Постовой (СИ) - Путилов Роман Феликсович Страница 29

— Куда пойдём?

— Пока никуда. Если хочешь, можем погулять по центру.

— А потом?

— Потом, мы сядем в засаду и будем ждать.

— Ждать чего?

— Друг мой, Дима, пока вчера, ты трескал мамины коклеты с пюрешкой, привет, кстати, маме передавай, я слазил в этот лабаз.

— Я тебя звал с собой!

— Дима, я не могу так часто объедать твою маму, я слишком стеснительный для этого. Так вот, в конце лабаза, в предпоследней комнате слева что-то лежит, что-то ценное.

— Ты не посмотрел?

— Нет, там лесочка была натянута поперёк, может быть, ещё какие сигналки стояли, я решил не рисковать. Я думаю, что кто-то сегодня сюда придёт и что-нибудь ценное положит.

— Кто-то придёт?

— Мне кажется, что самое ценное они сразу забирают, а что попроще и потяжелее, типа хрусталя, несут сюда.

— И что ты хочешь?

— Там стены глухие, если мы их далеко от выхода прихватим, они никуда не денутся.

— И что, вот так прямо сидеть будем все время?

— Блин, ну если будем ходить по маршруту, их упустим, а если они нас издалека увидим, то вообще суда не пойдут.

— А если на территорию кража будет?

— Где-то пятьдесят на пятьдесят, что если будет кража, на нашей территории, то они или принесут сюда хабар, или не принесут. Если принесут утром — мы будем молодцы, а если не принесут, то утром мы выхватим нехилый пиздячик.

— Ну ладно уговорил — Дима делал вид, что мой план ему не нравится, но я видел, что он притворяется.

Погуляв полтора часа по центральным улицам, мы засели в густых кустах напротив лабаза. Через полчаса всё тело затекло, очень хотелось почесаться, высморкаться, прокашляться. Наверное, я никогда не смог бы стать снайпером, которые, как пишут в книгах, лежали в засаде сутками, замерев деревянными бревнами и даже «ходили» под себя. У меня характер не такого склада, без движение лежать я не смогу. Хорошо, что уже комаров нет, а то бы попили бы они кровушки нашей. Минут через тридцать Дима толкнул меня, мол — смотри. По дорожки мимо лабазы шустрил кто-то во всём тёмном. Видно было очень плохо, так как уличные фонари в Городе отключают ровно в час ночи, а неспящих в столь позднее время окон было откровенно мало. Напротив, темного провал ворот склада, фигура остановилась, низко присела, и стала тщательно завязывать шнурки, ну или делать вид что завязывает, старательно вертя головой. Потом человек прошёл метров на пятьдесят вперёд, внезапно остановился, и вернулся в обратную сторону. Через пару минут тёмная фигура вновь появилась в нашем поле зрения, на этот раз с ней было ещё два каких-то типа, каждый нес в руках или на плече большую спортивную сумку. Люди по одному скрывались в абсолютной темноте дверного проёма лабаза. Дима попытался встать, я с трудом успел удержать его, зло зашептав:

— Сиди. Пусть они туда пройдут, вещи начнут распаковывать, минут через пять пойдем.

Мы медленно и осторожно двинулись к воротам, сунули туда головы, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Впереди, в сплошной зги, мелькало слабенькое световое пятно. Я включаю свой фонарь, и стал светить под ноги, двигаясь по все тем же кирпичикам. Когда до нашей цели оставалось пройти буквально десять шагов, из тёмного проема слева высовывать чья-то голова:

— Атас! Менты, бля!

Отчаянный вопль сливается с хлопками моего стартового пистолета, звук детонации капсюлей «жевело» многократно усиливает мечущееся между стен эхо, а в довершении начавшегося бедлама, солидно грохнул Димин «Макаров» и звук рикошетирующей от вековых кирпичных стен свинцовой пули спутать ни с чем невозможно. Тело впереди уже лежит, раскинув руки в стороны на острых кирпичах, у меня в испуге ёкает сердце, но, через мгновение, заложенными от грохота ушами, я различаю крик, несущийся от пола: «Не стреляй, бля… Не стреляй». Крикнув упавший на пол фигуре: «Лежать, с-сука, не вставай!», мы вломились кладовую.

Интерлюдия.

«Секретно»

В трех экз.

1 — В адрес

2 — В ЛД

3 — В УУР УВД НСО

Начальнику Дорожного РОВД

Полковнику милиции Дронову О.В.

Довожу до Вашего сведения, что оперативным отделом было перехвачено сообщение от арестованного за Вашим отделом Кузякина Евгения Михайловича, 1969 г. р, ст.144 ч.3 УР РСФСР на волю следующего содержания:

«Манюня радость моя с воровским приветом с кичи. Приняли нас опера с хабаром у нашей нычки кто-то сдал. Про дела не спрашивают по вещам все видят пятерик корячится За цацки твои не спросили носи смело бырыга должен мне два куска пусть отдаст сама не ходи он прет всех во все щели пошли зему скажи мне грев нужен дачку собери знаешь что

Кузя»

Для дальнейшей работы. О результате прошу сообщить в наш адрес.

Начальник СИЗО номер 1

Полковник внутренней службы Перов

Исп. Арутян

Глава 23

Глава двадцать три. За чистоту.

Настю я встретил в середине июля, в скверике у института Речных капитанов. Девушка сидела, зябко обняв себя за плечи, несмотря на погожий летний денёк, прижав в боку потертую сумку с надписью «СПОРТ СССР» и сосредоточенно смотрела перед собой.

— Привет.

Она недоумённо взглянула на меня, потом в глазах мелькнула узнавание, после чего прозвучало равнодушное:

— Привет.

— Куда-то уезжаешь?

По пробежавшей по лицу моей собеседницы тени, я понял, что сейчас меня спросят, а какое мне дело.

— Не хочешь— ни говори.

— Да куда мне ехать? В общаге ремонт, всех выселили. К родителям ехать не хочу. Сижу и не знаю куда податься. Посижу до вечера, и поеду опять на вокзал ночевать….

Я помолчал, потом накарябал на клочке бумаги несколько букв и слов и протянул девице.

— Это что?

— Мой адрес. Я сейчас на службу, приду домой полвторого ночи. До половины третьего я не сплю. Если не решишь свои проблемы, можешь в этот промежуток времени прийти. Только запомни — ко мне приходить надо тихо, незаметно, и так соседка анонимки строчит каждую неделю.

Кусочек бумаги спланировал из разжавшейся девичьей ладони:

— Ты считаешь, что меня так легко заставить спать с тобой?

— Тьфу ты, Господи— я встал со скамейки— мне не шестьдесят лет, чтобы кого-то заставлять с собой спать. Захочешь спать не на вокзале — у меня только надувной матрас и комплект постельного белья. Подушки лишней, наверное, нет. Сам сплю на матрасе, на полу. Ладно, пока, я на службу опаздываю. И вообще, я у тебя почти все видел, и ты не в моем вкусе. Привет вокзальным ментам передавай.

В два часа ночи в дверь моей квартиры тихонько поскреблись. За дверью стояла испуганная рыжая девица.

— Что, надумала все-таки прийти к насильнику и совратителю? — прошипел я ей в ухо.

— На вокзале менты, ой извини, милиционеры выгоняют всех, у кого нет билета.

— Понятно. Проходи, чай будешь?

Судорожный кивок головой. Я заглянул в старый «Саратов», давно требующий разморозки и удаления сталактитов льда и сталагмитов:

— Есть хлеб, пшенная каша, и варенье, все доставать? А еще кусок сала, от Татьяны осталось.

Опять судорожно кивание головой.

— Чайник вот, плита вот, сковорода вот, масло в шкафчике, я спать, пока. Тебе я постелю возле балконной двери.

Когда я утром открыл глаза, успел заметить любопытный голубой глаз, смотрящий на меня из-под натянутой на голову простыни, который тут же спрятался, как только мое внимание было замечено. Я энергично откинул простынь, и тут же укрылся под нее обратно. Задолбанный вчера до предела, я по своей привычке лёг спать голым. Теперь пришлось заворачиваться в тогу и вытаскивать из-за шкафа свежие трусы под сдавленное хихиканье.

Через полчаса на кухню заглянула высокая женская фигура, уже начесанная, и даже подкрашенная, одетая в какое-то светлое платье.