Диана Удовиченко - Знак Потрошителя Страница 3

– Бесполезно, Холмс, оставьте свои фокусы для тех, кто вам верит. Для Лестрейда, например. Но ничего не выйдет: это дело поручено мне. И я арестую Уотсона по подозрению в убийстве. Его узнал еще и мальчишка-рассыльный, которого Уотсон не раз отправлял на поиски кеба. Ист-Энд – местечко бедное, кебменов там немного. Мои люди без труда отыскали извозчика, который накануне отвозил домой светловолосого джентльмена в дорогом костюме из шотландки. Он привез нас прямиком сюда. Но хватит разговоров. Идемте, Уотсон.

– Это какое-то странное недоразумение, – обиженно проговорил Сенкевич. – Разумеется, как джентльмен, я вынужден подчиниться представителю власти. Но полагаю, долго в Скотленд-Ярде мне задержаться не придется.

– Да-да, вы надеетесь на Холмса, старина, – пробурчал Джонсон. – Только на этот раз даже он не поможет.

Сенкевич понурился и вышел под конвоем констеблей. Спустя несколько минут в кабинет вбежала растерянная Настя.

– Данилка, что делать? Его надо срочно выручать!

– Ничего ему не станется от нескольких часов в тюрьме, – успокоил Дан.

– Ты знаешь, как работает лондонская полиция? Вот и я не знаю. – Настя принялась загибать пальцы. – Дактилоскопии нет, исследования на ДНК нет, да вообще никакой серьезной судмедэкспертизы нет! Есть только свидетели. И на основании их показаний Сенкевича вполне могут засудить.

– Для этого нужно время.

– А если он будет в камере не один? – продолжала нагнетать Настя. – А если его сосед грохнет? Мы же тут застрянем навсегда, Данилка! Соберись!

– Трудно мне, Насть, – с кряхтением пожаловался Дан. – Все тело выкручивает…

Подруга бросила на него злобно-презрительный взгляд, развернулась и решительно зашагала к двери. Зная ее характер, Дан поспешно спросил:

– Ты куда?

– Выручать Сенкевича!

– Настя, мы не дома. Это викторианский Лондон. Кто здесь послушает женщину?

Настя остановилась в дверях:

– Ну а что мне остается делать? Ты же не в состоянии. Вспомни историю: Джек Потрошитель так и не был пойман. Полиция потерпела фиаско. Так что Сенкевич – идеальный претендент на роль убийцы. Да на него все повесят и рады будут!

– Это только первое преступление, – возразил Дан.

Настя прислонилась к косяку, деловито осведомилась:

– Предлагаешь дождаться второго? И не выручать Сенкевича, пусть в тюрьме сидит? Тогда уж у него будет железное алиби. Не помнишь, через сколько дней Потрошитель убил снова?

– Примерно через неделю вроде бы.

Настя помотала головой:

– Слишком опасно. На улице дождь, в тюрьме сыро. Подхватит Сенкевич пневмонию да помрет. Антибиотиков тут тоже нет. Мы должны его беречь, Данилка. Ничего не поделаешь.

Спорить с подругой было невозможно. К тому же Дан точно знал: она все равно пойдет в Скотленд-Ярд и попытается вытащить Сенкевича. В результате вполне может попасть или в руки сыщикам, или в лапы самого Потрошителя. И придется ему спасать уже двоих. Он глубоко вздохнул:

– Хорошо, Насть, я понял. Дай мне час. За это время, надеюсь, с Сенкевичем ничего не случится.

Настя хотела было еще что-то сказать, но посмотрела в глаза другу и сочла за благо согласиться.

– Но только час, не больше!

Девушка вышла, оставив Дана наедине с абстинентным синдромом. Он с трудом поднялся на ноги, немного постоял, пошатываясь: лекарство Сенкевича если и действовало, то слабо. Дан согнулся от боли в животе, пару минут боролся с тошнотой. Потом снова обессиленно рухнул в кресло, проклиная ситуацию. Мало того, что хреново до ужаса, так он еще и не знает реалий мира, в котором оказался. Чертов Холмс продолжал безмолвствовать, и доступа к его памяти не было.

– Может, уже очнешься? – укорил его Дан. – Мне в Скотленд-Ярд сейчас, твоя знаменитая дедукция очень бы пригодилась.

Великий сыщик не ответил. Решив разбираться с проблемами по мере их поступления, Дан принялся размышлять, как бы справиться с ломкой. Укол не помог, отлеживаться времени нет. Оставалось единственное средство…

Все в нем восставало при этой мысли: Дан презирал наркоманов, считал их чем-то вроде человеческого мусора. Но иного выхода не видел – ломка быстро снимается только новой дозой. Он выполз кое-как из кресла, обвел взглядом комнату:

– Надеюсь, у тебя есть заначка. Только вот где она?

Дан стал методично перерывать письменный стол. Вскоре его усилия увенчались успехом: в одном из ящиков обнаружилась батарея аптекарских пузырьков, запечатанных сургучом, с этикетками, на которых было аккуратно выведено Laudanum[2]. Дан взял одну из склянок, повертел в руке, прикидывая, какая доза нужна для поправки. Ничего не придумал, вскрыл пузырек, выпил залпом.

Спустя минуту окружающий мир наконец перестал пошатываться, кровь быстрее заструилась по венам, тело наполнилось приятным теплом, и даже настроение повысилось. Теперь вызволение Сенкевича не казалось таким уж сложным делом.

– Элементарно, – усмехнулся Дан, направляясь к заваленной бумагами этажерке в углу.

Под воздействием опия Холмс наконец проснулся и теперь руководил процессом. Дан, рассудив, что сыщик лучше сориентируется в обстановке, уступил ему главенство.

– Это должно быть здесь, – бормотал он, роясь в грудах старых газет. – Где же?.. Вот, нашел! Двадцать пятое февраля и шестое апреля…

Он быстро пролистал газеты, вытащил листы с нужными статьями, удовлетворенно кивнул. Потом переоделся, положил газетные листы в карман и вышел из комнаты.

– Миссис Хадсон… то есть, пошел я, в общем, – сообщил он Насте, которая изумленно наблюдала за таким стремительным перерождением. – К вечеру приготовь мне ванну.

– А я?.. – заикнулась было девушка.

– Леди не место в полиции. – Строгий тон произвел нужное действие, Настя возражать не стала.

На улице Дан взял кеб и по мокрым, серым, унылым от дождя улицам отправился в Скотленд-Ярд. Теперь он знал, что делать и к кому обращаться.

По дороге от Траффальгар-сквер к аббатству он остановил извозчика, расплатился, ловко спрыгнул, постаравшись не испачкать костюм о колесо, и направился в маленькую, грязную арку. Здесь возле тумб, как обычно, стояли два человека в неприметной одежде, то ли прячась под черными зонтами от мелкой мороси, то ли скрывая под ними откормленные физиономии. Подозрительные взгляды джентльменов обшаривали улицу и каждого из прохожих. Дан, а вернее Шерлок Холмс, внутренне усмехнулся убожеству маскировки: каждый лондонец знал, что возле Скотленд-Ярда ошиваются переодетые инспекторы. Впрочем, и он не остался неузнанным: оба шпика дружелюбно кивнули знаменитому частному сыщику, который частенько захаживал в полицейское управление.

Дан ответил вежливым поклоном, миновал арку и оказался в наполненном туманом внутреннем дворе, по периметру которого стояли угрюмые серые каменные здания. Дома были построены в разное время и на разных уровнях, причем ни один из зодчих не озаботился гармонией архитектурного ансамбля. Позже все их соединили сквозными проходами, и теперь Скотленд-Ярд напоминал то ли футуристический муравейник, то ли заковыристый лабиринт, в закоулках которого мог потеряться не только посетитель, но и полицейский-новичок. Только не Шерлок Холмс.

Дан уверенно миновал здание уголовного музея, где на радость газетчикам и охочим до ужасов обывателям были выставлены топоры, бритвы и ножи самых страшных злодеев и окровавленные лохмотья, принадлежавшие то ли убийцам, то ли их жертвам. Он также прошел мимо полицейской типографии, склада хранения утерянных вещей и попал прямиком в Департамент уголовных расследований.

– Добрый день, Холмс! Какими судьбами? Вас давно не было видно, – добродушно приветствовал его на пороге невысокий инспектор с узеньким крысиным личиком.

– Здравствуйте, Лестрейд. Как удачно, что именно вы сегодня дежурите. Полковник Уоррен у себя?

Дан мог бы не задавать этого вопроса: разумеется, комиссар был на месте, но попасть к столь высокому чину без прохождения необходимых формальностей было невозможно. Он протянул визитную карточку.

– Проходите, Холмс. Я доложу.

Вопреки правилам Лестрейд не заставил сыщика писать заявление и не расспросил о цели визита. В Скотленд-Ярде привыкли: Холмс приходит только по важным делам и только тогда, когда ему есть что сказать. Вскоре из узкой, похожей на камеру комнаты для посетителей Дана препроводили в приемную комиссара.

Полковник Уоррен, худощавый человек лет пятидесяти с широкой окладистой бородой, восседал в большом кабинете, за покрытым бумагами столом. Несмотря на то что календарь на стене показывал конец августа, в комнате, отгоняя сырость, горел огромный камин: конец лета выдался холодным и дождливым.

Дан вежливо приветствовал сэра Чарльза Уоррена. В отличие от рядовых полицейских и инспекторов, многие из которых, как Джонс, видели в сыщике конкурента, комиссар был не против сотрудничества с ним, считая, что главное – результат.