Догнать и перегнать 1978 (СИ) - Арх Максим Страница 3

Как удалось узнать из достоверных источников и найденных европейскими учёными доказательств по архивным данным, товарищ Брежнев, внимательно выслушав доклады товарищей о сложившихся отношениях между милым Васей и немецкой певицей, долго думать не стал, а нахмурившись, ударил кулаком по столу и произнёс:

— Этот Васин, гхм, совсем зажрался! Ему партия и правительство, такую жену, гхм, такую красавицу, гхм, подарили. А он, гхм, ещё моську свою воротит. Гхм! Совсем совесть потерял! Партия сказала — надо! Комсомол ответил — есть! Так что — пусть жениться! И точка! ГХМ!!

И это, товарищи, уже был приговор.

Да, Васин, он же по совместительству — я, сопротивлялся такому монументальному решению, как мог. Я плакал, говорил, что, мол, нет! Убегал на детскую площадку и, качаясь на качелях, не отвечал на вопросы стоящих, уговаривающих и успокаивающих меня товарищей из КГБ СССР, МИД СССР, Минобороны СССР, Минкульт СССР, Минтяжпром СССР, Минэнергетики СССР и мамы с бабушкой. Я забирался на дерево типа дуб и кидался оттуда ветками и желудями отказываясь слазить. И вновь начинал рыдать.

Но абсолютно ничего не помогало. Все вокруг, явно сговорившись, напирали на долг перед страной и перед комсомолом. Равно, как и про долг мужчины, перед женщиной. Мол, Адам тоже на Еве женился, и ничего.

Я же брыкался и категорически отвергал такие доводы, прося привести доказательства женитьбы первородных людей в виде записей из ЗАГСа.

Мои оппоненты мялись и отказывались это сделать, ссылаясь на утерянные при переезде архивы, и напирали на будущую разрядку в международных отношениях.

— Васин, — говорил товарищ Лебедев, — тебя же по-человечески, по-хорошему просят. Женись, и всё! И закончим с этим.

— Ничего себе — «и всё»!! — негодовал Васин в моём лице и добавлял: — Это вам, всё! А мне с ней жить.

Но меня не слушали и не слышали. Может быть, не хотели. Но скорее всего — не могли.

В распоряжении, спущенного с самого, самого верху, говорилось однозначно:

«В связи с улучшением Советско-западногерманских отношений, и недопущению их охлаждения, Александр Сергеевич Васин восемнадцати лет от роду, должен жениться на гражданке ФРГ Марте Вебер двадцати лет».

Ну и, естественно, граждане, которые хоть как-то могли повлиять на меня, начали это делать. Если можно было бы посмотреть со стороны, то сразу стало бы очевидным, что происходит какой-то «буст». Буквально все как один, принялись рассказывать милому мне, какая Марта хорошая девушка, какая у нас будет прекрасная семья и как мне повезло, что я её встретил.

И если бы это произносили уста мало знакомых людей, то это ещё можно было бы понять — им начальство приказало, и они действуют. Но вот слушать такие речи от мамы и бабушки, было воистину удивительно.

— Саша, ну ты же сам видишь, как всё сложилось. И в этом ты сам виноват. Экспертиза твоё отцовство подтвердила, так что не по-мужски это — сбегать перед трудностями. Поэтому женись, и внуков мне родите. Марта, судя по фотографиям, девочка хорошая, так что жить будете долго и счастливо. Пока я жива, то помогу вам с детишками нянчиться. Деньги есть, так что не пропадём. К тому же, её сам товарищ Брежнев сватает, — говорила мама.

— Сашенька, а ведь мама права! Где ещё ты такую жену себе найдёшь, за которую просят из Центрального комитета партии и сам Генеральный Секретарь⁈ — вторила ей бабушка.

И начались подобные разговоры, фактически сразу, как только моя практически не порочная нога, ступила на грешную Землю приплыв с Кубы домой.

С утра и до ночи, всё моё окружение принялось выносить мне мозг. Я понимал, что вариантов сопротивляться у меня особых нет, но принять это безвольное решение, мне было тяжело. Очень, очень тяжело.

Ведь попав в это время — я собирался сам рулить и крутить всем и всеми, абсолютно не желая, чтобы рулили и крутили мной.

Это было крайне неприятно и дико бесило. Я не любил решений, которые касаются меня, но принимаются не мной. А потому сопротивлялся как мог: плакал, отказывался есть пирожные и мороженое, истерил и убегал из дома на соседнюю детскую площадку.

Но нужно сказать, что это особо не помогало. Меня ускакивали и вновь начинали грузить.

Они меня грузили, а я делал вид, что не понимаю, зачем они ко мне пристают. Хотя на деле всё было совершенно не так. Я прекрасно понимал преследуемые цели тех, кто меня решил женить. Им сейчас нужны были немцы, и я мог помочь укреплению более тесных связей, которые, в свою очередь, способствуют взаимовыгодному сотрудничеству. В том числе и по трубопрокату.

СССР этих лет плотно садился на нефте-газоиглу и трубы для прокачки ресурсов на Запад, нашей стране для очередных нефтепроводов и газопроводов, были очень нужны.

Я мог помочь в достижении нужных целей, так имел ли я право ставить своё личное благополучие превыше общественного блага? А ведь там речь шла не только о трубах и о станках, но и будущих производствах и даже о машиностроении. А значит о валюте. И это было главное! Стране позарез нужна была валюта, и я мог помочь её достать. Так были ли у меня хоть малейшие шансы уцелеть, когда на меня двигался такой каток?

А посему, в душе я принял мысль, что мне придётся принести себя в жертву высшим целям. Я пошёл на воображаемую Голгофу, чтобы своей плотью улучшить жизнь миллионам советских граждан.

Каков масштаб⁈ Какова жертвенность⁈ Какова монументальность жертвы⁈ А?!?!?!?

Вот что значит на самом деле слово — Великий! Да, я был Великим, ибо бескорыстно и безответно отдавал всего себя до последней капли крови ничего не подозревающему обществу.

Бескорыстность и Великий Васин, с этого момента становились словами-синонимами!!!

Тем более, к слову сказать, жить-то особо я с Мотькой и не собирался. Нафиг мне, эти манцы. Как я всегда и говорил: от ребёнка не отказываюсь, помогу всем, чем смогу, а вот жить — не буду. Я её знать, толком не знаю. Меньше недели были знакомы. Так что эта девушка-человек крайне далека от меня. Да и некогда мне семейный очаг с ней устраивать. Дел за самые гланды. Поэтому я работать буду, а она пусть, у себя за тридевять земель, ребёнка воспитывает. А чтобы воспитание проходило успешнее, я настоял, чтобы на её счёт в европейском банке уже перевели один миллион рублей, разумеется, перед этим переведя его по курсу в западногерманские марки.

Таковым было небольшое приданое, которое я решил передать немецкой части семьи.

Откупился? Ну, можно сказать и так. Во всяком случае, теперь все были уверены, что ребёнок точно ни в чём нуждаться не будет.

Кроме этого, были ещё две договорённости. Первая открытая — я и Мальвина подписывали брачный договор, по которому я не претендовал на её имущество и финансы, а она на мои. Исходя из этого договора всеми его сторонами согласовывался тезис о том, что никакого общего имущества нажитого совместно в нашей с Мотькой семье нет, не было и не будет в дальнейшем. Отдельным пунктом было то, что в случае развода Марта не могла рассчитывать ни на какую компенсацию и ни на какие алименты. Эти пункты вызвали нездоровый ажиотаж, но я был не приклонен — либо так, либо женитесь на ней сами.

В конечном итоге, все высокие договаривающиеся стороны решили, что раз мы с ней друг друга толком не знаем, то миллион долларов, который уже фактически переведён на её счёт, как возможная компенсация за развод, вполне достаточная сумма.

На этом и порешили.

Но был и ещё один договор — секретный. Это была совершенно секретная договорённость между мной и Советом Министров СССР. Немецкой стороне об этой стороне вопроса, естественно, ничего известно не было.

В этом пункте я соглашался жениться на Марте Вебер и не разводится с ней один год. Как заверил меня лично Министр Культуры СССР товарищ Демичев, по поручению Председателя Совета Министров СССР товарища Косыгина, этого времени должно хватить, чтобы получить с немцев всё то, что нашей стране необходимо.

Конечно же, никто никакие документы по этому поводу не подписывал. И со стороны могло показаться, что раз так, то меня смогут обмануть, как уже якобы делалось не раз.