Оборот второй. И пришел творец (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич Страница 26

— А ну, размотай! — возмутился я.

Знакомый надзиратель, замерший за спиной у Фионы, вопросительно перевёл взгляд на Жан-Поля.

Тот посмотрел на меня.

— Так ты согласен сотрудничать?

— Посмотрим, — процедил я. — Сначала размотай.

— Она царапается, — наябедничал надзиратель, — во! — и показал Жан-Полю руку, покрытую свежими царапинами.

— Она больше не будет, — пообещал я. Повернулся к Фионе. Разговаривать вместо человека с коконом из плёнки было сложновато. — Не будешь, правда?

Фиона мотнула хвостом.

Означало это «конечно, не буду!», или «да пошли вы все!», в тот момент сложно было определить. Но я уверенно пообещал Жан-Полю:

— Не будет.

Тот, подумав, кивнул надзирателю.

Надзиратель снял с пояса дубинку. На что-то нажал. Из бока дубинки выдвинулось широкое, с приличный тесак, лезвие. Надзиратель провёл им по плёнке, сковывающей Фиону.

— Костя! — едва дождавшись, пока сможет говорить, проорала она. — Не соглашайся!

Надзиратель метнулся к Фионе и зажал ей рот. Дальше она мычала из-под его ладони.

Я бросился к надзирателю. Но сделать ничего не успел.

Жан-Поль вдруг резким движением вскинул руку к причёске-дикобразу, выдернул из пучка блестящую заколку и метнул в меня. Заколка вонзилась в локоть, до Фионы я даже дотронуться не успел.

Руку пронзила адская боль. Я взвыл, прижав её к груди, и аж пополам согнулся.

— Я плохой гонщик, — грустно глядя на меня, сказал Жан-Поль. — Но отличный стрелок. По нервным окончаниям попадаю без промаха. Папа развивал во мне этот навык с девяти лет.

Я не отреагировал. Занят был, локоть баюкал.

— Я жду твоего решения, — повторил Жан-Поль. И как бы невзначай поправил причёску.

— Мне надо посоветоваться с женой, — сквозь зубы выдавил я. И кивнул на Фиону.

Разглядел, что надзиратель одной рукой по-прежнему зажимает ей рот, а другой схватил поперёк живота. Фиона билась в недоразрезанной плёнке, словно выкинутая на берег рыба.

Жан-Поль подошёл к ней.

— Посоветовать мужу принять моё предложение — в твоих интересах, — всё тем же скучным тоном сказал он. — Иначе мне придётся тебя убить. В этом перстне — яд. — Жан-Поль тронул перстень на пальце. Из него красноречиво выдвинулся блестящий шип.

Фиона нервно забила хвостом.

Глава 19

— Костя, что мне делать? — Фиона умоляюще смотрела на меня. — Я не хочу умирать! Я только жить начал. Не поверишь, но только в эти несколько дней я узнал, что значит по-настоящему жить! То, что было раньше — оказывается, вовсе не жизнь. Но я и не хочу, чтобы ты умирал.

— Да я пока вроде не собираюсь.

Фиона покачала головой:

— Ты просто не понимаешь, что именно тебе предлагают! Что это за гонки. Я тоже за ними особо не слежу, но общее представление имею — как любой житель Нимиры. Это бой без правил, Костя. Гонки на выживание. Участники калечатся и гибнут десятками.

— Только на последнем этапе, — встрял Жан-Поль. — В предварительных заездах всё не так жёстко.

— О, разумеется, — фыркнула Фиона. — Именно поэтому предварительные заезды проводят абсолютно легально и транслируют по всей Нимире. А в финальных заездах ставки, говорят, взлетают до небес. Финальные заезды проводят тайно, ходят слухи, что каждый раз — в каком-то новом месте. И каждый год в них гибнут люди. Лично я никогда не слышал о том, чтобы два сезона подряд в гонках участвовали все, кому перед этим удавалось добраться до финала. Каждый раз команда, как минимум, на четверть состоит из новых людей.

— Люди уходят, — сказал Жан-Поль. — Кому-то надоедает, кто-то решает, что заработал достаточно денег, и хочет пожить в своё удовольствие. Обстоятельства у всех разные.

— Тем не менее. — Фиона смотрела на него взглядом, которого я никогда прежде у неё не видел. — Ты можешь поклясться, что Костя останется жив?

Жан-Поль вздохнул:

— Я могу поклясться в другом. Что, если Костя не согласится, убью тебя прямо сейчас, — и снова продемонстрировал перстень с шипом.

Фиона вздрогнула. Ядовитое оружие выглядело убедительно. И шутить Жан-Поль, сам сказал, не умел.

— Если ты её убьёшь, я никогда ничего не выиграю, — осенило меня.

— Почему?

— Потому что она — мой, этот… — я подвис, вспоминая слово, — лоцман, во! Я без неё рулить не смогу. У нас ментальная связь, основанная на сексуальном контакте.

Жан-Поль приподнял брови:

— Вы занимаетесь сексом прямо в полёте?

— Бывает, — кивнул я, — но обычно накануне. Проникаемся друг другом. В момент оргазма физическая связь переходит в астральную. — Глаза Фионы превратились в чайные блюдца, но я уже обрёл уверенность и бодро гнал дальше: — Ты про тантрический секс слыхал?

Жан-Поль покачал головой.

— Что, даже Камасутру не читал?

Жан-Поль развёл руками:

— Я не большой любитель секса. Папа считал, что это занятие отнимает слишком много энергии. Раз в две недели, для поддержания формы — не чаще.

— Скукотища, — посочувствовал я. — Ну ничего, до Земли доберусь — подгоню тебе видюшек. Огонь, у мёртвого поднимется.

— Спасибо. Я не испытываю проблем с эрекцией.

— Ты с мозгами испытываешь. Тебе сколько лет, блин?! Раз в две недели…

— Сто четыре.

— Что — сто четыре?

— Лет, — объяснил Жан-Поль. — Мне.

Я уронил челюсть. Поймав, осторожно сказал:

— А.

— Ты сказал, что в момент оргазма физическая связь переходит в астральную, — напомнил Жан-Поль. — И?

— Что-что я сказал?.. А, ну да. Переходит. И мы начинаем чувствовать друг друга. Она кошка, ты заметил?

— Кошка? — Жан-Поль посмотрел на Фиону. На уши. На хвост. — Я думал, это элементы костюма.

Фиона ощетинилась и зашипела — почему-то на меня.

— Я не кошка! И не было у нас с тобой никакого…

— Цыц! — прикрикнул я. Вот что за манера, сама врать не умеет, и мне не даёт! Хотя это сейчас — вопрос жизни и смерти, между прочим. — Я имел в виду, что ты гораздо больше кошка, чем я. У тебя развиты чувства, которых нет у меня. Ты инстинктивно нащупываешь траекторию полёта, правда? — и постарался изобразить лицом, что, если начнёт возражать, оторву ей хвост вместе с ушами. Подействовало, Фиона неуверенно кивнула. — Ты рассчитываешь траекторию, а я дёргаю за рычаги, — вдохновенно продолжил я. — Вместе мы — идеальная команда. Без тебя я ослепну и в первом же заезде всё солью.

Жан-Поль задумчиво смотрел на меня.

— Апчхи!

Мы подпрыгнули все трое.

— Виноват, — утираясь тыльной стороной ладони, покаялся охранник. — Аллергия на кошек. Можно, я ей шею сверну уже?

— Подожди, — поморщился Жан-Поль. — Запугивать должен я, а не ты! Хотя… — Он задумался. Задрал голову к потолку: — Эльза?

— Запугивать должен ты, — подтвердил голос.

— Вот! — обрадовался Жан-Поль. — Замолчи и не мешай.

Охранник ещё раз чихнул и послушно вытянулся по стойке смирно.

— Но ты всё равно допустил ошибку, — продолжила «Эльза».

Жан-Поль встрепенулся:

— Какую?

— Ты не можешь угрожать гонщику смертью его спутницы, поскольку она является его лоцманом. Если ты её убьёшь, толку от гонщика не будет.

— Во, а я что говорю? — обрадовался я. — Для чего я, по-твоему, за ней аж в Прокураторий вернулся?

Вернулся-то я, положим, за Дианой… Но тут немного сымпровизировал, понадеявшись, что у Жан-Поля нет на меня полного досье. Не прогадал.

— Я думал, что у вас сексуальная связь, — сказал Жан-Поль.

— Ты всё сделал правильно, сынок, — снова вмешалась Эльза. — Но сейчас, с учётом изменившихся обстоятельств, нужно принять другое решение.

Жан-Поль задумался. Неуверенно предположил:

— Убить обоих?

— Нет.

— Отпустить обоих?

— Тоже нет. Ты проделал большую работу, нашёл отличного гонщика, и теперь дело за малым — заставить его работать на тебя.

— Так он же не заставляется!

— Потому что ты слеп и не видишь очевидного решения.

Жан-Поль обиженно засопел.