Печать Велисы 1. Избранный - Вениамин Шер Страница 30

С тех пор, как ушла Марико, прошло ещё три недели. За это время я добил всего полтора уровня, потому что каждые десять уровней опыт за ежедневные задания урезается на порядок. Если в начале я получал сто-сто двадцать процентов за квест, то с наступлением тридцатника получаю десять-тринадцать.

— Господин, ваш полдник готов, — прозвучал хрипловатый женский голос со стороны входа в зал.

Подняв глаза, я увидел худощавую женщину за сорок со светлыми волосами и в костюме горничной.

— Благодарю вас, Лайма, — кивнул я, а она сделала реверанс и удалилась.

Буквально через три дня после отъезда моей подруги появилась эта служанка. Тогда-то я и убедился, что Григорий уже догадывался о наших отношениях, а значит, Марико больше здесь работать железно не будет. У семьи Черных достаточно поместий и квартир по всей стране – поменять молодожёнам место проживания совершенно не проблема.

Ну да ладно… Я чай не мальчик, чтобы убиваться от несправедливости жизни. Служба в полиции давно сделала из меня пластичного человека, умеющего выполнять любые, даже аморальные приказы. Правда, градация «аморальности» у меня всё же имелась – часто получал от начальства по шапке за свою совесть. Но в основном, был как все, так как у меня не было шансов пойти против системы. А тут когда-нибудь будет. Я надеюсь.

После быстрого контрастного душа я проследовал к себе в кабинет и принялся полдничать, одновременно просматривая документы для поступления в интересное для меня место. Так как путь в Академию Печатей мне заказан, ввиду моей анонимной принадлежности к касте сигилоносцев, я нашёл довольно занимательный вариант.

Это был Институт магии имени Покровского, который базируется в Петербурге. Как бы дико всё это ни звучало, но тут реально существуют маги, которые не одарены печатями.

История этих магов берёт своё начало ещё в средние века, после второго нашествия разломов. С тех пор существовали сорвиголовы, которые завидовали носителям сигилов и из поколения в поколение пытались исправить эту несправедливость. Веками они собирали информацию о древних обрядах, заклинаниях, развивали свой внутренний резерв маны и так далее.

В середине восемнадцатого века было «научно» доказано, что каждый человек имеет, хоть и мизерный, но резерв маны, а потому ему также доступны некоторые возможности. Некий Александр Покровский в то время был один из исследователей этого феномена, который показал это на практике. Он развил свои внутренние резервы обыкновенного человека до такой степени, что кратковременно мог потягаться с третьим кругом печати. Он позиционировался как воздушный маг и даже участвовал в зачистке разломов, где показал впечатляющие результаты.

Позже сам император попросил Покровского открыть собственную школу магии огня и воздуха, но впоследствии, она переросла в целый институт, с кучей различных направленностей от элементальных до целительских и ментальных.

Учиться там дано не каждому. Помимо конской годовой оплаты в пятьдесят тысяч рублей, с последующим увеличением ежегодной стоимости, там серьёзные вступительные экзамены без всяких послаблений и бюджетных «дотаций» от государства.

Впрочем, это никого не останавливает, и туда поступают как аристократы, так и «зажористыстые» простолюдины. Причём иногда даже поступают сигилоносцы четвёртого-пятого круга, которых не устраивает их печать, или хотят усилить имеющиеся способности.

Потому этот институт просто идеальный для меня вариант. К экзаменам я практически подготовился, и в сентябре нужно поступать обязательно.

— Вот только… как-то надо поговорить с отцом… — пробормотал я, все ещё опасаясь видеть свою родню.

Кроме серого кардинала, за девять месяцев обо мне совершенно никто не вспомнил. Такое ощущение, что всем на меня глубоко плевать.

На эти мысли, по странному стечению обстоятельств, мне позвонил Гриша-Магнито. И прямо на мой рабочий компьютер, по видеосвязи, что довольно редкое явление. Поморщившись, как будто жую лимон, я отставил тарелку с курицей и принял вызов.

— Здравствуй, Андрюша… — прозвучал из экрана женский голос.

На меня поглядела серыми глазами худощавая женщина возрастом ближе за пятьдесят, – которой смело можно дать сорок – с уложенными в пучок тёмными волосами и в тёмном платье.

— М-мама?.. — растерялся я.

Мало того, что она звонит с компьютера Григория, дак ещё и первый раз за всё это время.

— Ты очень похорошел, сынок. Прямо красавец пуще своих братьев, — улыбнулась она мне.

— Привет, мам… — нахмурился я. — Ты решила спустя девять месяцев позвонить своему сыну-неудачнику?

Я был очень рад видеть живую мать, вот только это не совсем она. К тому же, надо показать своё «справедливое» подростковое недовольство. Я и так крайне мягок по сравнению с прежним владельцем тела.

— Не говори так, Андрей, — вздохнула она и опустила взгляд. — Я не могла пойти поперёк приказа твоего отца. Он был страшно зол и запретил хоть как-то связываться под предлогом отречения от тебя. Но я постоянно была осведомлена от Григория Юрьевича о твоих делах. И он ежемесячно показывал мне твои фотографии. Не сердись на меня, Андрюша…

Мама посмотрела на меня и улыбнулась своей тёплой улыбкой, которую я знал у себя в мире. От этого я уже не мог строить из себя обиженного подростка.

— Я не злюсь, мам. Очень рад тебя видеть, и очень хочу обнять, — с улыбкой сказал я, от чего она вскинула брови, а в глазах появились слёзы.

Видно, мать от Андрея не часто слышала тёплые слова.

— Я тоже, Андрюша… — сказала она и