Треск штанов (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 28

— Мда… — покачал головой царь.

— У османов практически нет войск. Их сила в территориях и общем бардаке. По мере продвижения эта армия будет таять. Но это выиграет не так уж и много времени. Однако если мы впишемся Габсбурги и Бурбоны развернутся против нас.

— А мы не готовы, — хмуро произнес Долгоруков. — Даже если они бы нас не растаскивали на пограничные проблемы. Сойтись уже сейчас лоб в лоб мы не смогли бы без критического шанса поражения. Даже несмотря на то, что отдельные сражения мы бы выиграли. Хотя они о том не знают, иначе бы не стали все это устраивать.

— Кроме того, — дополнил его Головин, — людской ресурс у нас и у наших потенциальных противников просто не сопоставим. Они смогут достаточно легко возобновлять потери. Мы — нет. У нас же страшный дефицит рабочих рук. Каждый человек на счету. И в случае тяжелой войны брать десятки тысяч здоровых молодых ребят нам попросту неоткуда.

— Для победы в сложившейся ситуации нам и нужны новые виды вооружения, — заметил Алексей. — Да, прямо сейчас мы можем драться теми силами, что у нас есть. Но в этом случае нанесем своему хозяйству огромный ущерб. Если же не будем драться, то получим натурально гегемона планетарного масштаба. С которым потом нам очень сложно будет что-то сделать. Просто в силу несопоставимости ресурсов и возможности. У нас совокупно миллионов 12–13 населения. Сейчас. И чтобы его удвоить нам нужно минимум лет десять-пятнадцать. Несмотря на все предпринимаемые нами усилия. А у Габсбургов, если они смогут провернуть задуманное, будет порядка 70–80 или даже вся сотня. Плюс хорошая внутренняя морская логистика и подходящий климат для высокой урожайности. Новые технологии мы не удержим в тайне. Что-то да, но в целом — нет. Так что в горизонте 15–20 лет мы проигрываем глобальную партию. А дальше… мы в таком сильном виде не нужны. Во всяком случае мне докладывали опасения Иосифа нашими размерами и могуществом…

Царь обвел взглядом присутствующих.

Таким характерным взглядом. Словно в надежде, что кто-то из них сейчас улыбнется и заявит будто бы все это шутка.

Но нет.

У всех лица были предельно серьезны.

Даже Алексей, что подлил себе кофе из кофейника, продолжал стоять с мрачным лицом.

— И что ты предлагаешь? — наконец спросил государь сына после затянувшейся паузы.

— Немедленная ликвидация Людовика и Иосифа.

— НЕТ! — резко рявкнул, вставая Петр.

— Почему?

— Они помазанники Божьи!

— Мы их убьем со всем уважением к их положению.

— Ты разве не понимаешь? Убей их и начнется… ты откроешь ящик Пандоры!

— Начнется что? Правителей и раньше убивали. Помнишь, как закончил свой путь Гай Юлий Цезарь? А Карл Стюарт? А твой брат Федор?

— Про брата ведь нет доказательств.

— Пусть так. Но в истории хватает примеров вполне доказанных.

— И они, как правило, ничем хорошим не заканчивались. Карла убил Кромвель, но дело свое сгубил. А ведь был в шаге от утверждения новой династии. Судьба убийц Гая Юлия Цезаря еще печальнее. Всевышний такое не прощает.

— Не всегда.

— Но часто. Ты готов рискнуть и навлечь не на себя, но на Россию гнев Его?

— Отец, если Габсбурги и Бурбоны начнут вторжение к османам, то мы не сможем их остановить. И раньше не могли, а сейчас и тем более, поставленные в раскорячку всеми этими проблемами. В стратегической перспективе это приведет к нашему поражению и разгрому. А, вероятно, и распаду страны.

— Так убейте этого герцога! Чтобы не допустить гражданской войны в Западной Римской империи. Как его?

— Филиппа Орлеанского?

— Да.

— Лучше, конечно, ликвидировать Людовика с Иосифом, — произнес сын. — Так надежнее. А еще лучше и их цезарей: Филипп Испанского и Карла Австрийского. Это породит в обоих Римских империях династические кризисы. При удачном стечении обстоятельств они развалятся. А если нет, то это позволит нам выиграть несколько лет, чтобы подготовиться и исправить положение. Отец, может все же поступим так?

— Я ЖЕ СКАЗАЛ — НЕТ! — рявкнул Петр вставая.

И по нему было видно — не шутит. Для него это оказалось слишком важно. Он и сына то не перебил только потому, что не смог из-за перехватившего дыхания от всплеска эмоций.

Чуток постоял, делая дыхательную гимнастику, которой научился у одной симпатичной массажистки из Аютии. Она, правда, помогала ему не с этим… не только с этим. Но и тут подсобила.

Выждал паузу.

И продолжил, подобравшись:

— Ты будущий правитель, — холодно произнес царь, обращаясь к сыну. — И такие слова говоришь. Узнаю, что не оставил своих планов, лишу наследства и сошлю в монастырь. Ясно ли выразился?

— Ясно, — раздраженно ответил сын.

— Хорошо. Не заставляй меня думать, что тогда ты продал душу дьяволу. Ибо иной раз смотрю на тебя и вижу не сына, а кровожадное чудовище не имеющего пиетета к крови. Словно с трудом сдерживающее позывы своего сердца. То родовитых людей в нужнике топишь, то королей да императоров убивать собираешься. Что дальше? Меня под нож пустишь за слово против? Ты, сынок, на скользкую дорожку ступил. И вы тоже, — произнес царь, обращаясь к остальным.

Помолчали.

Вас.

Никто возражать царю не решился. Во всяком не в такой ситуации и не в такой обстановке.

— Я вас более не задерживаю. А ты сынок, завтра же мне доложишь о мероприятиях какие намерен предпринять.

— Разумеется…

[1] В оригинальной истории Иосиф I Габсбург скончался 17 апеля 1711 от оспы, здесь он избежал заражения и болезни.

Часть 2

Глава 2

1712, март, 12. Москва

Шло заседание правительства.

Очередное.

С массой сложных вопросов.

Алексей же, будучи канцлером, председательствовал. Но постоянно отвлекался, погружаясь в свои мысли. Ситуация с отцом его никак не могла отпустить.

Он знал, что у Петра Алексеевича есть очень серьезные комплексы, которые тот заработал еще по юности. В Немецкой слободе. Здесь сказалось все. И в первую очередь контраст. Многоплановый. Который шел не в пользу России. Даже без всяких Версалей и большого парусного флота. И этот комплекс развивался и расширялся всеми возможными способами силами ряда лиц вроде Лефорта. Да и любовницы молодого Петра, которых тот стал заводить почти сразу как поженился, были почти исключительно из обитательниц Немецкой слободы. Что только подливало масла в огонь. Поэтому царь сформировался с четким пониманием — ТАМ люди, а тут — варвары дремучие, ТАМ цивилизация, а тут — так, баловство. Да и монархи ТАМ не ровня тем, что тут… Отчего он всю свою жизнь пытался доказать «нашим западным партнерам», что Россия — европейская страна, а он европейский правитель. А те лишь посмеивались. В том числе и потому, что по настоящему европейский правитель таким себя и ощущает, не нуждаясь во внешнем подкреплении. Поведение же Петра в их глазах напоминало ряженного туземца, лишь ликом сходным с белым человеком…

Алексей прикладывал массу усилий для того, чтобы исправить этот взгляд на жизнь у родителя. Но он не был специалистом по вправлению мозгов. И прорабатывать Петру его комплексы просто не умел.

Из-за чего нет-нет, да всплывало эта проблема государя.

Тут же царевич реакцию вполне прогнозировал. Ведь он покушался на самое святое. Для Петра.

Что делать дальше — вопрос.

Влиятельные рода России замерли в ожидании.

Они уже приняли правила игры, которые им, по сути, навязал Алексей. И даже распробовали их, оценив изысканный вкус. Жесткие, но продуктивные, они влекли за собой большое влияние и ОЧЕНЬ большие деньги. Куда большее, чем те, на которые в прошлом они могли рассчитывать. И горизонт казался если не безграничный, то близким к этому. Если условно вчера они являлись элитой маленького захолустного государства, то теперь — поистине мировой державы, у которой были если не владения, то интересы буквально во всех уголках мира. Россия развивалась парадоксальным, взрывным образом. У многих из-за этого кружилась голова. И происходила переоценка ценностей.