Ценность Мира - Сергей Александрович Малышонок Страница 3

Как так получилось, что МАГИ — вот те самые ребята, что открыли грёбаные межмировые порталы, могли как нефиг делать кидаться молниями и вот это вот всё — терпят у себя под носом банальных бандитов, да не просто терпят, но ещё и дань им платят? Ответ я… знал, и был он донельзя банален. Боевой маг — зверь редкий, а дядя, что может походя обрушить на противника метеоритный дождь, открывать порталы и быть крутой машиной смерти, — вообще полумифический, один на сотню, а то и тысячу волшебников. Остальные же маги… не то чтобы совсем беспомощные, но скорее кабинетные учёные-исследователи, что драться не умеют и не любят.

А в этой общине дела обстояли и того хуже — совсем старики или, наоборот, совсем юнцы, такого ты три раза зарежешь, пока он простейшим «Волшебным кулаком» разродится. Вот и вынуждены были кудесники мириться с обычными головорезами, надеясь, что когда-нибудь в их рядах появится подходящий «самородок» или придёт кто-то более приятный и освободит их от банды.

Любопытно… Да, именно такая у меня была мысль. Я понимал, что сейчас должен пребывать в шоке, а то и истерике, попутно выблёвывая весь свой скудный ужин от воспоминаний о самолично перерезаемых глотках, с эффектом «полного присутствия», так сказать, но… ничего. И, признаться, сейчас меня это более чем устраивало, потому как я был в лагере этих самых головорезов, если точнее, нёс ночной караул. Вон, в той стороне ещё похрапывает Крид, которому тоже выпало дежурство по жребию, но он привычно забил и спит. А потому истерика не даст ничего, зато вызовет лишние подозрения и, как следствие, угрозу жизни.

Жить же хотелось. И хорошо жить. Видимо, «обрезание эмоций» позволило мне преодолеть этапы рефлексии и принятия нового положения. Я чётко понимал, что вряд ли спятил и ловлю глюки — слишком всё подробно и ярко для глюков, а даже если моя крыша всё-таки улетела, никак проверить и тем более излечить это я не смогу, а потому лучше воспринимать данную реальность как настоящую. Это пункт первый.

Второй заключался в ином понимании: до конца дней сидеть по лесам, кормить собой комаров и вшей, морозить задницу в палатке, мокнуть под ливнями и так далее мне не хочется. Сильно. А значит, нужно что-то делать, чтобы своё положение изменить. Сюжет «Четвёртых Героев» я помнил на уровне игрока, который добротно и несколько раз проходил кампании, но никогда не читал каких-то энциклопедий и лора по вселенной, то есть общие вехи в становлении того или иного государства, но без гарантий на правдивость и правильную хронологию. Память «местного обитателя» тоже ничего полезного не несла — в округе царила полная анархия, каждый вытворял что хотел и мог себе позволить, то есть никакого тихого и спокойного места, где можно обрести хотя бы иллюзию безопасности и двигаться оттуда. Плохо. Нужна информация — без неё планировать какие-либо действия невозможно. Запомним.

Больше ничего интересного из памяти Эдварда извлечь не удалось, кроме известия, что «я» неплохо управляюсь с копьём и мечом. Вернее, управлялся, поскольку снаряжение было пролюблено давно и основательно. Да и в лесу от копья мало толку, чай, не строевая часть, а «лесные братья». Сейчас в моём распоряжении было что-то вроде охотничьего костюма из плотной кожи, мягких сапог, дорожного плаща с капюшоном и маской на лицо, ну и пара длинных кинжалов или коротких мечей, тут как смотреть. И с этими клинками у меня тоже вроде бы получалось обращаться весьма ловко. Ещё за годы скитаний в новом мире Эдвард научился неплохо прятаться и красться — жизненно важное умение, чтобы выжить в мире, где порой « мимо проходить» может такая хрень, что только на незаметность и можно надеяться.

Память, не иначе как по ассоциациям, подкинула случай полуторагодовой давности, когда банда насчитывала человек сорок, а тогдашний главарь подумывал стать «полноправным лордом с дружиной», создать, так сказать, своё королевство. Вообще, идея неплохая, вот только подобные амбиции были высоковаты для, по сути, обычного пикинёра-десятника. В общем, тогда мы на поляне близ леса наткнулись на мирно пасущегося коня. Шикарного статного вороного с выдающейся рыжей гривой. На таком не зазорно было бы и Айронфисту выехать. Разумеется, будущий «лорд» пожелал заполучить такую « лошадку», и, вооружившись арканами, банда пошла её добывать. Так люди познакомились с Кошмарами, этакими инфернальными родичами единорогов, только без рогов и злее. От банды в живых осталась половина, да и та портки обгадила. Самоназначенного « лорда» после такого фиаско повесили на его же аркане.

Так что умение прятаться — оно жизненно важное. И Эдвард (как, впрочем, и остальные разбойники) имел очень хорошую мотивацию научиться этому искусству. Но на этом список талантов иссякал. Однако у меня остался ещё один неизученный момент. Система.

Мысль… Вопрос… Желание… Не знаю, что сработало, но передо мной открылось… А вот хрен его знает, что открылось. По идее, это должно быть «окном персонажа» или чем-то в этом роде. Во всяком случае, как говорится, я видел порнушку, которая начиналась точно так же… В смысле всякие рассказы на тему Систем и Геймеров. И да, попытка пошутить, пусть и внутренне, не вызвала никакого отклика, кроме разве что лёгкого укола чего-то наподобие раздражения от « страдания фигней» вместо полезного действия.

Итак, пусть будет «Окно Персонажа». Представляло оно из себя этакий разворот книги, где с правой стороны располагалось «виртуальное» изображение моего тела, облачённого в указанный охотничий комплект. Стоило перевести на него внимание — и перед глазами вспыхнуло «описание» предмета, но никаких свойств или там плюсов к чему-либо, равно как и очков прочности, только примечание « немного поношенный костюм разбойника». То есть « подсказка» показывала ровно то, что я и так видел. Цифровой Капитан Очевидность или что-то в этом роде. Единственным реальным плюсом этой штуки была возможность узреть мою новую физиономию.

Ну, что сказать… Могло быть и лучше, но и хуже тоже могло быть. В целом — так даже неплохо, хотя и очевидно, что долгое сидение в лесу и не самый тщательный уход за собой не сказаться не могут. Телу моему, если опираться на память, было где-то около двадцати,