Сторан - Роман Галкин Страница 31

– Надеюсь, ты будешь послушным, и мне не придется пожалеть, что не убил тебя сразу?

Стах развернул хобот, жалобно запищал и заскрежетал челюстями.

Я встал и направился к пойманному им змею. Вырубив топориком кусок плоти, вызвал при этом негодование Боата по поводу испорченной шкуры. Вернувшись, я сунул истекающее зеленоватой жижей мясо под хобот пауку.

– Жри.

Но тот лишь плотнее поджал конечности и снова пригасил сияние глаз. Однако хобот остался развернутым.

Продолжая держать кусок, опустил правые ладони на спину зверя и уже ласковее заговорил:

– Да не бойся ты. Никто тебя не тронет. По крайней мере, пока ты со мной. Ешь свою добычу. Тебе надо хорошо питаться, чтобы вырабатывать качественную нить для нужд хозяина, то бишь, меня. Я теперь твой хозяин, твоя семья. Понял? – говоря это, я для убедительности слегка похлопывал по гладкой спине.

Корона глаз вновь начала светиться. Послышался тихий писк. Хобот слегка отодвинул руку со змеиным мясом, затем обхватил кусок и поднес ко рту. Заскрежетали челюсти, шустро срезая мелкие ломтики. Приподнявшись, стах взялся за кусок передними лапами, и вскоре в них остался только лоскут выскобленной почти до прозрачности шкуры.

– Вот так-то. Доброе слово и стаху понятно, – тоном знатока я заявил товарищам, наблюдающим за происходящим, и, потрепав монстра за загривок, потребовал у того подтверждения: – Правда?

Стах пискнул и поднял трубой обрубленный хвост.

– Во, видите?

Но судя по виду товарищей, они не разделяли оптимизма. Вероятно оттого, что в этом мире у человека, вернее у стора, к животным только одно отношение – как к дичи. О том, что кого-то можно приручить, они не могли и помыслить. А чтобы приручить стаха… Но для чего-то же я появился в этом мире?

Боат аккуратно поднял отрубленный шип и завернул в широкий лист похожего на гигантский подорожник растения. Ваал деловито смотал нить с мертвого змея. Узнав, что стах убил зеленого ядовитым шипом, товарищи решили, что мясо лучше выкинуть. Но шкуру все же сняли, еще раз пожурив меня за вырубленный клок. Прибрали и челюсти змея.

– Да ладно вам расстраиваться из-за этой шкуры. Зато мы поймали живого стаха, – я специально выделил слово «мы».

– Ну, это не стах, а летун, – поправил Боат, но при этом подошел к зверю и как-то слишком по хозяйски осмотрел. Тот вновь поджал лапы и погасил глаза.

– Не пугай малыша, – пришлось остановить товарища. – Это тебе не Ваал. Стахи, а тем более летуны требуют к себе нежного отношения.

– То-то, когда мы подоспели, этот летун от твоей нежности аж чувств лишился. А перед этим еще и кончик хвоста с шипом отбросил, словно чик лапку, попавшую в пасть древа, – ухмыльнулся Ваал, скручивая змеиную шкуру.

Прежде чем тронуться в путь, я скормил пауку еще один кусок. Глядя, как он работает челюстями, решил все-таки забрать остатки змея. Ваал со вздохом развернул шкуру и помог упаковать мясо, обвязав сверток нитью. Получилась довольно тяжелая ноша. Мне вспомнилось, что насекомые способны таскать груз, многократно превышающий их по весу. Но это земные насекомые. И насекомое ли стах?

Аккуратно, чтобы не придавить, я опустил тюк пауку на спину. Тот остался стоять, лишь корона глаз начала мигать словно гирлянда. Придерживая груз, я потянул за нить. Летун легко сделал несколько шагов. Теперь уже вдвоем с Ваалом, без пояснений уловившим идею, мы примотали ношу к туловищу стаха. Тот продолжал мигать. Положив руку на паучий загривок и объяснил, что ему придется самому тащить собственную еду. Встретившись с внимательными взглядами друзей, лишь пожал плечами – я и сам не понимаю, почему решил, что именно так нужно общаться со зверем.

Свечение глаз паука стало ровным. Одной из лап он слегка сдвинул груз и застыл в ожидании. М-да. Неужели этот ужас местных аборигенов так легко идет на контакт? Или все-таки дело в моей… гм, исключительности…

Мы шли молча. Наверное, как и я, каждый обдумывал возможные варианты реакции односельчан на наше появление. Вернее, на появление нашего питомца.

Я продолжал держать конец нити, хотя стах и так послушно семенил рядом. Решившись на эксперимент, я смотал ее и забросил ему на спину.

Примерно на полпути к деревне мы услышали голоса. Издали узнали Трома и Роама. На всякий случай я решил приотстать от товарищей на пару шагов.

– Опять вы? – воскликнул, завидев нас, Тром.

Роам молча кивнул в знак приветствия и, как бы невзначай повернулся так, чтобы мы увидели висящую на его плече скатку обрывка кокона.

– И опять с пустыми руками? – ехидно продолжил Тром.

Мы молча переглянулись. Наши трофеи были навьючены на летуна, которого я придерживал за кустом, вне поля зрения встреченных односельчан.

– А мы вот нашли, – обратил внимание на свою ношу Роам, не надеясь на то, что заметим знатный трофей сами. – А вы следов летуна не встречали?

– Нет, не встречали, – первым покрутил головой Боат.

– Не встречали, – поддержал товарища Ваал.

– И я не встречал, – пожал плечами и я, вывел из-за куста летуна и обратился к нему: – Ты следов своих собратьев не встречал?

Тот в ответ запищал и несколько раз мигнул короной глаз.

– Он тоже не встречал, – поддержав мою игру, перевел остолбеневшим охотникам Боат.

– Ну, мы пойдем, – сказал Ваал.

– Удачных поисков, – кивнул я сторам, проходя мимо.

Крик. Поединок

Усыпанная камнями в два, а то и в три слоя площадка впечатляла. Хорошо, что камни брали из русла, и они, как правило, имели округлые грани. Но все равно трудно представить, как можно передвигаться по этим крупным, некоторые размером с человеческую голову, неустойчиво лежащим булыжникам. А если при этом еще приходилось сражаться с противником, непременно желающим твоей смерти, то как минимум вывих стопы заработать легко даже самому подготовленному бойцу.

Как только местное солнце осветило степь, племя собралось вокруг места поединка. Воины, женщины и дети стояли вперемешку, переговариваясь вполголоса. Как ни странно, на лицах не было возбуждения, должного бы присутствовать в ожидании предстоящего зрелища.

Сопровождаемый Молоком и Гуриком под монотонный гул толпы я подошел к краю засыпанной булыжниками площадки. Обратил внимание на стоявшего с противоположного края высокого воина. Непривычно белая кожа на его голове резко контрастировала с загорелыми и обветренными лысинами остальных воинов. Только по находящейся рядом Бармиле, узнал в бледноголовом Ирамия. Сбрил-таки шевелюру. Теперь