверное, как-то решить: бабушка мне много рассказывала про своего котика, который летом жил на даче, а зимой – в московской квартире, и который оба места считал именно своим домом. А если посильнее напрячь память…

Бабушка рассказывала, что они, переезжая летом на дачу, упаковывали кота в корзинку (переносок тогда еще советская общественность не знала) и на дно корзинки клали небольшой коврик, на котором кот в городе часто спал. И когда кот оказывался на даче, он первые пару часов не отходил от этой корзинки с ковриком больше, чем на пару шагов, затем рисковал и на веранду выйти – а вот когда он изучал весь дом и понимал, как он из любого места в доме может быстро до своей корзинки добежать, принимался изучать уже и дачный участок. Причем участок он изучал уже гораздо быстрее, через пару дней он свободно по всему участку бегал (и начинал гонять всех «пришельцев»), а через неделю мог и в соседний лес сходить прогуляться.

Насколько я смог вспомнить из рассказов бабушки, у котов очень нюх развит, и понятие «дом» для них означает лишь «место, которое пахнет мной и моей семьей», причем пахнет сильнее, чем любые окрестности. Судя по всему, кошатники (такие, как Сашка и Сашка) это знали – и именно «для домашнего запаха» они в переноски и клали флиссовые коврики, по которым – мне Сашка это тоже вроде говорила – потопталась кошка-мать котенка. А у меня у котиков было два таких «домашних» места: две переноски, в которые они чаще всего спать забирались и моя кровать.

Да, у меня была уже кровать, я ее из прутьев сплел. С рамой из скрученных прутьев, с ножками из прутьев, с лежанкой из прутьев, сделанной на манер стенки корзины. И с двумя именно «корзинами» в ногах, куда можно было по переноске поставить, неглубокими, но чтобы если случайно я ногой по переноске во сне зацеплю, она не свалилась вместе с котиком на землю. Но главное – я над кроватью сделал еще и полог, который как палаткой закрывался моими сшитыми из кусочков флиссовыми одеялами: так спать было теплее, а еще в августе, когда ночами температура к нулю начала приближаться, я старался все же дрова экономить и печку просто так не топил. А хищники тоже предпочитают спать в теплом месте, так что с определенной натяжкой можно было считать, что у моих котиков дом вообще мобильный и состоит из кровати с пологом, на которой две переноски закреплены. Так что вопрос мобильности котиков в первом приближении можно считать закрытым… а вот вопрос мобильности моей кровати и всего прочего барахла, которого тоже уже немало набралось, предстояло еще решить.

Но так как других дел у меня практически уже не было, я и принялся ее решать. То есть сначала я думал лишь об обеспечении «мобильности кровати», но затем прикинул, сколько у нас уже накопилось всякого нужного барахла, и проблему решать стал уже «глобально». Простую проблему: есть четырнадцать человеко-носильщиков (ладно, мальчишек и меня можно из списка вычеркнуть, так как мы точно много не унесем… одного меня можно вычеркнуть, а двух мальчишек будет считать одним полноценным носильщиком), каждый может тащить килограмм по пятьдесят всякого разного… нет, с таким коллективом мы точно далеко не уедем. То есть если все на горбу тащить, не уедем, но если именно ехать, а не идти…

А ведь на даче я легко перевозил в тачке песка по полтора центнера за раз! Ну а то, что здесь тачку такую купить несколько трудновато – это не повод считать задачу невыполнимой. Я же уже научился всякое из прутьев плести, да и не один я, так что задача выглядела решаемой. Я еще мозгами так пораскинул, вспомнил школьный учебник древней истории, всяких варваров, которые Рим взяли…

Первый блин у меня все же вышел комом: сплетенное из прутьев колесо буквально с трудом собственный вес выдерживало. Но «инженерная» моя мысль на месте-то не стояла, и я проект серьезно так доработал. Первое колесо я сделал на манер «варварского» круглого щита, и колесо сломалось потому, что щит у меня получился несколько выпуклым. Но я решил считать это не багом, а фичей – и следующее колесо я изготовил, соединив (еще в процессе плетения) два таких «щита» выпуклостями в противоположные стороны. А затем соединил центры получившихся щитов так, чтобы изгибу (в наружную сторону, естественно) одного сопротивлялся уже второй: одинокий щит легко выгибался в сторону выпуклости, а вот два меж собой соединенных было куда-то выгнуть уже очень трудно. Однако все равно то, что я сотворил, в качестве колеса использовать