Убийца Богов (СИ) - Француз Михаил Страница 26

И мне было вдвойне важно заниматься именно этим, так как эти самые специальные символы были в этом мире совершенно другие. Не такие, как у меня дома.

Как, например понять, что интеграл, это именно интеграл, а не какой-нибудь логорифм или знак деления, если он обозначается не привычной загогулиной, а косой чертой? А степень числа не маленькой циферкой сверху справа, а большой снизу слева?

Вот и вот-то! Только, когда сам выведешь, на бумажке, ручкой, из исходных аксиом, постулатов и элементарных действий в математике и элементарных сил в физике. Причем, браться за физику можно не раньше, чем разберешься в математике.

Нет, простейшие задачи, такие как курсовая Кларцены, где надо всего лишь разобрать конкретную схему на элементы и для каждого найти уже давно выведенную формулу, в которую подставить нужные числа, можно и без таких серьезных усилий решить, но чтобы разобраться в чем-то более серьезном, надо действовать именно так: с нуля и на бумажке.

Так что полет будет действительно долгий!

Планета Незис. Планета-Университет. Потрясающее место. Сама по себе идея, что целая планета является одним большим Университетом, в голове укладывается с большим трудом. Я могу представить себе город-Университет. Как максимум — страна-Университет. Но планета… Это выше моего понимания.

Однако же вот она! Сила притяжения и длина суток почти, как у Земли, звезда желтая, даже спутник имеется почти похожий на Земную Луну, только немного побольше и орбита повыше. Население: пятнадцать миллиардов человек! Пятнадцать, ска, миллиардов!!! Я такое число только написанным на бумажке могу представить, какой-либо материальный эквивалент этого числа напрочь рвет мою фантазию. А их тут именно столько! Потрясающе!

Приземлились мы в космопорте Вельского Института Информатики и Кибернетики, куда с легкой руки мистера Коваррин я был устроен.

Сам бы предпочел, конечно Институт Фундаментальной Физики, но тут уж решал не я. Но благо в том, что расположены эти два учебных заведения рядом. Можно сказать, в одном городе, если бы на этой планете вообще было такое понятие, как город! Тут Институт и есть город. Просто, есть Институты побольше, есть поменьше. Самый большой Институт на планете — Аграрный. И в нем задействовано два с половиной миллиарда человек. Он имеет свои корпуса во всех климатических зонах планеты, в том числе на дне океана, за полярным кругом, в горах на высоте свыше восьми тысяч метров, на орбитальной станции и даже на местной Луне.

Второй, по величине — Строительный. В нем два миллиарда тристо миллионов человек. И корпусов у него не меньше, а то и побольше будет. Также этот институт отвечает за ремонт и строительство всего на планете.

Третий — Медицинский. В нем два миллиарда человек. Он имеет всего один главный корпус, но при этом лечебные учреждения по всей планете являются одновременно и филиалами, и местами прохождения практики студентов. Такое вот самообеспечение.

Я, когда читал в интернете про Незис, поминутно челюсть с пола поднимал, от того, что там реализовано, настолько это были потрясающие для меня вещи. Чтобы охватить одному человеку своим умом все, что там изучается и исследуется, жизни не хватит! Даже такой, как моя. Потому, что пока я буду изучать, то, что уже есть, они успеют столько же открыть еще нового!

Прямо как в том плакате над столовой пионерлагеря: «Как много всего! Как мало меня!».

Вот и тут, приходится выбирать, что именно изучать, хотя хочется изучить все и сразу. Но это невозможно даже для бессмертного гения, как бы ты не изворачивался, как бы не крутился, поскольку есть величины более бесконечные, чем даже концептуально бесконечный я. И с этим приходится мириться. Познание — одна из таких вещей.

Прибыли и разместились мы без особых приключений, благо таксисты есть везде, даже тут. Вообще на Незисе не одни только студенты с профессорами и асперантами. На нем примерно два миллиарда из пятнадцати к науке отношения не имеют. Они обеспечивают повседневную жизнедеятельность планеты: коммунальщики, экстренные службы, торговля, пищевая промышленность, транспорт, полиция и другие. Естественно, во всех этих отраслях были максимально задействованы студенты соответствующих специальностей, но тут требовался еще и постоянный персонал. Но, кроме этого были и просто местные. Их было немного, меньше пяти процентов, но все же.

Общежития оказались раздельные, что и правильно, но при этом соседние, соединенные коридорами-переходами каждые три этажа. Так что в гости ходили спокойно, не сильно заморачиваясь комендантским часом, который по бумагам вроде бы и был, а по факту всем на него чихать. Тем более, что институтские корпуса круглые сутки работают.

Комнаты оказались двухместными. Мне в соседи попался двадцатилетний белый парень по имени Колин Строкхонс — типичный компьютерный червь: бледный, нечесанный, с красными глазами, худой и нервный.

Знакомился он со мной, не отрываясь от своего монструозного компа-франкенштейна (то есть выпотрошенного, лежащего на столе отдельными, соединенными проводами частями, но при этом продолжающего, попискивать, помигивать огоньками, крутить кулерами, булькать жидкостными системами охлаждения и самое странное — работать). Точнее это было так: он назвал свое имя. Спросил мое имя, кивнул. А через двадцать минут молчаливого стука по сенсорным клавишам, лежащей на столе совершенно плоской клавиатуры, он на меня взглянул.

— Логин Коваррин, значит? Новоявленный сын мафиози? И что же тебя в информатику потянуло?

— «Папаша» сказал, надо банк взломать. Вот я и приехал учиться, — с улыбкой от уха до уха сообщил ему я.

— Банк — это хорошо. Это мотивирует, — сказал он и замолчал.

Собственно — все знакомство. Вечером старшекурсники с этажа попытались устроить мне «вписку», но после того, как мой левый кулак демонстративно пробил без замаха дверь, все быстро свелось к шутке.

Прикинув, что «вписка» может быть не только у меня, наведался в гости к «сестричке». Двери ломать не стал. Но одну слишком активную бузотерку

и поборницу традиций за ногу подержать пришлось. За окном. После чего вопросы и здесь отпали. Особенно,

когда и тут нашелся «умный компьютерный червь», который быстренько пробил нашего «папу» мафиози.

После этого визита вежливости, я со спокойной душей отправился в нашу с Колином комнату продолжать свои труды по освоению теоретической физики. Сон в мои ближайшие планы не входил.

— Ты же говорил, банк взломать? — ближе к трем часам ночи поинтересовался Колин, тоже считающий, что «сон для слабаков». — Терфиз-то тебе зачем? Или ты его физически ломать собрался?

— Хорошая идея, кстати, — заметил я, не отвлекаясь от своих формул, также, как и он спрашивал, не отвлекаясь от своего компьютера. — Но нет. Терфиз — это хобби. Точнее… хочу для начала понять принципы на которых ваши компьютеры построены. Что за элементная база. Почему именно троичная система в фундаменте, а не двоичная на пример, ну и так, по мелочи…

— Глубоко копаешь, — отметил он. — Уважаю.

Собственно и весь разговор. Забавный типок мне в соседи достался. Сон срубил его часа в четыре утра. К девяти же я уже был на первой паре с первым курсом. От начала семестра прошло уже больше полутора месяцев, так что пришлось вникать в материал с ходу. Но тут все равно большая часть материала дается на самостоятельное изучение.

После обеда поперся в Институт к Физикам (один из самых маленьких Институтов на Незисе, так как наука не прикладная, то и желающих именно ей заниматься не так и много). Нашел там одного не старого еще Профессора, автора одной из заинтересовавших меня работ, и пристал к нему с вопросами.

Сперва он обрадовался. Минут через сорок загрустил и попытался сбежать. Через четыре часа попыток спрятаться, понял, что от меня не сбежишь и смирился. Дальше мы выводили формулы уже вместе.

Глава 22

Вот уже целый месяц без сна и отдыха я бьюсь над этой гребаной теоретической физикой, все время, каждую минуту, даже находясь на лекциях и практике по программе обучения, отвечая на вопросы преподавателей, в процессе выполнения заданий, написания программ. Разговаривая с кем либо. Все это шло фоном. Я отвечал не задумываясь, автоматически. Хотя, о чем там задумываться? Вопросы и задания элементарные — первый курс же.