Гипнотизер в МВД: иллюзия правды (СИ) - Тыналин Алим Страница 29

Изредка я повторял внушения, погружая его все глубже. Дул холодный ветер. На поселок опускался вечер. Небо стремительно потемнело.

Наконец, Каменев поднял указательный палец. Правда, сделал это гораздо медленнее, чем в первый раз. И немерено, ведь он уже погрузился гораздо сильнее, на более глубокий уровень транса.

Я закончил погружение счетом от пяти до нуля и убедился, что Каменев достиг почти сомнамбулической степени транса. Как ни парадоксально, но в этой, третьей, самой глубокой стадии транса, человек может походить на совершенно бодрого человека.

Вот только на самом деле он глубоко в трансе. Слышит только гипнотизера. После пробуждения ничего не помнит. Его можно сделать ребенком или древним стариком. Можно внушить очень многое, почти все, что угодно. Открытые глаза мутные и влажные.

Вот именно такими Каменев сейчас и смотрел на окружающий мир. Он походил на мертвецки пьяного человека, который, между прочим, под воздействием алкоголя тоже попадает в своего рода транс. И при этом продолжает двигаться.

— Представь, что ты рассказываешь о происходящем здесь на прииске своему близкому другу, — теперь я приступил к внушениям. Мы подошли к самой главной части. — Он никогда и никому не проболтается. Так что можешь рассказывать без утайки.

Каменев среагировал тут же.

— Послушай, Левчик, — сразу сказал он. — Ты знаешь, что там, на прииске золото гребут горстями? Там есть такой хитрый шоферюга. Так это вообще зверь. Все поставки через него проходят. И это все помимо усиленного оклада! Так что давай, Левчик, приезжай, будем здесь работать.

Он убеждал неведомого Левчика в преимуществах работы на прииске. Потом я спросил у него:

— А скажи теперь лучшему другу, кто здесь, на прииске, организует сбор краденого золота и доставку на Большую землю? Кто этим занимается постоянно?

Я опасался, что Каменев не захочет называть имен. Но нет, он нисколько не медлил.

— Шофера зовут Шуйский Дима, — сказал он. — Надо обращаться к нему, если хочешь переправить золото. Он все организует. Только его трудно найти. Он постоянно мотается в Магадан по делам.

Мимо нас прошли двое жителей поселка. Мужчины лет тридцати. Один поздоровался с Каменевым, но тот не обратил на прохожих никакого внимания. Он двигался как-то заторможенно, но достаточно быстро.

— Отлично, — сказал я и протянул Каменеву камень. — Представь, что это золото. Это самородок весом в два килограмма. Ты нашел его во время последней смены. Теперь хочешь переправить на Большую землю. Через Шуйского.

Каменев взял камень и лицо его озарилось в улыбке. Я только теперь понял, как же сильно он завидовал Музееву. Жалел, наверное, что в тот день он ушел по делам и самородок достался коллеге.

— Мы встретимся с ним сегодня ночью у речки, — сказал он, прижимая камень к груди, как родное дитя. — Я сейчас же договорюсь с ним насчет встречи и продажи золота.

— Просто отлично, — сказал я. — Отлично. Сейчас ты по моей команде выйдешь из транса. Но про наш разговор помнить не будешь. Ты так и будешь продолжать представлять этот камень как самородок. Не показывай его никому. Только возьми на встречу с Шуйским.

Каменев стоял на месте и принимал камень к себе. Я вывел его из транса. Это получилось гораздо быстрее, чем добраться до такой глубины. Я просто сказал:

— Сейчас я сосчитаю от одного до десяти. Когда достигну цифры десять, я щелкну пальцами. Ты выйдешь из транса. При этом ты будешь продолжать считать этот камень за золото и договориться с Шуйским насчет встречи. Кстати, помни, когда я скажу «Спать!», ты снова опустишься глубоко, на этот же уровень транса. В любое время и в любом месте.

Все прошло, как надо. Когда я щелкнул пальцами, Каменев очнулся, как от глубокого сна. Впрочем, почему как, он и был в глубоком сне. Только видел его наяву.

— А где здесь речка? — спросил я у него. — Как туда можно пройти?

Но Каменев уже не помнил меня. Все его мысли были о воображаемом самородке. Он спрятал камень под полой пиджака.

— Не знаю ничего, гражданин, — сварливо ответил он и кинулся обратно к себе во двор. — Идите, у другого узнайте.

Ну вот и отлично. Капкан расставлен. Я думаю, Белокрылова согласится, что поймать Шуйского с поличным во время мнимого обмена золота гораздо эффективнее, чем просто взять его на месте и попробовать расколоть.

Я вернулся к своей шефине и нашел ее чуток расстроенной. Аверьянов раскололся и признался, что это он установил ловушки для сбора золота.

Но украсть он ведь ничего не успел. Ущерба почти нет. Доказать другие эпизоды воровства с прииска пока не удалось. Это мужчина уже отрицал.

Данилов и вовсе ни в чем не признался. Даже и в установках ловушек.

— Ничего, завтра приедут опера и следователи из Москвы, они им устроят, — сказала недовольная Белокрылова. — Стружку последнюю снимут со сволочей. Тем более, что Аверьянов почти раскололся.

Я рассказал ей про свой план. Если сработает, сможем поймать рыбу покрупнее, чем эти старатели. Белокрылова улыбнулась. Она всегда улыбалась, только когда речь шла о поимке преступников.

— А ты не терял времени, как всегда, — сказала она. — Если твой план сработает, это будет отличный результат. Предъявим столичной бригаде, пусть видят, что мы тут не лаптем щи хлебаем.

В итоге, вечером мы засели в засаду возле речки. Я, Белокрылова и Аксаков.

За домом Каменева следили Терехов и Наварская.

Я особо не волновался. Все, что было можно сделать, я исполнил. Все, от меня зависящее. Остальное, как говорится, я поручил Вселенной. Нет смысла об этом волноваться.

Поэтому я сидел на стволе поваленного дерева и слушал, как журчит вода в речке Омчак. Мы сидели в густых кустах и среди деревьев.

Из-за осени вся листва с них уже опала. Но в темноте нас не было видно. Тем более, что мы прятались за стволами деревьев.

От поселка рядом с нашей западней вела тропа. Обычно все жители проходили речку здесь. Я глядел в сторону поселка, где шумели моторы, кричали люди и лаяли собаки.

Неподалеку стояла Белокрылова. А еще дальше угадывался силуэт Аксакова. Они терпеливо ждали, как волки в засаде.

Поселок светился электрическими огнями. Постепенно, по мере приближения к полуночи, огоньки гасли. Поселок погружался в сон.

Я поправил на себе тулуп и натянул поглубже шапку на голове. Ночью стало совсем холодно. Когда я дышал, изо рта валил густой пар. Ну, когда там явится наша приманка?

Ожидание затянулось надолго. Вскоре в поселке погасли почти все огни. Изредка глухо лаяли и выли собаки. Ко мне, шурша по земле ветвями, подошла Белокрылова.

— Где он? — сердито прошептала она. — Он точно явится? Я бы лучше поспала, чем сидеть в этой бесполезной засаде. Ты знаешь, как я устала после всех этих перелетов?

Я кивнул. Каменев должен явиться. Он не сможет ослушаться приказа гипнотизера. Вот только придет ли Шуйский, вот в чем вопрос?

— Если они не придут, я тебя повешу на драге, — пригрозила Белокрылова. — Заставил меня, понимаешь ли, сидеть в этом ледяном аду и даже…

В это время послышались голоса. Возле реки показались двое. Один Каменев, я его сразу узнал, даже в темноте.

Второй незнакомый. Высокий и худой. Они прошли по тропинке мимо нас и остановились у речки. До нас доносились обрывки фраз. Насколько я понял, они договаривались о цене.

Наконец, они ударили по рукам. Каменев достал мнимый самородок.

— Ты чего мне подсовываешь? — подозрительно спросил Шуйский. — Это что такое?

— Ты что, ослеп, что ли? — спросил Каменев убежденно. — Огромный самородок, разве не видишь? Знаешь, чего мне пришлось пережить, чтобы его принести сюда.

Шуйский еще раз осмотрел камень и окончательно убедился, что это обман.

— Да ты совсем сдурел, придурок? — закричал он и бросил камень на землю. — Ты меня за идиота считаешь, что ли?

— Эй, ты с ума сошел? — закричал Каменев в ответ. Бедолага все еще находился под влиянием моего внушения. — Не хочешь, так и скажи, зачем золото швырять?