Диана Удовиченко - Знак Потрошителя Страница 27

Так и вышло: на крыльце стоял хмурый констебль.

– Доктор Уотсон? – осведомился он. – Я от инспектора Лестрейда, с сообщением для вас и мистера Холмса. Новое убийство в Ист-Энде. Экипаж ждет.

Сожалея о картошке, которую придется разогревать, Сенкевич кивнул и отправился в свою комнату. По пути вызвал Платонова. Вскоре они уже сидели в полицейской карете, над которой прозрачным знаменем реяла Машенька. Сэра Генри с собой не взяли, капитан приказал ему охранять Настю – то ли от покушения, то ли от очередной эскапады. Так или иначе, пес улегся возле двери, демонстрируя решимость никого не впускать и не выпускать.

Констебль оказался неразговорчив: сидел тихо, смотрел прямо перед собой. Когда Сенкевич попытался выяснить, отвечает ли новое убийство почерку Потрошителя, лицо у констебля стало такое, словно он увидел призрак. Сенкевич даже бросил взгляд на Машеньку, которая маячила за окном, – не в ней ли причина, вдруг полицейский обладает какими-нибудь мистическими способностями или фантом решил явиться и ему? Но констебль в окно не глядел. Опустив глаза, буркнул:

– Сами скоро увидите… – Из чего можно было заключить, что Потрошитель опять проявил фантазию и сумел поразить умы полицейских.

Экипаж остановился возле дома, показавшегося Сенкевичу знакомым. Платонов тоже насторожился, толкнул его локтем и шепнул:

– Здесь…

Вчера они бегали вокруг этого серого здания за дамочкой, едва не убившей Настю, но так и не смогли ее поймать. Констебль потянул обшарпанную дверь, и они вошли в грязный, воняющий кошками и несвежей едой подъезд. Поднялись на второй этаж, прошагали по длинному коридору.

Констебль, задержавшись перед дверью, выкрашенной синей облупившейся краской, угрюмо спросил:

– Готовы, джентльмены?

Поймав удивленный взгляд Платонова, добавил:

– Так Потрошитель еще не резвился.

Дан с Сенкевичем молча кивнули, и полицейский толкнул дверь. Картина, представшая их глазам, была способна привести в шок даже самого опытного сыскаря или судмедэксперта. В маленькой комнатке находились три человека: инспектор Лестрейд, полицейский врач и фотограф с неуклюжим штативом, на котором громоздился огромный фотоаппарат. Лестрейд рассеянно махнул пришедшим.

Сначала Сенкевичу показалось, что стены комнаты оклеены сюрреалистическими обоями безумной расцветки. Мгновение спустя он понял: это кровавые потеки. Они покрывали стены до середины. Кто-то, вымазав руки в крови, проводил пальцами по поверхности стены. Ржавые полосы складывались в абстрактные рисунки, узоры, надвигались одна на другую, пересекались, образовывая знаки бесконечности. Машенька, влетев невидимой тенью, безмолвно зарыдала.

В комнате стоял тяжелый запах освежеванного мяса. Сенкевич перевел взгляд на кровать, где лежала жертва, и издал тихий горловой звук: такого он еще не видел.

– Твою мать, – едва слышно прошептал Платонов. – Твою ж мать…

Постельное белье полностью пропиталось кровью, оно еще не высохло и сохраняло багровый цвет, сливаясь с лицом женщины. Потому что лица как такового не было. Убийца срезал с него кожу, обнажив лицевые мышцы. Горло несчастной было перерезано, на месте грудей зияли раны. Живот вскрыли длинным разрезом снизу до самой диафрагмы. Руки покрывали горизонтальные раны – Потрошитель резал их, буквально как хозяйка – колбасу. Правое бедро белело костью – убийца почти полностью снял с него мышцы.

– Остальное на столе, – пробормотал полицейский. – Простите, джентльмены…

Констебль выскочил за дверь. Сенкевич его очень хорошо понимал: сам боролся с приступами тошноты. Подошел к столу, где были аккуратно разложены внутренние органы женщины. Убийца расположил их в том порядке, в каком они должны находиться в человеческом теле. Матка. Печень. Почки. Спутанный комок – кишечник. Венчали инсталляцию два жалких комочка плоти – то, что было грудями жертвы. Картина была обрамлена тонкими полосами мяса, срезанного с бедра.

Машенька, заливаясь слезами, подлетела к мертвой, опустилась возле ее ног, замерла воплощением скорби.

– Это настоящий дьявол, джентльмены, – сказал Лестрейд. – Не представляю человека, способного сделать такое.

– Убитую опознали? – изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид, спросил Платонов.

– Да. Квартирная хозяйка сказала, это ее жилица, некая Мэри Келли. Снимала эту комнату, чтобы водить гостей.

– Потрошитель вышел на новый уровень? – Платонов приподнял бровь. – Раньше он охотился исключительно на уличных проституток. Сколько ей лет?

Лестрейд выглядел озадаченным:

– Двадцать пять.

– Тем более не похоже на нашего убийцу, – пробормотал Сенкевич. – Возможно, подражатель…

– Исключено, – возразил Платонов. – Вы представляете себе, что может найтись еще один безумец с таким же отличным знанием анатомии, да еще и склонный глумиться над телом жертвы? Нет, судя по почерку, это точно Потрошитель.

Сенкевич припомнил фильм с Джонни Депом: действительно, убийство молодой проститутки уверенно приписывалось Потрошителю. По фильму оно было последним, как и говорила Настя. Жестокий маньяк из Лондонских подворотен на этом прекратил свою кровавую карьеру.

– Квартирная хозяйка что-нибудь слышала? – спросил Дан.

Лестрейд сделал приглашающий жест. Они прошли в конец коридора, где жила владелица дома. Молодая привлекательная женщина в скромном платье, округлив голубые глаза, старалась как можно подробнее отвечать на вопросы полиции. Но толку от этого было мало. Ночью она спала и не слышала ничего подозрительного. Опрос жильцов тоже результатов не дал. Нашлись такие, которые в предположительное время убийства бодрствовали, но и они не могли припомнить ни криков, ни шума, ни каких-либо других звуков.

– Скорее всего, она сама привела убийцу, – подытожил Сенкевич.

– Либо открыла ему, поскольку была с ним знакома, – возразил Дан. – Не забывай о нашей дамочке.

– То есть выходит, пришла подружка чайку попить и разделала нашу девицу на запчасти? – хмыкнул Сенкевич.

– Получается, так. Мы потеряли ее из виду, она шмыгнула в подъезд и пошла к Мэри Келли. Причем они точно были знакомы, иначе та не открыла бы.

– Клиентка? Мэри еще и дам обслуживала, получается…

Дан представил себе лесбиянок в чопорной викторианской Англии. Возможно, конечно, но напрашивалась более стандартная версия:

– Думаю, скорее, коллега.

– То есть всех убила какая-то проститутка? – задумался Сенкевич. – А что, правдоподобно: устраняла конкуренток, допустим…

– Вряд ли. Представляешь, сколько в Лондоне проституток? Резать не перерезать.

– Ну, может быть, убирала тех, кто работает на ее «точке». Чтоб клиентов не перехватывали.

– Связь между убитыми не обнаружена, – вмешался Лестрейд. – Мои люди опросили едва ли не каждую публичную женщину и каждого посетителя ист-эндских трактиров. Никто не упомянул о знакомстве между жертвами. Да и охотились они на разных улицах. Здесь все четко поделено, работа на чужой территории чревата серьезными неприятностями.

– А у них случайно не один сутенер? – уточнил Дан.

– Нет, Холмс, разные. Впрочем, мы всех взяли под стражу, вы можете опросить каждого в любое время.

Платонов кивнул.

– Нашли тех, кто последними видел Мэри Келли? Чем она занималась перед смертью, где была?

– В «Сковороде», – тут же ответил Лестрейд. – Это трактир неподалеку. Ее припомнили человек десять. Мэри вчера довольно долго сидела в заведении, пила джин, ожидала подходящего клиента. Она не работала на улицах, в отличие от остальных жертв. Такие, как Мэри, находятся на привилегированном положении. Они как бы…

– Выше уровнем, – подсказал Платонов.

– Да, пожалуй. Она была молода, привлекательна и знакомилась с мужчинами в трактирах. Желающих, по рассказам свидетелей, всегда хватало. Мэри водила гостей в собственную комнату, поэтому цена на ее услуги была гораздо выше. Соответственно, и клиенты гораздо приличнее.

– Это ее не спасло, – мрачно заметил Дан.

– Свидетели показали, что Мэри Келли вышла из трактира около двух часов ночи, – продолжил инспектор.

Сенкевич с Платоновым переглянулись: нападение на Настю произошло приблизительно в полтретьего.

– Она ушла с мужчиной высокого роста, в черном пальто и черной войлочной шляпе. К сожалению, его лица никто не запомнил, оно было скрыто полями. Все указывают только на две приметы: густые темные усы и военная выправка.

– Шляпа и усы – отличный способ маскировки, – усмехнулся Платонов. – И конечно, никто этого человека раньше в трактире не видел?

– Точно. – Лестрейд в досаде хлопнул себя по бедру. – На этот раз не только мы, но и вы бессильны.

– Мы дали вам нескольких подозреваемых, – холодно возразил Дан.