Командор - Волков Алексей Алексеевич Страница 3

– Где уж нам, – с откровенной иронией отозвался самый молодой из расположившихся в салоне круизного лайнера собеседников депутата, красивый чернявый парень в очень дорогом костюме. – Мне, например, происхождение не позволяет. Не иностранец, зато инородец. Так это, кажется, нынче называется? Еврей, проще говоря.

Лудицкий с легкой отеческой укоризной покачал головой и перевел взгляд с Флейшмана на его соседа, довольно тучного мужчину лет пятидесяти.

– А вы, Борис Степанович, что скажете?

– Я, признаться, о таких тонкостях не думаю, – попытался напустить на себя умный вид Грумов. – Вот если бы вы спросили о чем-нибудь, имеющем отношение к финансам…

– Борис Степанович, – вздохнул Лудицкий. – Всем известно, что вы – превосходнейший банкир, но нельзя же быть таким односторонним.

– Можно и нужно. – Последний из собеседников, чуть постарше Флейшмана, был единственным, кто вместо костюма нарядился в широкие цветастые шорты до колен и легкую майку, под которой виднелась массивная золотая цепь с огромным, тоже золотым крестом. Фигуре парня позавидовал бы иной атлет, а квадратное загорелое лицо лучилось непробиваемым самодовольством. – Кому и на кой хрен нужны все эти высокие материи? Что они, деньги помогут делать? Да ни в жисть! По мне – не умеет человек делать деньги, вот и ударяется в философию. Чтобы теорему какую изобрести или космический корабль построить, много ума не надо. Это любой дурак сможет. А вот тонну баксов заработать у них кишка тонка. В натуре.

– Тут ты, Паша, слегка перегнул, – улыбнулся Флейшман. – Хотел бы я посмотреть, какой корабль ты бы построил. Для таких дел еще какой ум нужен, да хорошее образование в придачу. А из всех открытий ты способен только бутылки открывать.

– Ну и что? – ничуть не обиделся Паша. – Понадобится мне космический корабль – куплю десяток ваших умников со всеми потрохами за краюху хлеба. Они мне что угодно сделают. Еще и, типа, хвостиками повиляют.

– Положим, для этого твоих денег не хватит, – заметил Флейшман, неторопливо закуривая. – Как и моих. Разве что обчистить банк уважаемого Бориса Степановича. Вот только стоит ли тратить такие деньги на всякие глупости?

Присутствующие слегка улыбнулись, точно услышали тонкую шутку, а Лудицкий, как истинный политик, тут же вставил:

– Вы тысячу раз правы, Юра. И тут мы опять сталкиваемся с так называемой загадочной славянской душой.

– Далась вам эта загадочная душа, Петр Ильич! – Флейшман едва скрыл зевок. В отличие от двух других собеседников депутата, он любил иногда на досуге пофилософствовать, однако на этот раз его не устраивала выбранная тема. Но все же из вежливости он счел нужным поинтересоваться: – Так в чем вы видите загадку?

Ответить Лудицкому не дали.

– Прошу прощения, Петр Ильич, – обратился к депутату появившийся в салоне Кабанов, хорошо сложенный, хотя и не блещущий красотой начальник охраны Лудицкого. – Вас вызывают к телефону. По-моему, спикер. С ним сейчас говорит Дмитрий.

– Извините, господа, – Лудицкий гордо обвел взглядом собравшихся за столом и поднялся, всем видом демонстрируя собственную значимость. – Даже в отпуске не дают покоя.

– Знаем мы его дела! – усмехнулся Флейшман, едва депутат вышел из салона. – Наверное, спикер хочет спросить, какая на Балтике погода и не докучает ли морская болезнь? Впрочем, оно и к лучшему. Мне эти политические речи давно осточертели.

– Да, умничает Петр Ильич много, – осторожно согласился Грумов. Как человек далеко не первой молодости, он по привычке предпочитал в компаниях не очень критиковать представителей власти, хотя легко мог купить половину Думы.

– А ты тоже хорош! – повернулся к Флейшману Пашка Форинов. – Сидишь, типа, с умным видом и замечания вставляешь!

– Так скучно же, Паша! Мужик ты неплохой, но кроме денег да баб говорить с тобой совершенно не о чем. Надо же кому-то разговор поддержать. Вдруг и Лудицкий понадобится?

– На хрен он нам сдался? – сказано было, разумеется, покрепче. – Тоже мне, фигура!

– Не скажите, молодой человек, – возразил на правах старшего и самого богатого Грумов. – Контакт с власть предержащими еще никогда и никому не мешал. Какая бы власть ни была, одним она обязательно вставит палки в колеса, на других будет равнодушно смотреть сквозь пальцы, а третьих возвеличит и создаст им все условия.

– Далось мне это величие! – Форинов налил рюмку коньяка и выплеснул ее себе в рот. – Лишь бы в мои дела не вмешивались, остальное я и сам зубами, в натуре, вырву.

– Да, зубки у тебя что надо! – чуть заметно усмехнулся Флейшман. – Такими в пору железо грызть!

Пашка воспринял сказанное как комплимент, потому что немедленно расплылся в самодовольной улыбке и продемонстрировал в самом деле великолепные зубы. Впрочем, его внимание тут же переключилось на вошедшую в салон стройную молодую брюнетку в брючном костюме. В глазах Пашки замелькали плотоядные огоньки, как у кота, узревшего перед собой мышь.

– О! Никак сама Мэри! А фигурка у нее и в самом деле что надо! Такую и трахнуть не грех! Поставить ее рачком, а еще лучше – посадить сверху, чтобы сиськи мотались… А что это за мужик рядом с ней? – Форинов кивнул на неулыбчивого лысеющего мужчину, в самой вольготной позе расположившегося за столиком рядом со знаменитой эстрадной звездой.

– Шендерович. – Флейшман, похоже, знал чуть ли не всех более или менее значительных лиц и сейчас издали раскланялся с Мэри и ее спутником. – Продюсер ее и Миши Борина. Говорят, на их раскрутку он истратил целое состояние, зато теперь нажил целых два.

– Знаешь, я тоже не прочь раскрутить такую, – признался Пашка. – Интересно, он ее трахает?

– Понятия не имею. Спроси его сам. Или ее, – равнодушно отозвался Флейшман, вытряхивая из пачки сигарету.

Салон между тем потихоньку наполнялся туристами. Здесь собрались люди состоятельные – те, кого Лудицкий назвал цветом нации: бизнесмены среднего и высшего уровня, всевозможные руководители, несколько политиков, их жены и любовницы… Оно и понятно: где же простому работяге взять денег на круиз? Зарплаты невелики. Тут уж, как говорится, не до жиру…

– Слушай, Юрка. Ты бы меня с ней, в натуре, познакомил, – Пашка никак не мог успокоиться и все поглядывал в сторону Мэри. – За мной, сам знаешь, не заржавеет.

– Что, так сразу?

– А чего ждать? – удивился Пашка. – Я мешкать не люблю. Мало ей будет десяти штук баксов – дам двадцать. Даже пятидесяти штук не пожалею. Ништяк!

– Как бы тебе за столь откровенное предложение по морде не схлопотать, – с притворной заботливостью изрек Флейшман.

– От кого? От ее … что ли? – Пашка презрительно фыркнул, взглянув на продюсера певицы.

– При чем здесь Шендерович? – Флейшман старательно изобразил крайнюю степень удивления. – Мои соотечественники – народ мирный. Я говорю о его подопечной. Артисты – люди продажные уже в силу своей профессии, но, как натуры творческие или считающие себя таковыми, требуют утонченного подхода. Им нужны всевозможные ухаживания, цветы, лесть, подарки, а ты прямо в лоб лезешь с деньгами. Мэри и обидеться может.

– Да чего ей, типа, обижаться-то? – недоуменно протянул Пашка. – Пусть скажет, чо ей надо, а я враз куплю, без проблем.

– Эх, нет у тебя фантазии, – вздохнул Флейшман. – Жаль, нашего банкира жена увела. Он человек старый, опытный, рассказал бы тебе, как с женщинами обращаться надо.

За Грумовым и в самом деле во время разговора пришла жена. Располневшая, но все еще безуспешно пытавшаяся молодиться женщина, она издалека поманила супруга пальцем и сразу же потащила его куда-то. Борис Степанович пошел за ней безо всякого желания, но возражать даже и не пытался. Видно, заранее смирился, что в этом круизе будет находиться под бдительным присмотром своей строгой половины.

Впрочем, возможностей гульнуть «налево» у него с избытком хватало и в родной Москве.

– Может, стоит пригласить ее в какое-нибудь путешествие? – спросил Пашка, но тут же спохватился: – Тьфу! Совсем забыл, мы ж и без того в круизе!