Сила Внушения (СИ) - Иванович Юрий Страница 3

Больше никто, ничего не видел. Преступников не нашли. Да и искали как-то плохо, с ленцой. Иного беспредела хватало в округе, уголовный розыск зашивался. Скорей самим поселковым жителям приходилось организовываться, стоя горой друг за друга, чтобы дать достойный отпор бандитам, ворью и прочим прохиндеям. Бывало, что и стреляли уголовников, убивая на месте преступления, благо оружия после войны хватало у всех. В том числе именного и наградного. И за такие действия по самозащите вроде как никого не ущемляли. Ещё и поощряли денежными премиями.

Происходила такое в прежнем варианте истории.

Но сегодня-то Александр здесь! Упал, оказался дома, а сейчас — в данном месте. Рядом — подворье майора Шпильмана. Там, возле дальнего сарая стоит поблескивающий на солнце Опель. Рядом, на пыльной обочине полуторка с жёлтыми полосками. В кабине — мордатый тип в линялой гимнастёрке без знаков различия и погон. Он то и смеётся издевательски, рассматривая жестикулирующего парня с презрением, словно тот с Луны свалился и прямо в выгребную яму.

Киллайд раздумывал не более пары секунд. Самое главное: надо спасать майора Шпильмана, хорошего, уважаемого, ценного человека. Для этого первым делом обезопасить тыл, обездвижив мордоворота. Убивать вроде как нельзя, мало ли?.. Задействовать гипноз? Так вернувшись в старое-молодое тело мемохарб ни единой пробы ещё не сделал. Скорей всего уникальные способности ещё не начали проявляться. Зато многолетние практики и умения, наработанные за десятилетия познания мира и себя, здесь пригодятся в самый раз. Уж точек на теле человека, при ударе по которым тело отключается на заданное время — полно.

Вот Шульга и заулыбался во все тридцать два, радостно бросаясь к полуторке с криком:

— Дядя Виктор?! Какими судьбами здесь?! — вскочил на подножку, протягивая в открытое окно руку, как бы для пожатия.

— Ты чё, паря? — отреагировал на это шофёр, пуча глаза и хмуря брови. — Совсем берега поп…

Больше он ничего выдать не успел, получив тычок пальцем в шею. Разве что засипел натужно, заваливаясь на сиденье вправо. А скрюченная рука так и выронила зависшую на руле монтировку. Санька подхватил, так вовремя подвернувшийся инструмент и тут же скользнул в подворье, легко пересёк его стелющимся шагом и замер возле входных дверей, прислушиваясь. В доме глухо слышалось чье-то злобное рычание и приглушенные стоны. Похоже, что грабители как раз выбивали из хозяина дома признания о припрятанном золоте. Ещё и грохот временами слышался, словно что-то переворачивали, сдвигали или роняли на пол.

Подгадав под особо громкий скрежет, Шульга приоткрыл дверь и протиснулся внутрь. Из полутёмных сеней, вышел в светлицу, сходу ориентируясь в обстановке. Какой-то тип в военной форме, с погонами, душил привязанного на кресле Шпильмана и угрожающе рычал:

— …всё мне отдашь, ублюдок! А если хоть что-то скроешь, мы твою семейку на ремни порежем!

Договаривая это, вояка краем глаза заметил движение сбоку и начал разворачиваться в сторону вошедшего парня. Но только и успел, что вдохнуть воздух для тревожного крика. Метко брошенная монтировка в следующий момент уже ударила его по голове, и тип беспомощным кулем рухнул на пол.

Тогда как в обеих спальнях шум интенсивного обыска продолжался. Хозяин дома, с кляпом во рту и полностью окровавленным лицом, пытался сморгнуть кровь с ресниц и рассмотреть неожиданного спасителя. Но тот уже стоял рядом, с подобранной монтировкой под мышкой, и своим небольшим, но острым перочинным ножиком, перерезал путы пленника.

— Дядь Миша, спокойно! — шептал он на ухо соседа. — Это я, Санька Шульга. Идти сможете? Давайте просто выйдем на улицу…

Но майор Шпильман не собирался никуда сбегать. Хотя ни слова не сказал против. Вначале протёр освободившимися руками глаза, затем рассмотрел безвольно лежащего рядом вояку и стал действовать, словно в настоящем бою. Выхватил из кобуры на поясе грабителя пистолет, проверил патроны, убедился в наличии одного прямо в стволе, снял с предохранителя и бросился к дверям первой спальни. Сделал внутрь помещения два выстрела и тут же прыгнул в сторону второй двери. Из другой спальни сразу раздался панический вопль:

— Сдаюсь! Я не…

Но и его оборвало два выстрела. После чего хозяин дома вернулся к креслу, возле которого лежало бессознательное тело человека с погонами капитана. Довернул это тело ногой, как ему показалось правильным, и вновь выстрелил два раза. Только после этого встретился взглядом со своим малолетним соседом. В тот момент Киллайду вдруг показалось, что обезумевший майор сейчас и его пристрелит и с запозданием потянулся к неудобно зажатой монтировке.

Но Шпильман только злобно оскалился и стал отчитываться:

— Эта мразь, — плевок на только что убитого капитана, — считался моим другом. Служили вместе… И вот теперь решился на моё убийство. Там, — кивок в сторону спален, — два бывших уголовника, хоть и дослужились до сержантов. Но всё равно остались зверьми. А ведь после суда их оставят в живых… Так что самое верное, не оставить мстительных ублюдков за спиной и на этом свете. Закон выживания…

— Уф! — Шульга шумно выдохнул, расслабляясь. — Там ещё один тип в полуторке лежит, в кабине. Ещё полчаса поваляется, после моего удара палкой в шею.

— Разберусь. Спасибо! — продолжил Шпильман, опять растирая сочащуюся на глаза кровь. — Отдельная благодарность — за мной. А сейчас беги отсюда к участковому, зови его сюда, скажи «стреляли!». Но ни словом не признавайся, что был внутри дома. Просто шёл по улице, услышал выстрелы. Я тут всё сам улажу и что надо подчищу. Давай, давай! Бегом!

Санька и помчался, благо для молодого, проворного тела промчаться через пол посёлка дело пяти, семи минут. Участковый оказался на месте, а так как имел мотоцикл с коляской, то и парню скомандовал резко и безапелляционно:

— Садись со мной! — вряд ли, но мог подумать, что его пытаются разыграть. Время такое, когда молодёжь ничего не боится и на всё способна. А если шутка глупая? И как потом наказать сына начальника мехколонны?

Назад домчались минуты за три. В сумме, на всё про всё — четверть часа прошло, не больше. Но Шпильман вроде как успел всё, что надо сделать в доме и на улице. Водитель полуторки валялся на земле, у подножки. В руке у него был зажат наган, а во лбу кровавила аккуратная дырка от пистолетной пули. Сам хозяин дома сидел на лавке возле ворот с таким видом, словно вот-вот помрёт. Да и потоки кровищи на нём свидетельствовали, что ему от грабителей преизрядно досталось.

При этом улица только, только стала наполняться первыми зеваками, в основном бабками и мелкой детворой.

«Однако! — уважительно подумал Киллайд. — Резкий этот майор! Ни одной твари в живых не оставил. Наверное его до справедливого бешенства довели угрозы уничтожить жену с детьми… Так что поступил правильно, нечего таким гнидам портить воздух даже на лесоповале».

Участковый вначале чуть ли не за голову хватался, видимо узнав в лицо убитого водителя. Затем, выслушав версию израненного и избитого Шпильмана, бросился в дом. Выскочил оттуда ещё более раскрасневшимся и бросился к мотоциклу. При этом нервно выкрикивал по сторонам:

— Товарищи! Не приближайтесь к дому! Не подходите к полуторке! Отгоните детей! Мишка! — это он майору. — Держись! И смотри тут! Я к телефону! Вызову врача и УгРо!

Ну да, ситуация неординарная даже для этого тяжкого, послевоенного времени. Стрельба. Участие в беспределе военных. Четыре трупа. Зверски пытаемый, израненный фронтовик. Трагедия. Скандал. ЧП как минимум районного масштаба.

Продолжавший сидеть на лавочке Шпильман грозно прикрикнул на детей:

— А ну кыш, отсюда! — ну и бабкам добавил: — И вам нечего пялиться и создавать толпу! Потом всё узнаете в подробностях.

При этом жестами чётко напомнил Александру, что и тому лучше убираться подальше от места событий. Шульга с этим не собирался спорить: нельзя привлекать к себе лишнее внимание, чуть ли, не в первый час своего возвращения в это опасное и неравнозначное время. Потому и поспешил опять в сторону дома Бельских. Благо, что до него спокойной ходьбы минут пять.