XVII. Наваррец (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович Страница 30

— Дьявол, Жак, я просадил уже половину моего будущего жалования! Имейте совесть, или вам придется кормить меня из собственного кармана, как и мою лошадь!

— Надеюсь, ваша лошадь ест меньше, чем вы! И главное, чтобы она и пила меньше! В прошлый раз вы опустошили все мои запасы бургундского.

— Кислятина! Не переживайте, купим анжуйского!

Нас они даже не заметили, а когда все же обратили внимание, то нисколько не смутились.

— Ваше Высокопреосвященство! — рослый гвардеец, тот, что проигрался в кости, неспешно подошел к кардиналу. — Какие будут приказания?

— А ведь вы правы, де Брас, — игнорируя гвардейца, кардинал обратился ко мне. — Эти люди нуждаются в уроках. И знаете, у меня служат лучшие из лучших, но случись сейчас покушение, и они даже не заметили бы этого. А потом обнаружили бы мой труп в том коридоре. Право слово, пожалуй, я дам вам возможность доказать на деле ваши амбиции. Но чуть позже. Что касается вас, господа, еще раз застану за игрой в кости — выгоню из полка! Это понятно?

Гвардеец, до этого с легким непониманием слушавший слова Ришелье, посмотрел на меня с огромной неприязнью, но вытянулся перед кардиналом и отчеканил:

— Все понятно, Ваше Высокопреосвященство! Будет исполнено, Ваше Высокопреосвященство!

Прочие гвардейцы мигом спрятали кости и так же всем своим видом начали демонстрировать готовность сию секунду умереть во славу Франции.

Умею же я наживать себе врагов. Эти люди меня уже не забудут, и при случае припомнят свое унижение.

В зал вошел тот самый лейтенант, который встречал у входа в Лувр кортеж королевы-матери. Быстрым шагом он подошел к Ришелье и негромко доложил:

— Все в порядке. Ее люди обезврежены и схвачены, только один пропал. Отошел, говорят, по нужде, и исчез.

Тут он заметил меня и осекся. Рука его непроизвольно потащила шпагу из ножен, сам же он шагнул в мою сторону, надеясь, видно, оттолкнуть от кардинала.

Но Ришелье повелительным жестом остановил его.

— Этот шевалье со мной. Он здесь, чтобы проверить надежность моей охраны. К сожалению, она оставляет желать лучшего. Но об этом после. Докладывайте дальше!

Лейтенант недоверчиво посмотрел сначала на кардинала, потом на меня. Видно, в его голове факты пока не уложились в единое целое, и все же он спрятал оружие и продолжил:

— Королева-мать доставлена в Люксембургский дворец. Сам дворец взят под нашу охрану.

— Что с заговорщиками?

— Большая часть арестованы еще час назад, лишь некоторым удалось скрыться… — он начал перечислять имена тех, кому повезло бежать, но я никого из этого короткого списка не знал, кроме де Нуаро.

Значит, барона взяли, а его другу и соратнику удалось сделать ноги. Что же, еще одного занесем в лист ожидания. Наша встреча не будет приятной.

— Многие убиты?

— Мы потеряли десять человек. Если бы мы не знали о планах заговорщиков заранее, потерь было бы существенно больше. С их стороны погибло около тридцати человек, в том числе убит маршал Марийак. Он оказал отчаянное сопротивление. Его брат сдался нам и доставлен в Бастилию.

— Замечательно! Маршала не жаль, сам виноват. В остальном же, прекрасно! Я доволен!

Лейтенант поклонился.

— Право слово, это оказался воистину День одураченных*… что же, господа, попрошу сопроводить нас с шевалье де Брасом до кареты. Я еду в старый дом на Королевской площади, а шевалье со мной! Обо всех новостях докладывать мне немедленно!..

*В реальной истории «День дуралеев» или «День одураченных» (фр. journée des dupes) случился чуть позже, в ноябре 1630 года, но привел примерно к таким же последствиям. Когда все ждали отставки Ришелье, король внезапно еще более приблизил его, а королеву-мать отправил в вечное изгнание.

Разумеется, никто и не посмел спорить, включая меня. Во дворе Лувра уже и следа не осталось ни от кортежа королевы-матери, ни от ее людей, зато нас ожидала снаряженная кардинальская карета, а гвардейцы, получившие разнос, теперь из кожи вон лезли, чтобы заслужить прощение Ришелье. Он пользовался настолько высоким авторитетом, что одного его слова было достаточно, чтобы решить любой спор.

До того, как начали строить Кардинальский дворец, Ришелье жил на Королевской площади, дом 21, и до сих пор апартаменты находились в его распоряжении. Располагалась эта площадь на юго-востоке Парижа, неподалеку от городских стен и ворот Сент-Антуан, а главное — в двух шагах от Бастилии, и обитали там исключительно знатные вельможи и представители богатейших французских родов. Поселиться в подобном месте было своего рода привилегией, которой далеко не каждый мог воспользоваться.

Москва-сити разлива 1630 года! Туда-то мы и направлялись.

Едва карета тронулась с места, и мы отъехали от Лувра, как Ришелье начал разговор.

— Я многое знаю о вас, шевалье. Хотя, признаюсь, хотел бы узнать больше. Но сейчас на это нет времени. И все же, благодаря вам сегодня мы одержали победу. Ваша роль в триумфе решающая. Я вам признателен. Какую награду вы желаете?

Интересно, а насколько полно он осведомлен о происходящем? Знает ли он больше, чем рассказал ему граф Рошфор? Слышал ли он уже о дуэли с Пикара и гвардейцами? Черт! Слишком много вопросом и мало ответов. Как говорить с кардиналом? Как с другом или как с врагом?

— Ваше Высокопреосвященство, все, что я желаю, это служить вам и интересам Франции столь долго, сколь я буду нужен!

Ришелье негромко похлопал в ладоши.

— Великолепно! А теперь к делу! Давайте-ка оставим учтивости для более подходящего времени. Сегодня мне не до того. Еще раз спрашиваю: что вы хотите, шевалье?

В этот раз я не стал скромничать. Решалась моя судьба. Когда с тобой говорят таким тоном, нужно отвечать быстро и четко. И откровенно — второго шанса не будет!

— Хочу, чтобы мне даровали королевское помилование за эпизод с дуэлью. Это раз!

— А будет еще и два? — удивился Ришелье. — Экий вы наглец! Помилование вы получите, обещаю, но это случится не сразу. Требуется время…

Мы проехали мимо острова Сите, я даже заметил башни Нотр-Дама.

— Благодарю! Вы сами просили говорить начистоту. Во-вторых, прошу монополии для одного предприятия. Наемные экипажи! Быстро, удобно, надежно!

Кардинал смерил меня удивленным взглядом.

— Шевалье, вы меня удивляете! Дворянин опустился до торговли? И это главное, о чем вы просите?

— Это не торговля. Это деловое предприятие, которое принесет прибыль в казну. Я готов платить за монополию, и немало!

Карета въехала на Королевскую площадь и сделала широкий полукруг, подъезжая к нужному дому, и остановилась. Шторки на окнах кареты были открыты, и я бросил любопытный взгляд наружу.

Пели птички, важные господа и дамы гуляли по площади, здороваясь друг с другом. Уличных зазывал сюда не допускали, поэтому было тихо и спокойно. А главное — тут не воняло, как в остальном Париже. Удивительное дело! Исключение, подчеркивающее правило! Эх, позволили бы средства, я поселился бы именно здесь.

Королевская площадь была уникальна еще и другим — возведена она была на месте бывшего пустыря, служившего местом постоянных дуэлей, Генрих IV приказал разровнять пустырь и построить там площадь. Ровный квадрат в сто сорок метров с каждой стороны, с абсолютно одинаковыми домами-павильонами, — кроме двух королевских — они были чуть повыше, — каждый из которых стоял на четырех арках, так что, при желании, под арками можно было обойти всю площадь по периметру. И это в Париже, городе, где все улочки кривые и косые, где мостовая ходит то вверх, то вниз, и свободного пространства почти не существует. Гениальный проект, воплощенный в жизнь.

Да и если сказать простыми словами — здесь было красиво! Площадь сильно отличалась от прочей городской застройки. Мой взор, привычный к более поздним архитектурным решениям, радовался и отдыхал. Вроде бы, по образцу Королевской площади, стали строить и другие площади по всей Европе. Так что Ришелье жил в абсолютном ноу-хау своего времени!