Алексей Борисов - Византиец. Смоленское направление Страница 28

      - Подобных звёздочек мне надо пятьдесят сотен, качество железа не интересует, шип, торчащий из центра должен быть очень острый.

      Новгородец протянул мастеру образец, выполненный из дерева. Предстояло договариваться о цене, сроках изготовления, задатке и разных нюансах, так любимых Ильичом.

      - Пятьдесят пудов только железа, прибавить работу, срочность изготовления... итого восемьдесят новгородских гривен.

      Кузнец назвал сумму, с сомнением посмотрел на Пахома и уже собирался уходить обратно на торг. Заказ был практически невыполним, дело не в том, что звёздочки можно было делать из бесполезного чугуна, такого количества железа в Смоленске просто не было.

      - Пуд серебра за эту игрушку? - Возмущённо переспросил Пахом Ильич, - и почему пятьдесят пудов железа, тридцать шесть надо.

      Не представляя, что при работе с железом, отходы зачастую превосходят массу изделия, купец просто растерялся. За всю свою торговую деятельность, он только один раз связывался с металлами, и то, это была контрабанда, да и меди было немного.

      - Пахом Ильич, никто в Смоленске не возьмётся за этот заказ. Мне придётся скупить все крицы, которые только есть в наличии и их может не хватить. Полтора месяца не отходить от горна, и скорее всего, просить соседей о помощи. Это окончательная цена и пятьдесят гривен задаток за железо. - Мастер покрутил в руках деревянную поделку и вернул её купцу.

      Новгородец не стал спорить, пообещал походить по рынку и к обеду дать ответ. В казне было двадцать две гривны серебра да три золотых монеты, вшитые в портки. Денег недостаточно даже для задатка, а ещё в Новгород дорога, оплата на волоке. В совершенно расстроенных чувствах: 'подвёл компаньона, пообещал, что всё устрою, а на деле не получилось, надо думать, как выкручиваться', Пахом топал в свою лавку.

      У прилавка ошивался Иннокентий, завидев купца он направился к нему и сходу выдал известие, от которого у Ильича подкосились ноги. Швейная машинка возвращалась обратно, взамен принимались деньги, шесть фунтов золота. Именно в эту сумму хитроумный предприниматель оценил свой дар церкви. На станине агрегата был изображён знак качества, который при тщательном расследовании, мог быть расценен дьявольской пентаграммой. Следовательно мастерская, где изготавливали данный механизм, выбрала явно не того покровителя. Купец, скорее всего, был введён в заблуждение, так как золотой крестик всё же присутствовал (который пытались, судя по царапинам на корпусе содрать), а знать, и вина дарителя не полна и на подобный случай есть решение. Всепрощающая церковь всегда стоит на страже своей паствы. Предложение, от которого нельзя было отказаться, звучало так: деньги или костёр. А если первого нет, то стража вон, рядышком. Не случись бы казуса с 'железным заказом', Пахом бы смог найти выход, да хотя бы к князю на поклон. Но, мысли как-то спутались, воля обмякла и, купец вывалил перед церковником гривны.

      Забрав всю наличность, прихватив маленькое зеркальце, Иннокентий поспешил к настоятелю. Герасим, выполнявший услуги носильщика остался в лавке, рассматривая диковинные товары. Трогать не стал, а попросить, чтоб показали, не мог.

      Пахому было плохо, в предынфарктном состоянии он лежал на лавке, краше в гроб кладут, так оценил состояние патрона Евстафий. Патефон сиротливо покоился на столике, показывая всем видом, что только он сможет утолить горе хозяина. Ильич собрался с силами, подошёл к механизму, завел его ручкой и поставил первую попавшуюся пластинку, затем выпил воды, заботливо принесённой помощником, и лёг слушать песни. В это время, чуткий слух Герасима уловил знакомый тембр голоса, его невозможно было ни с чем спутать. За стеной пела его мать, ласково, с нежной грустью в голосе, пела песню, которую он никогда не слышал. Деревянная дверь приглушала песню, но разве может, что-то остановить сына спешащего на зов матери?

      В этот вьюжный неласковый вечер

      Когда снежная мгла вдоль дорог

      Ты накинь дорогая на плечи

      Opенбуpгский пуxовый плaтoк

      Я его вечерами вязала

      Для тебя моя добрая мать

      Я готова тебе дорогая

      Не платок даже сердце отдать

      Чтобы ты в эту ночь не скорбела

      Прогоню от окошка пургу

      Сколько б я тебя мать не жалела

      Все равно пред тобой я в долгу

      - Мама! Мама! Я здесь. - Дверь слетела с верёвочных петель. Подобно урагану, Герасим ворвался в комнату Пахома. - Мама. - Звонарь уставился на раструб патефона, из которого звучала песня, упал на колени и, схватившись за голову, зарыдал.

      Пусть буран все сильней свирепеет

      Мы не пустим его на порог

      И тебя моя мама согреет

      Opенбуpгcкий пуxoвый плaток

      И тебя моя мама согреет

      Opенбуpгский пуxовый плaток

      - Немой заговорил. Господи, чудо, чудо! - Евстафий вбежал вслед, на помощь хозяину и всё видел своими глазами, не переставая креститься, повторял о чудесном исцелении.

      Через семьсот три года, во время страшной войны, на передовую к Советским войскам приедет агитбригада. Известнейшая народная певица Лидия Русланова три часа будет петь песни, которые транслировались на передовой. Эти три часа немцы не предпринимали никаких атак, стояла мёртвая тишина, все слушали волшебный голос. Сколько жизней тогда спасла Лидия - не подсчитать. Вот оно чудо, чудо человеческого голоса.

      Посмотрев на заговорившего Герасима, Ильич сам онемел на несколько секунд. По приезду в Смоленск, купец как-то раз специально ходил слушать местную звезду колокольного перезвона, в родном городе подобного звонаря не было. Окружавшие Пахома слушатели поведали, что мужик, работающий на колокольне нем с отрочества.

      'Бог забирает, но что-то даёт взамен'. - Так рассудил тогда новгородец. И вот, на его собственных глазах произошло чудо. Музыкальная шкатулка компаньона вернула дар речи Герасиму, рыдающему перед ней. В россказни попов, о том, что хромые ходят, а слепые видят после принятия пилюль освящённых неизвестно где, Пахом не верил. Но тут, это другое дело, чудо налицо. Факт, с которым не поспорить, аксиома не требует доказательств.

      - Мама, мама поёт. - Сквозь слёзы снова заговорил звонарь.

      Ильич подошёл к звонарю, погладил по голове, кое-как успокоил: - Всё будет хорошо, мама оставила свой голос, чтобы ты вспомнил о ней, - после чего приказал Евстафию принести квас.

      Сейчас главное не спугнуть чудо, сделай, что не так, и всё пропало, полдела приобрести, вторые полдела - удержать. Песни на пластинке закончились, и Герасим попросил:

      - Я хочу слушать мамины песни.

      В его голосе была настолько сильная просьба, что Пахом не смог отказать. Есть такое качество в русской душе, когда голодный отдаёт последний кусок хлеба, чтобы накормить путника, а нищий снимает свою рубаху, чтобы согреть замерзающего. И как ни хотел купец забрать с собой в Новгород патефон, повинуясь какому-то внутреннему чувству, решил оставить.

      - Ты можешь приходить сюда каждый день, Евстафий будет пускать тебя послушать мамин голос. Но, ненадолго, голос устаёт.

      В этот момент завод пружины закончился, и пластинка перестала вращаться. Герасим понял, что мама устала петь, встал на ноги, поклонился в пояс Ильичу, перекрестился на патефон и пошёл в церковь. В своей голове он слышал самый ласковый голос своего детства, нежно шептавший ему: - Никому не говори ни слова, и второе желание сбудется.

      К Пахому Ильичу вернулись прежние силы, энергия вырывалась из его груди, жажда действия сломила недуг.

      - Евстафий, я к Лексею, видишь, беда у нас случилась, остались без кун. Но, ничего, сам видишь, с нами Бог. Торгуй в лавке, как и раньше, за пару недель обернусь.

      - А кузнец как? - Напомнил приказчик.

      - Ить, забыл совсем.

      Пахом надел сапоги и поспешил к железному ряду, предупредить кузнеца, что решение откладывается в связи с непредвиденными тратами на благо церкви. Не пройдя и половины пути, как он столкнулся нос к носу с мастером железных дел. Кузнец выглядел немного задумчивым и даже опечаленным, словно плохую весть услыхал. Перекинувшись парой слов, так сказать, поприветствовав друг друга, они отошли под большое яблоневое дерево, в тенёк, где Пахом понял, отчего собеседник такой мрачный. Князь распорядился в первую очередь из всего запасённого железа делать оружие, всё остальное побоку. Так что, за заказ коваль не берётся, да и остальные кузнецы нарушать распоряжение не будут. От этих известий Ильич повеселел. Во-первых - сохранил лицо в торговом мире, посетовал кузнецу, что уже гривны сготовил, но раз приказ князя, то вопросов не имеет. Во-вторых - не по его вине, а в результате непредвиденных обстоятельств сорвалась обещанная поставка компаньону. Теперь - это уже общая беда, а не его одного.