Константин Калбазов - Рубикон. Дважды в одну реку Страница 28

Как он это узнал? А просто все. Дмитрий и не думал отказываться от идеи кормить щенков волчатиной. Ему нужны были звери, дружащие с людьми и готовые прийти им на помощь, а не комнатные болонки или пекинесы, с которыми прикольно поиграть, умиляясь их внешним видом. Вот и затеял он охоту на волков. Но то ли он что-то недопонял насчет облавной охоты, то ли насчет флажков – это полная муть, однако ограждение из веревок и флажков на этих зверюг не произвело ровным счетом никакого эффекта. Волки легко перемахивали через флажки и уходили. Ну хотя бы на загонщиков не кинулись, и то радует[2].

Пришлось идти по другому пути, который оказался куда действеннее. Он не раз видел по телевизору, как отлавливают на живца тех же львов и тигров. Прикинув и решив, что волки ничуть не лучше, Соловьев приступил к созданию чего-то подобного. Он построил большую клетку с падающими перегородками. В дальнем конце привязал кролика, живого и вполне упитанного. Видя добычу и не имея возможности подобраться к ней, волк наконец обнаруживает проход в клетку и идет по нему. Но по пути ему никак не удается миновать сторожок – планку, при помощи которой высвобождаются стопоры. Хлоп. Две упавшие решетки отсекают его как от кролика, так и от свободы.

Таким макаром используя три клетки, за зиму удалось добыть более трех десятков лис, шкуры которых пошли на шубы его женам. Лариса была просто в восторге от подобного подарка, хотя и заявила эдак полушутливо, что муженек мог бы озаботиться и собольей. Было добыто и два десятка волков, которые все пошли на прокорм собачкам.

Правда, возникли и недовольства со стороны охотников и женщин. Волкам не удалось помереть легко, перед этим им пришлось драться, а как результат – рассвирепевший победитель рвал своего противника без всякой жалости. Дмитрий и не думал вмешиваться в процесс. Бог с ней, со шкурой, в этот момент он мог только радоваться тому, что приплод оказался очень даже достойным, а у него будут дополнительные бойцы.

Поэтому если что случится, эти мальчики начнут рвать всех подряд. Кроме, разумеется, воинов. Этих они легко распознают по простой причине: собачки провели с ними бок о бок не один месяц. Чего никак не скажешь об остальных, ведь в псину не встроишь опознаватель свой-чужой. Для собаки есть свои, которых она знает, и есть чужие, делящиеся на тех, кого можно рвать и кого рвать пока не надо. А в драке какие уж тут разделения? Нет, в бою остановить их, разумеется, можно, теоретически, но кто же будет отвлекаться на это? Так что все за то, чтобы ребятки посидели в своем загоне.

Когда отряд направился к месту высадки соплеменников не по озеру, как было бы быстрее, а пешочком через лес, да еще и соблюдая меры предосторожности, это уже не вызвало ни у кого удивления. А чего удивляться, если это получается боевой выход? Мало того, передвигались, соблюдая предосторожность, чтобы не попасть в какую засаду. Конечно, сомнительно это, но Дмитрий и не думал забывать о том, что местные – великолепные охотники и мастера устраивать засады. Что с того, что это практиковалось только на охоте? Никогда не поздно применить эти умения и против человека. И наконец, все когда-нибудь случается впервые. Так что лучше поберечься.

Примерно через полчаса они достигли места стоянки беглецов. Ничего не скажешь, вовремя. Вот еще чуть-чуть – и было бы поздно, но, как видно, великий дух решил вознаградить успевших настрадаться людей. Сколько можно-то! Из более чем семи сотен, отправившихся в это кочевье, вернулись только эти жалкие остатки.

Когда Дмитрий с бойцами уже были неподалеку, то в скудном свете заходящего солнца заметили чужаков. Как видно, те еще раньше обнаружили беглецов и, высадившись на берег, решили напасть на них с суши, обойдя стоянку через лес. Именно по этой причине первые в этом мире воины регулярной армии оказались у них за спиной.

В том, что это враги, сомневаться не приходилось. Никому другому вот так подкрадываться просто не имело смысла. Едва завидев незнакомцев, бойцы сразу же ринулись в атаку, и среди деревьев тут же поднялся гвалт. Руководить боем в подобной ситуации не было никакой возможности, так что Дмитрию оставалось только выступить в роли обычного бойца. Хорошо хоть парни продолжали держаться парами, в которые были сведены еще раньше и все время обучения в основном действовали вместе.

Дмитрий понимал: лучше, если бойцы будут работать в разных парах, это способствовало бы тому, что в ходе схватки случайные двойки будут столь же эффективны, как и сработавшиеся. Но в условиях зачатков дисциплины он посчитал, что подобный подход надежнее. Именно по этой причине сам он, будучи одиннадцатым, действовал в одиночку. На тренировках он выбирал себе в напарники каждый раз кого-нибудь из тех, кто оставался без пары, ведь один всегда находился на наблюдательной вышке.

Сейчас эти двойки буквально сметали всех на своем пути, действуя, как неумолимая машина смерти. Конечно, плохо, что каждая двойка действует сама по себе, но хорошо уже то, что они не распадались. Неплохо и то, что, судя по звукам схватки, люди продолжали держаться более или менее компактно, хотя тут скорее нужно благодарить самих нападавших, передвигавшихся одной группой.

Не особо задумываясь, Дмитрий напал сразу на двоих противников. Так уж случилось, что к этому моменту схватка уже началась и те высматривали нападающих. Но тут ему помогло то обстоятельство, что охотники попросту опешили, когда увидели выбежавшего на них Дмитрия. Для них картина была весьма необычна. Еще бы! Закованный в жесткую кожаную броню нападающий смотрелся весьма колоритно и, что самое главное, производил впечатление.

Использовать арбалет в лесу, когда ожидается бой накоротке, – мысль не очень удачная, поэтому оружие дальнего боя находилось за спиной. Дмитрий нанес удар рогатиной. Длинный и широкий наконечник легко пронзил грудь противника до самой ограничительной планки. Второй пришел в себя очень быстро и ударил своим копьем – этот выпад Соловьев без труда принял на щит. Сильный удар, у него аж рука загудела. Будь наконечник металлическим, наверняка глубоко завяз бы в дереве, а так только щепка отлетела.

Решив не испытывать судьбу, Дмитрий отскочил назад, заодно высвобождая свое оружие из тела поверженного. Но вот оно свободно, и он опять бросается в атаку. Снова удар копьем, и снова щит с легкостью справляется с защитой: на этот раз он находится под углом, а потому копье соскальзывает, практически не доставив неудобств. Соловьев бьет сам, но охотник достаточно ловок, а потому успевает избежать смертельного удара. Не достав противника прямым ударом, Дмитрий описывает рогатиной дугу и достает-таки ловкого охотника, взрезав тому мышцы на плече. Воспользовавшись заминкой, он набегает на него и бьет щитом, опрокидывая на землю, после чего вгоняет в ошеломленного соперника свое оружие. И этот готов.

Лес оглашается не только криками схватки, но и воинственными выкриками. «Хар-р‑ра» хакота то и дело перемежается «ийях-ха» сауни, и вторые очень быстро начинают преобладать. Дмитрий, ориентируясь по крикам, замечает, что люди начинают постепенно расползаться по лесу. Это означает только одно – хакота дрогнули и побежали, а сауни бросились в погоню. Только этого не хватало! Опрокинули, прогнали – и будет.

Как ни странно, Дмитрий не почувствовал особого возбуждения от схватки. Нет, кровушка, разумеется, быстрее заструилась по жилам и адреналин вполне себе резвился. Вот только его все время не отпускало ощущение нереальности, он словно наблюдал происходящее со стороны. Да, переживал, но как бы сам был не здесь. Возможно, в этом повинно ощущение чувства полной безопасности, даруемого крепкими доспехами. А может, чувство собственного превосходства над не имеющими боевых навыков. Он не психолог, и ему такие тонкости не понять, но вот не теряет головы и способности думать, и все тут.

Странное это было нападение. Хотя Дмитрий и предполагал нечто подобное, но это с его позиции, а не местных. Раньше здесь не замечалось, чтобы племена вели бойню на уничтожение. Но, как видно, сауни достаточно сильно расстроили своих соседей, если те предприняли такое вот преследование.

Дмитрий поднес к губам вырезанный из кости свисток, и лес огласился трелью, звучащей очень необычно и вместе с тем так знакомо для воинов. Три коротких свистка, пауза, снова три коротких, снова пауза и повторить. Он продолжал высвистывать сигнал сбора, пока не замолк последний воинственный выкрик его бойцов.

С дисциплиной у него было туговато, а с дисциплинарными наказаниями и того хуже. Поди навяжи свободным охотникам свою волю, когда у тебя за спиной нет ни закона, ни реальной силы. Эдак, чего доброго, перегнешь палку, так тебя же и затопчут. Не сказать что он не стремился к насаждению строгих порядков, но делал это осторожно.