Анатолий Махавкин - Звери у двери (СИ) Страница 30

   - Так вот, зачем ты ночью вставал, - понимающе кивнул Илья, - испытывал силушку богатырскую? Крюки из стен рвал и в пол вбивал? Креативно, ничего не скажешь. Так ты меня похвастаться привёл?

   Я медленно вытащил взвизгнувшую железяку и бросил на пол, после чего долго отирал измазанные коричневым ладони. Мне очень не хотелось поднимать крышку и показывать скрытое внизу.

   - У нас был гость, - пояснил я, присев на корточки, - наш пронырливый друг. Видимо решил самостоятельно взять то, что мы забыли ему отдать. Я услышал какой-то звук среди ночи и пришёл сюда. Похоже, подвал имеет выход наружу, по которому он и явился к нам.

   - И?

   Ну всё, больше оттягивать не имело никакого смысла. Я потянул крышку и отбросил её в сторону. Потом глубоко вздохнул и посмотрел вниз: чуда не произошло, маленькое тощее тело продолжало лежать там, куда я его бросил, после... В общем, после.

   Илья наклонился и очень долго смотрел в распахнутый люк. На его лице не было ни удивления, ни отвращения. Скорее - грусть. Потом мой товарищ повернулся ко мне.

   - В общем, ты его убил. Ну что же, думаю он вполне мог прикончить всех нас во сне, если бы ты его не остановил. Большое спасибо. Нет, честно, ты - молодец, как бы скверно это не звучало.

   - Стой! - почти простонал я, - ты так ни хрена и не понял! Дело не в том, почему и зачем, а - как.

   - По-моему, я не хочу это слушать, - вздохнул Илья, - но думаю - придётся. Надеюсь, ты не пил его кровь?

   - Почти.

   Как бы я не старался всё забыть, воспоминания ещё оставались слишком свежими.

   Шпенька оступился и попал одной ногой в распахнутый люк. В тот момент, когда маленький вор начал падать, я протянул руку и удержал его, схватив за обнажённое запястье. В ту же секунду произошла странная штука: плоская, серая во мраке, фигурка внезапно превратилась в пышущий пламенем силуэт, пульсирующий, подобно бьющемуся сердцу. И это зрелище показалось мне самым приятным, из того, что я видел последнее время. Это походило... Даже не знаю. На запотевший бокал пива, после жаркого дня; горячий шоколад, в зимнюю стужу; бифштекс, после голодовки.

   Я попытался сбросить наваждение, однако, вместо этого, обнаружил ещё одну удивительную вещь: пальцы на руке, удерживающей Шпеньку, словно обратились пятью тонкими трубочками, опущенными в бокал с желанным напитком. Оставалось лишь начать пить.

   - А-а, - всхлипнул Шпенька и легко дёрнулся.

   Именно это и послужило катализатором. Я словно впал в транс: живительная энергия неудержимым потоком хлынула в меня через пальцы и большего удовольствия я не испытывал никогда в жизни. Возможно именно так выглядит оргазм, продолжающийся тысячелетия. Огонь бушевал во мне, вокруг меня, и я сам превратился в безумное пламя во вселенной, где не было ничего, кроме сладкого сияющего вихря.

   А потом, Шпенька погас и перестал дышать, обратившись тем самым, серым плоским силуэтом во тьме. Я разжал пальцы и тщедушное тело почти беззвучно кануло во мрак подвала. И только услышав глухой звук падения я понял, что произошло. Что я сотворил.

   Я убил человека. Непонятно как, но я досуха выпил всю его жизненную энергию. И мне это понравилось. Мало того - исчезла слабость, терзавшая последние сутки, а ледяная бездна внутри оказалась заполнена.

   И тут до меня, наконец, дошло: это и была та самая пища, которую мы должны были потреблять.

   - Нет, - прошептал я и в ужасе рухнул на колени, - Нет! Только не это...

   Невольное предсказание Вити сбылось: я, действительно, превратился в вампира. И пусть пил не кровь, а жизненную силу, суть от этого не менялась и выпитый человек, в любом случае, умирал. И всё это сотворил чёртов медальон, висящий на моей шее. Сейчас я его сниму и навсегда распрощаюсь с этим кошмаром! Сейчас...

   Мои руки даже не шелохнулись.

   Да какого хрена! Это же так просто: взяться за цепочку и сдёрнуть её к такой-то матери! Вот, сейчас...

   Ничего, никакой реакции. С ужасающей отчётливостью я понял - ничто не в силах заставить меня снять проклятое украшение. Какая там рука или нога, оно было дороже головы.

   И вот именно тогда я разрыдался.

   Я оплакивал несчастного Шпеньку, себя и всех нас, превратившихся в чудовищ.

   Передать всё это словами я, конечно же, не смог, но сами события описал весьма подробно. Товарищ, выслушав рассказ, очень долго молчал, продолжая рассматривать неподвижное тело на земляном полу. Потом открыл рот, но смог выдавить лишь протяжное сипение. Помотал головой и предпринял вторую попытку. На этот раз ему удалось.

   - И что теперь? - спросил он, по-прежнему не пытаясь встретиться взглядом со мной. Его пальцы крепко сжимали медальон, но было неясно: собирается он сорвать украшение, или намеревается защитить его.

   - Нужно как-то сказать девочкам, - неуверенно сказал я и закрыл крышку люка.

   И тут Илью натурально прорвало: сначала он едва слышно хихикал, а потом заржал, словно обезумевшая лошадь. Хохоча, как сумасшедший, он попятился и наткнувшись на стену, медленно опустился, закрыв лицо ладонями. Было непонятно, продолжает он смеяться или смех сменился рыданиями.

   - Сказать девочкам? - парень поднял голову, и я увидел слёзы в его глазах, - как? Эй, девчонки, у меня, для вас, имеется одна весьма забавная новость: теперь все мы будем питаться людьми. Наташа, можешь употребить Пашу, по старой памяти, ну а вам, двоим, достанется Витя, поделитесь. Так? Или, вот: пойдите - наловите кого-нибудь, на улице. Да вон того мальчугана, например. Лучше?

   Он был и прав, и не прав, одновременно. Звучало и выглядело всё это, действительно, ужасно, если бы не одно, но.

   - Илья, - сумрачно поинтересовался я, - как ты себя чувствуешь?

   Он молчал и не мигая, смотрел мне в глаза.

   - Думаю - хреново. Твоя усталость, ледяные кристаллы внутри и ещё ощущение растущей пустоты внутри. Правда? Молчишь...А знаешь, что я думаю? Будет ещё хуже. Это - голод.

   - Ты меня совсем за дурака держишь? Я это ещё вчера понял, - Илья медленно поднялся и вдруг яростно пнул стену, отчего дерево затрещало и пустило сеть трещин, - когда тебя начало колбасить, от еды, я ещё надеялся на некую индивидуальную реакцию организма. Ну мало ли, аллергия, невпитываемость какая-нибудь. Надеялся, пока сам не попытался впихнуть в себя хотя бы кусочек. Нет, так фигово мне не было, но ощущения - бр-р! Нетрудно оказалось сложить два и два и сообразить: обычная еда для нас неприемлема.

   - Ну и какие появились идеи, аналитик? - вообще-то я даже завидовал чёткости его рассуждений. У меня лучше получалось изучать происходящее на собственных ошибках.

   - Воздух и солнечные лучи никого не насытили, стало быть, питаться, подобно растениям, нам было не суждено, тем более воду тоже никто не пил. Тепло - опять нет. Даже столь безумный вариант, как кровь, не проканал: среди припасов нашлась палка кровянки и она выглядела столь же мерзко, как и все остальные продукты. У меня имелся ещё один вариант, и он казался весьма разумным...

   Илья замолчал, покачивая головой.

   - Ну и? - мне стало интересно, - может твой вариант и будет подходящей альтернативой этому кошмару.

   - Ни хрена это не альтернатива! Электричество, где ты его здесь раздобудешь, в сраном то средневековье? А выглядело так логично, даже сдохшие телефоны объясняло.

   - Понятно. Ну а ты, так и будешь медленно сдыхать от голода?

   - Буду, - набычился Илья, - а ты, значит, предлагаешь спокойненько убивать людей, для собственного пропитания и выживания? Мало ужастиков смотрел, про таких вот ушлёпков?

   Ага, а мне значит ничего такого и в голову не приходило? Я стало быть согласился без сопротивления? Однако, почему-то, именно сейчас, возможность выживания, питаясь энергией людей, перестала казаться чем-то невероятно ужасным. Люди, они такие...Неприятные. От них дурно пахнет, да и выглядят они совсем неэстетично.

   - Хорошо, - нервно бросил я, - сам, значит, готов сдохнуть, во имя человеколюбия, - я не удержался от короткого смешка, - а ты готов смотреть, как будут умирать девочки? Представь, как они будут лежать и корчиться от боли.

   - Пошёл ты.

   - Пошёл ты! Когда раньше жрал свинину и курятину, тебя не слишком заботило, что это - живые существа и они тоже хотели жить и радоваться солнышку?

   - Но это - люди!

   - А это - мы!

   Он так отшатнулся, словно получил мощный удар в лицо. Внезапно Илья, оскалившись, бросился ко мне и вцепившись в рубашку (странно, её ведь вроде бы на самом деле и не существовало!) ударил меня спиной о стену. Потом ещё и ещё. В глазах товарища бушевала настоящая буря - они пылали яростным жёлтым светом, в котором практически терялся поперечный кошачий зрачок. Я не пытался его остановить, тем более, мне и больно то почти не было.

   - Я - человек! - шипел Илья, уперев меня в стену, - понимаешь? Такой же человек, как и все остальные! Чёрт побери, перестань ухмыляться!