Из ложно понятых интересов службы (СИ) - Путилов Роман Феликсович Страница 3

Идем дальше, уважаемый суд. Все обвинения меня строится на том, что в деле имеются некие справки, полученные из медицинской консультации о том, что вследствие физического воздействия на потерпевшую, а также пребывание ее на улице, возле моей машины, в то время, пока я гонялся за ее сожителем, негативно сказалось на плоде, ходе беременности, и здоровье самой потерпевшей. Во-первых, я не уверен, что гражданка Беляева в тот момент могла считаться беременной. По самым смелым подсчетом срок у нее был неделя или десять дней. Во-вторых…

— Ты меня час почти на снегу сидеть заставил, тварь! Чтобы ты сдох! — за моей спиной вскочила гражданка Беляева.

— Я тебя в снег не садил, а пристегнул наручниками к бамперу. Никто не заставлял тебя сидеть задницей на снегу, потому как могла и постоять на ногах. А длительная моя отлучка была связана с тем, что в этот момент твой сожитель пытался убить бабку-вахтершу в здании средней школы, так как ему потребовалось срочно позвонить подельнику. — громко и четко ответил я, глядя на судью и секретаря, следя, чтобы молодая девчонка записывала мои слова в протокол судебного заседания.

— Потерпевшая, сядьте. Делаю вам замечание. В следующий раз вас просто выведут из зала. — Судья дождалась, пока Беляева не уселась на скамью, после чего кивнула мне: — Продолжайте, подсудимый.

— Благодарю. Так вот, доказательством моей вины, якобы, служат медицинские документы, полученные в женской консультации. Но, почему-то эта консультация не имеет никакого отношения к потерпевшей и вообще, расположена в противоположной части Города?

— Разрешите, я поясню этот вопрос? — вытянулся со своего стула прокурорский «младший лейтенант»: — Потерпевшая боялась, что подсудимый выкрадет ее медицинские документы из женской консультации, поэтому одновременно ходила в две консультации. И она оказалась права. Кто-то действительно изъял ее медицинскую карточку из регистратуры.

— Умно. — я изобразил аплодисменты: — Сами придумали, или подсказал кто? А словом «изъял» вы намекаете на меня? Я правильно понял?

— Я ни на кого не намекаю. — покраснел от злости прокурор.

— Ну тогда и ладушки. Так вот, прошу приобщить к материалам дела объяснение врача — гинеколога Давидович Якова Леонидовича, который якобы выдал все эти справки, что находятся в деле. В этом объяснении доктор написал, что знать не знает потерпевшую, на учете она у него не состояла. Печать доктора лежит у него на столе, ей мог воспользоваться любой в тот момент, когда доктор выходил из кабинета. А в регистратуре печать учреждения вообще ставят не глядя, что за бумажку им подсовывают.

Вывод напрашивается очевидный — настоящими в этих документах являются только печати.

— Почему это объяснение не было предоставлено следователю во время производства предварительного следствия? — судья судорожно листала бумаги в папке, судорожно пыталась найти в уголовном деле хоть что-то, опровергающее мои слова.

— А почему следствие игнорировало мох ходатайства о проверке медицинских бумаг? Там в деле восемь моих ходатайств с этой просьбой, все проигнорированы.

— Но вы, в данном случае, лицо заинтересованное…

— Даже не спорю. — оборвал я судью: — Только следствие меня не слышало, пришлось все делать самостоятельно.

— Какое мнение у участников процесса о возможности приобщения данного документа к материалам дела? — судья нацепила на нос очки и обвела всех вопросительным взглядом.

— Прокуратура против приобщения. Нам неизвестен кто и при каких обстоятельствах писал этот документ. — вылез первым со своим мнением «прокурорский».

— На усмотрение суда. — мой «защитник», как-то, совсем меня не защищал.

— Я против. — пискнула Беляева.

— Учитывая мнение участников процесса, суд выносит определение — в приобщении предъявленного подсудимым документа к материалам уголовного дела отказать.

Глава 2

Глава вторая

Январь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

— Подсудимый, вы объясните, чем вы недовольны? — воззвала к моему разуму председательствующая судья: — При такой тяжкой статье, отделались, можно сказать, легким испугом. А вы здесь пытаетесь доказать, что против вас всемирный заговор составлен. Какой смысл потерпевшей на вас наговаривать?

— Смысл прямой. Отомстить за то, что я посадил ее сожителя. Жить за мой счет…

— Каким образом? Вы, подсудимый…

— Она заявила иск о возмещении вреда.

— И что? Все заявляют. И, по сложившейся практике, присуждаются копейки. — председательствующая насмешливо смотрела на меня.

— Вы, уважаемый суд, забыли один момент. У нее ребенок, возможно, инвалид, нуждающийся в постоянном уходе. То есть, Беляева работать не сможет. Кто ее будет содержать? На основании решения суда, установившего мою, якобы, виновность, она предъявит гражданский иск о возмещении ее утраченного заработка, сначала до достижения ребенком трех лет, потом восемнадцати, а потом пожизненно. В итоге что? Получится, что я всю жизнь буду работать на это семейство.

Судьи зашептались, очевидно, что этот момент они упустили из виду, по это частое явление. Зная наизусть постановления верховного суда по общеуголовным вопросам, опытнейшие судьи зачастую плавают в смежных дисциплинах, в вопросах, на который ответит любой выпускник ВУЗа. Пока они горячо что-то обсуждали, казалось, забыв про меня, я продолжал вспоминать подробности суда районного.

Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года.

— Уважаемые участники процесса, а вам не кажется, что, отказывая мне в приобщении к делу представленных мной документов, вы нарушаете мое право на защиту. Я ходатайствую, чтобы в судебное заседание был вызван и допрошен в качестве свидетеля Давидович Яков Леонидович, врач женской консультации, который выдал эти два, противоречащих друг другу документа.

— К вопросу о вызовах свидетелей суд вернется позже, подсудимый. У вас есть еще что-то?

— Да, уважаемый суд. Прошу приобщить к делу экспертное заключение, которое утверждает, что, вероятнее всего, проблемы со здоровьем у ребенка гражданки Беляевой возникли в процессе родов, а не от воздействия на нее или плод на ранних стадиях беременности. Прошу обратить внимание, что это заключение подписано тремя авторитетными преподавателями с кафедры акушерства и гинекологии медицинского института, имеет все реквизиты и печати. Кстати, к заключению прилагается квитанция об оплате, сумму которой я прошу мне возместить, так как следователь на предварительном следствии такой запрос делать отказался и мне пришлось заниматься этим за свой счет.

Толстая стопка заключения обошлась мне дорого, но оно того стоило. Этих трех экспертов очень трудно отвергнуть, и заключение мне дали, только потому, что год назад я нашел похищенную у одного доцента медицинского института его научную работу. Доцент, с которым я иногда перезванивался, пошел к светилам и уломал их поработать экспертами.

Пока прокурор, потерпевшая, адвокат и судья, озабоченно просматривали многочисленные листы экспертного заключения, половину слов в котором, я не понимал, я пытался понять, чего еще можно ожидать от моих оппонентов. Кажется, что на каждую их бумажку лежит моя бумага, полностью опровергающую доводы обвинения. Но, всего предусмотреть нельзя. Правда, судя по озабоченному лицу районного судьи, на этот раз аргументы у противной стороны закончились.

— В судебном заседании объявляется перерыв до девяти часов завтрашнего утра. — судья, шурша юбкой и ни на кого не глядя, быстро вышла из зала судебного заседания.