Старые долги - Ande Страница 31

Сюрпризом было то, что слева от стойки, небрежно прислонившись к колонне стоял СанСаныч Андреев. Я звонил ему. Ставил в известность о начале переговоров, времени и месте. И вот он явился лично проконтролировать.

Взглядом конспиративно спросил меня, все ли нормально? Видимо, я должен был легким движением брови обозначить полный окей. Но я разозлился. Подхватил Пекку под локоть и подвел к Сан Санычу.

— Пекка! Позволь тебе представить начальника службы безопасности нашего Управления господина Андреева! — это я по-русски сказал.

— КГБ? — протягивая руку спросил Пекка.

— Да! — с достоинством ответил СанСаныч.

— Он уже уходит, правда СанСаныч?

СанСаныч скептически посмотрел на меня. Потом на сносном английском обратился к Майниннену.

— Да, господин Майниннен. Выпью кофе и поеду. Прошу, будьте снисходительны к нашему начинающему сотруднику. Всего доброго.

И ушел в бар.

— За нами следят?

— Да нет. Скорее во мне сомневаются. Знаешь, я хотел обождать тебя здесь, но ты не возражаешь, если я поднимусь к тебе в номер? Мне неохота с ним разговаривать.

— О чем речь! Конечно.

— Заполняй анкету, я возьму бумаги в машине и подойду.

Швейцар на входе мне сказал что можно парковать только авто иностранцев и служебные. Никаких знаков не было, но ругаться не хотелось. Сунул ему трешник. Он с поклоном открыл мне дверь.

Номер на пятом этаже, две комнаты. Ниче так. С видом на Исаакий.

Снял куртку. Уселся в кресло, подтянул журнальный столик, достал бумаги. Через несколько минут из ванной вышел Пекка.

— Ты знаешь, я еще не хочу есть. Может приступим?

— Давай.

Он ушел в спальню, вернулся с кипой бумаг в руках. Сел напротив меня.

— С чего начнем?

— Ну как же… Ты озвучиваешь свои предложения, а я свои. Потом мы оба смеемся и приступаем к серьезному разговору.

Глава 17

— Ну хорошо! В таком виде ваши предложения вполне приемлемы.

За что я не люблю переговоры? Для того, чтоб услышать эту фразу, пришлось разговаривать пять часов подряд. Хотя, казалось бы — согласись он сразу, и мы спускаемся в бар, два дня выпиваем, гуляем и наслаждаемся красотой питерской осени в обществе приятных девушек.

Но нет. Обсудили кучу вопросов, согласовали массу нюансов. Заодно пообедали в номере, не отвлекаясь на походы в ресторан.

Когда я был большим, то есть в прошлой жизни, у меня для этого всего было целых два заместителя. Они доводили контрагента до сумерек сознания, а потом появлялся я. И намекал, что это только начало.

Но сейчас я был потерпевшим. А Пекка безжалостно детализировал каждый болт. Тем не менее мне удалось получить практически все, что я хотел. А хотел я, — не заниматься продажей лопат. И топоров. И даже не продавать телефоны.

И вообще, я хотел, чтобы Управление продолжило работы. С того места, где они были остановлены.

В принципе, Пекка хотел того же. Суть переговоров в том и заключается, чтобы убедить контрагента, что мы хотим одного и того же.

Короче, позвонили на респешн, и попросили печатную машинку. Они не удивились, уточнили, и принесли две. С русской и латинской раскладкой. Компьютерный человек будущего печатает на ненормальной для этих времен скорости. Всего за десять минут появился итоговый протокол. И мы даже почти не рассказали друг другу что рожа не треснет.

Отдельным пунктом стояло, что в комплект одной мобильной площадки входит два тягача с полуприцепами. Модель и тип согласуются отдельным документом. Подписали.

В номере висел табачный дым. На столике стояло несколько пустых чашек из-под кофе. В приоткрытое окно задувал ветер с Невы.

Пекка, к моему облегчению, оказался курящим. Я и забыл, что сейчас практически все курят. Кто-то, типа меня — всерьез. А Пекка курит сигары. Баловство конечно. Главное, не пришлось бегать в холл на этаже.

— Пойдем, прогуляемся! Только нужно заказать коньяку. Бутылку. — сказал я.

— Зачем так много?

— Ты в России, Пекка! Здесь свои традиции. Помнишь, Хемингуэй, в «Празднике который всегда с тобой», писал как они выпивали в Ля Куполь и Клозери де Лила? У брутального Папы Хэма, выпить десять дринков считалось круто напиться. Но если взглянуть отстраненно… Что такое десять дринков? Двести грамм виски. Стакан. Так вот. В России после стакана только начинают строить планы на вечер.

— Мы, вроде бы, обо всем договорились. У тебя нет нужды меня спаивать.

— Я и не собираюсь хлестать коньяк стаканами. Схожу, возьму фляжку в машине. Перельем и пойдем гулять. Осенний Питер место промозглое. Но фантастически красивое. Глоток коньяка почти убирает первое, и делает второе выпуклым и удивительным. Я сейчас приду.

В вестибюле, недалеко от входа в бар, сидели Моника и Джессика. Махнул им рукой, чтоб выдвигались. Оделись в легкие нарядные платьица. И легкие курточки. Вот же дуры то! Сказал же, что будем гулять по набережной.

В номере хлопнули по чуть-чуть коньяку, и пошли гулять. Уже давно стемнело. Мимо Исаакия, мимо памятника Петру Первому, вышли на набережную.

Я закурил, облокотился о парапет, и рассказал, финну то, ради чего и затевал всю эту историю. Что скоро в Союзе выйдет закон о предпринимательстве, и начнется приватизация. Неплохо бы подумать о создании совместно с Финляндией концерна, занимающегося строительством АЭС. Акционировать его. Пройти листинг на Ньюйоркской бирже. Все как положено. Роуд-шоу. Портфельные инвесторы. Союз, в условиях финансовой нестабильности, получает устойчивый доход. Финляндия получает доступ в клуб больших дядь. Мы с тобой получаем доступ к финансовым рынкам. Руководство – в курсе и готово подписать оферту. По форме работы — ищем заказ, и доводим до сведения правительства. Оно решает политические вопросы. Но, с участием международных инвесторов, кроме Вестингауза никто вонять особо и не будет. Как тебе, а?

Пекка закурил сигару.

— Может быть, пусть грузовики будут «Мерседес»? И на этом остановимся?

Я хлебнул из фляжки и протянул ему.

— Я сразу тебе сказал, что так будет лучше всего! Зачем было капризничать? Теперь-то, у тебя есть о