Итерация II (СИ) - "Корольков" Страница 3

— Ну, если только для прохфилактики. — рассмеялась Полина. — Проходи, не на пороге же разговаривать, да и дом выстудишь.

Алексей обмёл валенки голиком [11], прошёл вслед хозяйке через темные сени в дом, присел возле кухонной перегородки на краешек скамьи и принялся аккуратно рассматривать скромное убранство.

Русская печь, платяной шкаф, два заполненных книгами самодельных стеллажа, старинный, обитый коваными полосками железа, сундук, комод, развёрнутая ширма — вот и всё убранство. Из-за ширмы виднелась кровать, покрытая толстой периной, поверх которой наброшено простенькое лоскутное одеяло. А больше ничего и не рассмотреть.

Из сеней вместе с гостем вошел кружащий голову аромат разнотравья сушившегося на стенах. Хозяйка скрылась за занавеской и вскоре вернулась, уже одетая в старенькое ситцевое платье, держа в руках четверть[12] с прозрачной, как слеза, жидкостью и металлическую кружку.

— Так чего Алексей, меняться будем али здесь полечишься.

— Почему бы и не обменяться? Рыбы вдоволь принёс, и тебе, и мне хватит, ещё и для продажи останется.

— Где же ты ночью рыбачил? Не видно же ни зги. — с подозрением спросила хозяйка, но гость, проигнорировав вопрос, внезапно осипшим голосом спросил:

— А ты, хозяюшка, никак ещё и не ложилась?

— Не-а, закрутилась чутка. В начале паренька привезли, из рыбхоза, попросили руку посмотреть. Вывих. Вроде и мелочь, но пока вправила, после ещё двоих хворых осмотрела, вот полночи и пролетели, как и не бывало. Больные ушли — взялась за книжку. Вот и зачиталась.

— Роман, что ли, любовный?

— Учебник по анатомии! — фыркнула Полина, не представляя себя, сидящей праздно, читающей любовную лирику. — Тебе от участкового-то не попадёт? Дома не сидишь, по ночам невесть куда ходишь…

— А при чём здесь участковый? — слегка оторопел Поляков.

— Разве ты не поднадзорный? В наших краях этого брата хватает.

— Нет. Чист перед законом и властью.

— Вот не пойму я тебя никак, Алексей. С первого дня за тобой наблюдаю, вроде и мужик справный, руки откель надо растут, а живешь — бирюк бирюком. Даже ко мне с подходцем пришёл. Боишься кого или таишь за душой? С нашими мужиками без нужды не разговариваешь, сейчас ить, мужиком тебя назвала, так сразу дёрнулся. Не по нраву, видать. Никак из «благородий»? А выправка? Осанка? Их же не скроешь. Иной раз взглянешь, так ты словно по плацу маршируешь. Вдругорядь посмотришь, будто охотник, зверя неведомого, страшного рыщешь. Языкам иноземным обучен… Ты же, Алексей, когда на сеновале в забытьи лежал, всё не по-нашенски лопотал.

— Это на французском. — с облегчением выдохнул Поляков. — Я в Первую мировую во Франции воевал, там чутка и научился.

— Нет, не европейская то речь. Восточный был язык, то ли японский, то ли… Точно! Китайский!

— Тебе бы Полина в ГеПеУ работать, — просипел Алексей. — Всё видишь, всё знаешь, всё подмечаешь. Врать не буду, рыбу поймал не сам, в рыбхозе договорился. А «охотник» — действительно, бывалый, на зверя необычного, двуногого, человеком называемого хаживал. Видать не зря про тебя слава идёт, что колдунья.

— На чужой роток не накинешь платок. Хоть бы и колдунья, тебе какое дело? — резко ответила хозяйка.

— Извини, хозяюшка, коль обидел. Не со зла.

— Бог простит, по хозяйству поможешь тогда и ступай. Сам знаешь, у нас, колдуний, это запросто. — с улыбкой произнесла Полина. — Не боись, не приворожу, по нраву ты мне.

— Так я и не боюсь. — осмелев произнёс Алексей. — Ты мне очень нравишься.

— Ладно, пошутковали и будет. — слегка сдвинув брови твердым голосом произнесла хозяйка дома. — Показывай «улов», никак златую рыбку принёс.

— Может и принёс, где уж тут в темноте разглядеть, золотая рыбка иль брильянтовая. Может ещё и щука говорящая в уголок мешка затесалась.

— И чтобы попросил у рыбки той златой или щуки говорящей? — с детской непосредственностью и затаённой верой в сказку, шутливо поинтересовалась Поля.

— А пускай рыба сказочная в чистом поле дворец поставит! Огромный, яркий, весь в огнях. Чтобы музыка в нём играла, а внутри было светло — как днём. Пусть чудесами тот дом набит будет по самую маковку, как в сказках писано: яблоко с блюдечком, весь мир показывающее, гусли самогуды, да автомобили диковинные, и других чудес — видимо невидимо.

— Ну да, размечтался. Автомобилей в сказках не бывает! Скажи ещё, про ананасы с шампанским и рябчиками, иль другую невидаль. Да будет так! — сказала Полина и топнула красивой ножкой.

В этот момент округа озарилась ярким светом. Алексей и Полина ринулись на выход, чудом не столкнувшись в дверях. Увиденное их потрясло.

— Рыбка! — улыбаясь произнесла Поля.

— Колдунья! — одновременно с Полиной воскликнул Алексей.

Неподалёку от избы, в одночасье, из ниоткуда, появился что ни на есть настоящий дворец, сверкающий огнями, так, что казалось на улице наступил ясный день. Прямо около дома Полины заканчивалась дорожка, покрытая чем-то твёрдым и ровным.

— Пойдём Поля, глянем, что это мы за диво такое наколдовали.

— Ить, страшно мне, Алёшенька. Вдруг там сила нечистая, шабаш празднует.

— Для шабаша время не подходящее. Не бойся, пошли хоть глазком глянем. Видно же, что там люди ходят, значит бояться нечего.

— Бог с ним, пойдём. С тобой мне не страшно. Подожди малость, переоденусь. Я скоро.

Пока Полина переодевалась, Алексей свернул «козью ножку» и, облокотившись на калитку, закурил, бросая на ярко освещённую громаду здания быстрые, внимательные взгляды.

Полина обернулась и впрямь споро. Вышла на свет, одетая в полушубок, из-под которого выглядывало яркое, цветастое, праздничное платье, валенки и меховую шапку. Алексей невольно залюбовался.

— Ну, пошли, кавалер. — позвала Поля.

— Пойдём. — откликнулся Алексей и сделал шаг к даме, одновременно сгибая левую руку в локте, предлагая даме взять «под ручку».

Окинув Алексея взглядом и ни слова не говоря, Полина положила изящную ручку на предплечье спутника, приняв непривычное предложение.

Они успели отойти от дома на несколько шагов, как в небе загудело и в свете огней «дворца» «путешественникам» стал виден заходящий на посадку самолёт.

— Вот и начальнички пожаловали. — сказал Алексей. — Поторопимся, а то сейчас всё перекроют и чуда мы не увидим.

— Пойдём. — выдохнула от переполнявшего восторга, Полина и парочка прибавила шаг…

[1] 19 февраля 1594 года — основание Сургута

[2] Сургут сгорел в 1712 году, но через шесть лет он был построен заново. Второй раз — в 1840 г., город вновь сгорел и теперь уже он не мог возродиться до конца XIX века.

[3] 17 марта 1785 г. утвержден герб Сургута. Его описание включено в фундаментальный труд П.П. Винклера «Гербы городов, губерний, областей и посадов», изданный в Петербурге в 1900 г.

[4] В 1835 г. открыта школа для обучения казачьих детей (казачья школа), реорганизованная в 1877 г. в мужское училище министерства народного просвещения. В 1877 г. открыта женская школа а в 1921 г. А.С. Знаменским и П.И. Кучковым открыта первая на Тобольском Севере единая музыкальная школа первой ступени, просуществовавшая до 1925 г.

[5] В 1844 г. В Тюмени построен и спущен на воду первый пароход. Через село Самарово, Сургут проследовал первый пароход в Томск

[6] В 1900 г. в Сургуте появилась первая телефонная линия протяженностью 7 километров, соединившая Сургут с белоярской пристанью. Первый телеграф появился в 1913 г.

[7] С 13 марта 1933 г. в Сургуте издавалась рукописная газета «Вырты кантыко» («Красный туземец»), 23 октября 1934 г. вышел первый номер Сургутской районной газеты «Организатор» (с 1935 года — название «Колхозник», с 1956 — «К победе коммунизма», с 1990 года по настоящее время — «Сургутская трибуна»).

[8] В 1928 г. вступила в строй Сургутская рыбоконсервная фабрика Обьрыбтреста, выпустившая в первый год работы 85 тысяч банок консервов.