Чёрный дракон - Андрей Анпилогов Страница 3

Я напрягаю память, и у меня начинает отчаянно болеть голова, и, что называется, идёт кругом... Мне очень хочется пить. Я рассматриваю свою одежду. На мне невысокие мягкие сапожки со скошенными каблуками и серебристыми шпорами, широкая белая рубаха, вся в крови, и широкие же штаны, похожие на панталоны. Я перестаю думать о Чёрном замке и отворачиваюсь от него. Это даёт мне некоторое облегчение.

Совсем недалеко от этой площади, с южной стороны, начинается высокий густой лес, а за ним виднеется огромная высоченная гора с верхушкой покрытой необычными чёрно - белыми облаками…

— Ты хорошо поступил, Олег, — слышу я русскую речь за спиной, и на моё плечо опускается тяжёлая рука. — Если можно не убить – не убивай…

Я поворачиваюсь и вижу старика с совершенно белыми длинными волосами, но крепкого, высокого и благообразного. Его густые волосы перехвачены на лбу голубой ленточкой. Он тоже был зрителем на этом бесчеловечном турнире.

— Пошли ко мне, Олежек, — говорит старик ласково.

— Меня зовут… кажется, Альберт,— говорю я, и чувствую, как снова начинает раскалываться от боли моя голова, когда я начинаю мыслительный процесс…

— Тебя зовут Олег. Так назвала тебя твоя мама, а моя внучка. Царствие ей Небесное… А меня зовут Мефодий, и я твой родной прадед по крови твоей матери.

Моя больная голова едва доходит ему до плеча.

Старик опускает на неё свою ладонь. Я чувствую тепло и даже слышу запах свежеиспечённого хлеба; и … головная боль мгновенно проходит.

— По материнской крови? — переспрашиваю я.

—Точно так, Олежек, по материнской. Ты мой родной правнучек.

Мне становится очень хорошо рядом с этим добрым и сильным человеком. Я обнимаю его за мягкую льняную рубаху и чувствую, как слёзы выступают мне на глаза.

— А куда мы пойдём?

— Вначале пойдём в лес, а потом поедем на лошадке ко мне на подворье, — говорит Мефодий и ещё крепче прижимает меня к себе.

Мы быстро проходим по узкой улочке вниз, в сторону леса.

Этот высокий и очень густой лес подходит здесь почти вплотную к каменным домам.

Мы выходим на объездную дорогу, что идёт у границы леса вокруг горы.

Деревья в лесу во многих местах опоясаны колючим кустарником и растут так близко друг к другу, что пройти в лес между ними практически невозможно.

Мефодий достаёт из наплечной сумы прибор, похожий на барометр с несколькими стрелками. Старик что –то подкручивает с боку, смотрит на стрелки непродолжительное время, после чего проходит по дороге метров пять, снова подкручивает, и снова выжидает пока стрелки не перестанут двигаться, соединятся вместе, и укажут направление…

Затем Мефодий вытаскивает из - под рубахи небольшой топорик и делает им на ближайшем стволе широкого дуба зарубку на уровне моих глаз.

— Эта метка тебе пригодится, когда будешь снова идти ко мне на подворье, — загадочно говорит Мефодий.

Я хочу спросить его – почему снова буду снова идти, но молчу, запоминаю метку на дереве, и мы ступаем в темноту.

Проход между деревьями здесь чрезвычайно узкий и никак не прямой, а идёт короткими зигзагами.

— Иди за мной, шаг в шаг, ступай смело, — говорит Мефодий.

Мои глаза скоро привыкают к темноте. Я вижу мощные стволы дубов, и множество змей внизу, между корней этих могучих и раскидистых деревьев. Но страха я не чувствую за широкой спиной Мефодия.

Мы поднимаемся метров на двести в гору. Деревья в этих местах растут уже реже, и становится светлей.

Через несколько минут мы выходим на небольшую лесную опушку.

Здесь стоит повозка, запряжённая невысокой, но коренастой лошадкой.

— А кто мой отец? — спрашиваю я Мефодия.

— А разве ты не знаешь? — поворачивается ко мне старик.

— Я что – то плохо помню. Наверное, получил сильный удар по голове.

— Ничего, ничего, у меня поправишься. Скоро он тебя призовёт… тогда всё и вспомнишь. А сейчас садикось на соломку.

На лесной траве еле заметна неширокая дорожка, она тянется параллельно верхушке горы.

Лошадка трогается в восточном направлении.

— Накось, хлебни чайку из моей фляги, — говорит Мефодий и передаёт мне квадратную бутыль из тёмного стекла.

Я вспоминаю, что очень хотел пить, и делаю три больших глотка прохладного напитка со вкусом мяты.

Очень быстро веки мои слипаются, и я, не в силах их открыть, засыпаю крепко – крепко…

---------------------------------------------------------------------------------

Я просыпаюсь на низкой деревянной кроватке под мягким одеялом. Смотрю на низкий потолок и вижу на нём весёлые солнечные лучики. Сколько я проспал – понять не могу, но чувствую себя так хорошо, что и не вспомню, когда такое было…

На бревенчатой стене тихо тикают часики с кукушкой. На белом циферблате чёрные стрелки показывают четверть второго пополудни.

Я быстро поднимаюсь с кровати и подхожу к окну. Здесь стоит деревянный столик с полированной столешницей и стул со спинкой, на которой висят мои дурацкие штанишки.

В углу комнатки темнеет узкий шифоньер. Я открываю его дверцу со скрипом. С обратной стороны, из зеркала на меня смотрит хилый паренёк с волосами цвета соломы, торчащими в разные стороны, с благородным, но очень нежным лицом…

«Жить с таким телосложением и личиком трудно в любом мире, где существуют биологические организмы и их видовая борьба», — приходит мне в голову совершенно верная мысль.

Здесь же, в шифоньере, на верхней полочке стоит деревянный коробок с круглым стеклянным окошком и медной проволокой, идущей от него вверх по бревенчатой стене. Я понимаю, что это радиоприёмник и вижу на нижней полке гальванический элемент в виде высокой банки с электродами. На корпусе приёмника нахожу выключатель и щёлкаю им. Приёмник начинает трещать. Я поворачиваю небольшое колёсико вверху деревянного корпуса и слышу женский голос: «… Сегодня утром штурмовой отряд русской армии обнаружил турецкий десант и полностью его уничтожил. Турки высадились на крымское побережье глубокой ночью с целью освобождения турецкого корабля и его экипажа, захваченного накануне нашими пограничными кораблями в российских территориальных водах …»

Голос умолкает и начинает звучать какой - то бравурный победоносный марш с трубами и литаврами…

Подхожу к окну и вижу свою выстиранную белую рубаху. Она висит в самом конце большого подворья со множеством самых разнообразных построек.

Я надеваю штаны, сапожки со скошенными каблуками и небольшими шпорами, и выхожу из уютной комнатки.

И сразу же слышу, как