Как приручить дракона (СИ) - Капба Евгений Адгурович Страница 29

— Спокойствие, только спокойствие. Сформулируйте, пожалуйста, суть вопроса одним предложением.

— Фердаммте шайзе, — сказала директор школы. — Есть электрокоса — некому косить, мужчин нет, а за нами закрепили, кроме школьной и прилегающей территории, еще и улицу Рокоссовского вдоль дороги, без захода во дворы. Если не сделаем — будем иметь бледный вид.

— Однако, — сказал я.

Улица Рокоссовского — это было сильно. Тут жил свой Рокоссовский!

Тот факт, что с коммунальным хозяйством в Вышемире — полный швах, я уже заметил. Мерзость запустения, теория разбитых голов… То есть — окон! И разруха в головах — по Преображенскому. И саму возможность привлечения педагогов к общественно-полезному труду совершенно бесплатно я тоже предполагал. Но насколько далеко зашла ситуация — не представлял.

— А…

— А Слимаков — начальник Вышемирского Управления благоустройства от алкогольной интоксикации в больничке скончался, не приходя в сознание.

— Но…

— А до этого — Смоужев утопился, во время крещенских купаний. А осенью — Вусенев расшибся при инспекции строящегося объекта. А когда два года в структуре нет постоянного начальника — пиши пропало! Она будет иметь бледный вид.

— И как…

— Думают — проклял наше благоустройство кто-то и бегут из организации массово, бешиссэн аршлёхе! Работать некому! А что это значит для нас? Значит, будут привлекать педагогов. Педагогам совсем шайз драуф на проклятья, да? Мы привычные.

Как я понял — материлась она на шпракхе самым страшным образом. Довели тетеньку до крайности. И этим следовало воспользоваться.

— Предлагаю бартер, Ингрида Клаусовна, — сказал я и кивнул на краску, валик и все прочее.

— В каком смысле? — насторожилась она.

— Я беру в руки электрокосу и выкашиваю наш участок на Рокоссовского. А вы — мобилизуете техничек на покраску стен, пола и потолка моего кабинета. Никаких отмазок — работаем с утра и до сдачи объекта. По рукам?

— Так! — она слегка выпятила нижнюю челюсть, явно задумавшись. — А в чем подвох?

— В том, что у вас нет мужика, но есть электрокоса. И технички косить не могут, но зато могут покрасить мне кабинет. Ну, и зашпатлевать дырки, — а потом ударил ее же оружием: — Или будем иметь бледный вид.

— Зашпатлевать и я могу, — кивнула своим мыслям она. — Бог с вами — по рукам!

— Ну и хорошо. Только парты со стульями в коридоре не ставьте, когда будете кабинет освобождать, они будут мешать ма-а-аленькой модернизации… Вы ведь сказали, что я могу сделать под себя, верно?

— Парты? Стулья? — тут она сообразила, в чем был подвох!

А вот нехрен пытаться поиметь своих подчинённых. Это неэтично. Теперь пусть или сама таскает, или матерщину уборщиц слушает. Я, конечно, человек добрый и отзывчивый, но до определенной степени. Сесть и запрячь себя не позволю.

— Где у вас можно переодеться? — деловито спросил я. — И покажите мне вашу электрокосу, чтобы я тут, на берегу, примерился, а не на улице Рокоссовского.

— Георгий Серафимович, а у вас кхазадов… Гномов в роду не было? — уважительно поглядела на меня директриса.

— Сие тайна, покрытая мраком, — развел руками я.

Кандидат исторических наук с триммером в руках? А пожалуйста!

На адской жаре я расхаживал по обочине улицы имени Константина Рокоссовского и косил траву. Что касается СИЗ и всего такого — у Гутцайт все было схвачено. Перчатки, маска-сеточка на морду лица, все вот это вот… Воду я с собой тоже взял и шапку из газеты соорудил — кого мне стесняться, в конце концов?

Не так я представлял себе воссоединение с любимой профессией? Ну, почему же — не так? Там, на Земле, в моем белорусском Вышемире, я для начала таскал землю для клумбы, как только пришел на свое первое место работы. А потом полы перестилал в начальной школе, здоровенными листами ДСП. Так что в покосе травы в общем-то не обнаружилось для меня ничего необычного. А вот в гибели директоров местного райжилкомхоза, то есть — Управления благоустройства — странного можно было найти очень много.

— Рыжий! А какого хрена ты под окнами не покосишь? У тебя глаза есть? Видишь, какая ботва? — заорал какой-то плотный мужик с блестящими залысинами, голым торсом своим высунувшись из окна четырехэтажки. — Давай, ять, дуй сюда со своей косой, поохреневали коммунальщики, за год первый раз косца увидел, и тот — недоразвитый какой-то, не видит, где работать надо!

Я медленно выдохнул.

— НРАВИТСЯ ЖИТЬ, КАК ПЛЕБЕЙ? — дракон был тут как тут. — ХВАТИТ УЖЕ ПРИТВОРЯТЬСЯ ОБЫЧНЫМ, ПОРА ЗАНЯТЬ МЕСТО, КОТОРОЕ ТЕБЕ ПОДОБАЕТ!

— … ты меня слышишь, мать твою? Рыжий в идиотской шапке! Коммунальщик! Сюда иди, тут покоси! Ты че там делаешь?

Я не выдержал, выключил триммер и как можно более тупым голосом откликнулся:

— Ко-о-оса! Ко-о-о-сарь! Ко-о-ошу!

И аж самому полегчало. Юмор — иногда единственный друг и помощник. Я тут же вспомнил продолжение про «лес, лесник…» Разулыбался под маской-сеткой, включил триммер и принялся косить дальше. А мужик разорялся дальше, найдя союзников в лице бабок с лавочки у подъезда. Одна из них имела зеленый цвет лица и щеголяла выступающими клыками, другая шириной плеч превосходила и меня, и мужика вместе взятых и являлась обладательницей шикарных бакенбард, а третья могла похвастать шикарной прической афро ярко-розового цвета и броским макияжем в стиле группы «KISS». Не знаю, кто выглядел более фэнтезийно.

— Повыпускали дармоедов!

— Мало того, что дурдомы пооткрывали, так еще и амнистию объявили! Оттого и бардак! Небось и этот — из тюрьмы или психбольницы… Понабирают по объявлению!

— Пантелевна, а гомельцов-то так ня выпущали, мне внук казау!

— Да ты шо, Гришнаковна? Тольки вышемирских?

— Ой, людцы, шо робицца… Да не глядзи на мяне так, Бомбуровна! Шо, кхазады не людзи штоль?

Ну, и потом хором принимались орать на меня, чтобы я шел и косил вокруг их дома. Но я все удалялся от многоэтажек по Рокоссовского и приближался к школе, и игнорировал их вопли. А мужик из окна заорал из последних сил:

— Я земским ярыжкам пожалуюсь! Губернатору напишу! Все расскажу про вашу гнилую контору! Не благоустройство, а сплошное вредительство!

— Пишите-пишите! — откликнулся я. — И в Спортлото обязательно — тоже!

— Совсем идиёт, — поохали старушки. — И как его только из больницы выпустили?

Однако, пока я пёкся на солнце и слушал возмущение земских обывателей, кабинет мне отделали будь здоров. Никогда не видел, чтобы за один день и стены отшпаклевали, и водо… Черт бы ее побрал, краску эту! В общем — и потолок со стенами приличным песочным колером засиял, и пол был закатан как положено. Главное — не в сурик.

— Красота, — признал я.

— Да и вы неплохо поработали, — кивнула Ингрида Клаусовна. — Как настоящий кхазад. А если я вам доплачивать буду — вы на летний период на постоянной основе косить не согласитесь?

— Не соглашусь, — сделал решительный жест ладонью я. — Это была разовая акция. Мне готовиться надо, к занятиям. И кабинет обустраивать.

— Ну и ладно! Кох из запоя вышел, скоро на работе появится. Вот он и будет косить… Стулья и парты ваши мы пока на первый этаж снесли, вы по поводу их ремонта с Элессаровым поговорите, я все равно его из отпуска отзывать буду… Видели нашу эльфийку во дворе, у фонтана? Это он сделал! Большой художник, хоть и трудовик… Цены ему нет!

Кох, Элессаров — все это было интересно, но мне нужно было переодеться и привести себя в порядок. Я осмотрел себя, всего заляпанного кусочками травы и зеленого растительного сока, и, похоже, выражение моего лица было слишком красноречивым, так что директриса сказала:

— У нас есть работающие душевые! — в ее тоне было много гордости.

На самом деле не знаю, как здесь, но в моей реальности душ в школе — большая роскошь. Я и не подумал отказываться!

Вообще все говорило в пользу того, что Ингрида Клаусовна — человек… То есть — гном в школе новый, и именно с ее воцарения тут развернулась бурная деятельность. По обрывкам разговоров техничек я понял, что дирижировала она этим учреждением образования года два или три, и с неумолимостью паровоза приводила тут все в порядок, шаг за шагом.