Конец кошмара (СИ) - Swfan Страница 29

— Прекрасно выглядите, ваше Величество, — сказал я с лёгкой улыбкой.

Крисс бросила на меня скучающий взгляд.

«Готов?»

Я кивнул и сделал несколько простых движений пальцами правой руки.

Во время официальных собраний Крисс общалась с помощью блокнота и глашатого. Тем не менее, большинство министров всё равно худо-бедно понимали язык жестов, который использовала императрица. Поэтому для лично-публичного общения она и Натаниэль придумали особенный, зашифрованный подвид последнего, который знали только она, он и я — обладатель его воспоминаний.

«Да».

«Справишься?»

«Возможно».

Она прыснула и махнула рукой. К ней немедленно подошёл мужчина в красном жилете и передал золотистую ручку и записную книжку; Крисс сделала надписью. Мужчина поклонился, повернулся в сторону народа, взял медную трубу и прогремел зычным голосом, который немедленно устремился в небесную высь:

— ЕЁ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ХРИСТИАНА МОНТГОМЕРИ-СКОТ…

Все разговоры притихли.

Повисла тишина.

— … ВЕЛИТ ГОСПОДИНУ НАТАНИЭЛЮ, АДМИРАЛУ, ГЕРОЮ И СВОЕМУ КОНСОРТУ… ПРИСТУПАТЬ К ИСПОЛНЕНИЮ ВОЛИ СВОЕЙ, А ИМЕННО ПРЕКРАЩЕНИЮ ПОСЛЕДСТВИЙ ЗЛОЧАСТНОГО ЗАТОПЛЕНИЯ.

— Как скажете, ваше Величество, — я ответил я не менее громким голосом, — глашатай между делом вытянул в мою сторону свой рупор, — поклонился, немного опустив голову, как полагается консорту, и стал неторопливо идти в сторону мыса…

34. последний вариант

— Как скажете, ваше Величество, — я ответил я не менее громким голосом, — глашатай между делом вытянул в мою сторону свой рупор, — поклонился, немного опустив голову, как полагается консорту, и стал неторопливо идти в сторону мыса…

На мне были сосредоточены многочисленные взгляды, когда я спускался на землю. Все затаили дыхание, и к тому моменту, когда я встал перед огороженной насыпью зеленоватого песка, царила тишина, нарушаемая только шелестом воды и порывами морского ветра.

Я положил руку на зелёную горку, которая представлял собой не только мои, но вообще все мировые запасы драгоценного песка, и закрыл глаза.

Вот и всё.

Ключевой момент настал.

Песок лайма был топливом (твёрдым). Чтобы зажечь его, мне нужно было выбить искру веры, а затем облечь её в правильную форму.

Я сосредоточился и вспомнил самый первый раз, когда в мире Ямато принял форму Золотого дракона; затем попытался настроиться на молитвы и веру окружающих людей.

Я ощущал её и прежде. Было бы странно, если бы наша пропаганда не принесла результата, и моя внутренняя туманность действительно гнулась под влиянием человеческой надежды, однако до сих пор нажим её был призрачным, иллюзорным, и ухватиться за него было сложнее, чем за мираж на пустынном горизонте.

Это была ещё одна причина, почему мы решили назначить конкретную дату и устроить из неё представление.

Прямо сейчас сила веры была наиболее активной.

С другой стороны, это было опасно. Ведь если у меня ничего не получится, в следующий «судьбоносный день» никто не поверит. У меня был один единственный шанс, упустить который было нельзя ни в коем случае.

Вскоре я смог нащупать тонкие росточки веры. Они напоминали клочки еды, которые застревают между зубами и за которые пытаешься ухватиться сперва языком, а затем зубочисткой.

Сделать это было непросто. От меня требовалось предельное сосредоточение. Однако в данном случае первый шаг был самым сложным, и когда я наконец ощутил, как душа моя начинает меняться, я выдохнул и приоткрыл глаза.

Вокруг зазвучали восторженные крики.

Зелёная горка у меня перед глазами вспыхнула и стала таять. Вместе с тем задрожала земля. Её колебания становились всё сильнее и сильнее, с каждой секундой набирали децибелы. Наконец раздался плеск, и десятки тысяч глаз обратились на море.

Бескрайняя вода вихрилась, вздрагивала, расходилась; она металась в разные стороны перед явлением неминуемого, и наконец в её закипающей гуще стали проявляться и сгущаться очертания земли…

Крики сделались громче, вера стала ещё сильнее, и я почувствовал себя Моисеем из многочисленных экранизаций библейской истории. Только теперь происходящее передо мной представляло собой не плоскую картинку, нет — всем своим телом я ощущал трепет и хлёсткие удары солёных капель.

Внутри меня тоже закипали радостные чувства, правда, не могу сказать, были они мои собственные или же Натаниэля. И вдруг трещина. Тревога. Мой взгляд обратился на зелёную гору. Последняя уменьшилась почти наполовину и продолжала сжиматься всё быстрее и быстрее. Вскоре и другие люди — внимание которых я не столько замечал, сколько чувствовал — стали обращать на неё взволнованные взгляды.

Что если песок лайма закончится?

Придётся начинать всё заново?

Но ведь здесь уже — думали многие — были собраны многолетние запасы. Чтобы накопить ещё одну такую гору уйдут десятилетия…

Я вздрогнул и помотал головой, стараясь выбросить чужие мысли. Потом задумался. Момент действительно был прекрасным. Нельзя было его упускать. Ведь если я не смогу завладеть верой этого мира прямо сейчас, в следующий раз это может попытаться сделать один из Них…

Я прикусил губы.

Зелёная гора сократилась на две трети.

Оставалось ещё тридцать секунд.

Неужели придётся…

Двадцать.

Нет, слишком опасно…

Десять.

Девять

Пять.

Четыре.

Три.

Два.

Один.

…Последняя песчинка вздрогнула и лопнула, обратившись струйкой зеленоватого дыма.

К этому времени море испещряли только редкие каменистые утёсы. Большая часть суши оставалась под водой.

Повисла тишина.

Все рассеянно смотрели на морской горизонт.

Вдруг раздался крик:

— Сокровище Королей!

Великий алмаз!

Краеугольный камень бытия!

Молим!

Я кричал не просто так, но в рупор, который сделал своим сокровищем сновидения. Мой крик разносился по всей протяжённости утеса, устремляясь в море обыкновенное и человеческое.

На меня стали обращаться растерянные взгляды. Затем люди стали если не догадываться, то чувствовать, что происходит, и вот уже первые бедняки, — а также те, кто неминуемо станет бедняком в случае провала нашего предприятия, — начали падать на колени и молить вместе со мной:

— Сокровище королей!

Великий Алмаз!..

Краеугольный камень бытия!

Молим!

Молим!

Молим!

Ничего не менялось. Море всё ещё раскачивалось, и волны его разбивались об утёсы, но уровень воды не понижался. Некоторые закрыли глаза, не смея смотреть на происходящее, но продолжая повторять молитву, всё громче и громче, так, словно хотели, чтобы их услышали на небесах.

Мы были подобны людям, выброшенным на необитаемый остров, которые завидели корабль далеко на горизонте и начали бегать, прыгать, кричать во всё горло, как не кричали никогда, как не знали, что вообще могут кричать, разрывая свои голосовые связки, и море трепетало, но не более того.

Призрачный корабль удалялся в сторону горизонта, обрекая на многие годы заточения на тщедушном клочке земли.

Некоторые падали на колени.

Другие смотрели в сторону моря как заворожённые и, верно, размышляли, а не прыгнуть ли с утёса?.. Не разбираться, не забыться и покончить навсегда…

…Фух.

Время пришло.

В тот самый момент, когда отчаяние и надежда достигли своего апогея, я вытянул палец и стал медленно вести его перед собой.

Сперва ничего не происходило.

Затем прямо посреди воздуха появилась небольшая трещинка, из которой стал разливаться серый туман…

35. выбор

Несколько секунд назад я разрушил материальную границу этого мира. Изначально, я не хотел этого делать. Это был чрезвычайно рискованный план, ибо хотя я получил неограниченный источник туманности, проблема была в том, чтобы держать её под контролем. Каждая капля тумана неумолимо размывала черту между реальностью и дрёмой.