Сны. Начало - taramans Страница 31

- Ну, не будьте таким строгим. Несмотря ни на что, дедушка был основоположником психоанализа.

- А вы… психиатр? Или… психотерапевт? Или – нейро-медик какой-нибудь?

- Признаюсь, по первому своему образованию – психиатр. Но давно уже не практикую. Сменил амплуа, так сказать! – посмотрел на Плехова Карпов.

- Мне сказали, что вот это все – относится к Институту мозга, не так ли? – кивнул Евгений на корпуса «санатория», проглядывающие сквозь деревья.

Собеседник потер подбородок:

- Видите ли… Институт мозга – это такое, общее название для сообщества нескольких структур. Здесь и медицинские научные учреждения…

- И ФСБ, да? – посмотрел на Карпова Евгений.

Тот хмыкнул:

- Ну а чего вы хотели? Все тайное, оно ведь очень интересное, всегда привлекает внимание. Не только у нас, но и за рубежом. Поэтому, вполне понятно, что некоторые аспекты работы должны быть ограждены от назойливого внимания «наших зарубежных партнеров», как их назвал президент. Они же, как сороки, все тянут в свое гнездо. Ну и гадят, как те же сороки! Вы не раз, должно быть, читали, сколько потерь и финансовых, и интеллектуальных понесла наша страна в девяностые. Ведь в открытую публиковались очень перспективные находки и решения. А те, которые были максимально интересны, те даже до публикации не доходили – оказывались у наших заокеанских друзей. Ну да ладно… Так вот, если вернуться к Институту мозга, то соответствующие структуры были созданы еще в двадцатые годы, сразу после Гражданской войны. Большевики, несмотря на их кровавость, как сейчас принято говорить, дураками вовсе не были, и одним из первых решений создали Институт экспериментальной медицины.

Тут Карпов поморщился и поправился:

- Точнее, не создали, а воссоздали, организованный еще в середине девятнадцатого века центр по изучению проблем медицины и физиологии человека. Но денег, в отличие от царского правительства, большевики на эти исследования не жалели. М-да… так вот… проблемы головного мозга человека изучаются уже давно. Но! Несмотря на несколько кажущихся значительными прорывов, стоит признать, что мы до сих пор топчемся на месте. Если честно и по фактам!

Собеседник обозначил проблему резкой отмашкой руки.

- А при чем тут мои сновидения? – направил Плехов оппонента ближе к сути своей проблемы.

- Ваши сновидения? Скажем так… сны видят очень многие люди. Да практически все! Даже животные видят сны. Это доказано многочисленными исследованиями. Итак, все видят сны, да! За редкими исключениями, к которым можно отнести органические повреждения головного мозга у пациентов. Но вот в чем закавыка… Не многие люди могут видеть осознанные сновидения. Вам же знаком термин – осознанные сновидения? Да, так вот… И уж тем более, внятно и четко описать увиденное спустя хоть сколько-то значимое время. Знаете, сколько людей видят сны, подобные вашим? Ну – по статистике? Нет? Один из тысячи. Вроде бы и немало, но! Подавляющее большинство из них – люди с более или менее значительными отклонениями в психике. То есть, брать за основу наблюдения за ними признано неперспективным. Ну сами посудите – толи и правда у него такой сон был, толи ему что-то нашептали «барабашки» из Альфы Центавра? А вот так… чтобы у вполне вменяемого человека… Тут уже количество материала уменьшается на порядок, а то и два! Сами посудите – интересны ли такие люди для мозговедов? Да не начетчиков каких-либо с кафедр медицинских «вузов», не затурканных рутиной психиатров из районных поликлиник, а для людей пытливых, пытающихся хоть что-то понять!

- Поня-а-а-тно! – протянул Плехов: «Похоже – влип я серьезно!», - Мне непонятно – а какой практический толк в этих исследованиях.

Карпов хмыкнул, посмотрел на Евгения:

- Ну-у-у… давайте я не буду разглашать вам секретных и особо секретных сведений? Но вот что могу сказать… Помните из истории «первитин» у немцев? «Танковый шоколад»?

Плехов кивнул.

— Это хорошо, что вы историей увлекаетесь! Очень хорошо! – похвалил его собеседник, - Так вот… «Первитин» немецкий – редкостная дрянь! Это я вам как доктор скажу! Там такие откаты, что… И вот что. А кто вам сказал, что у нас ничего подобного не было? Было, еще как было! Но! Получше, чем эта тевтонская гадость. У нас принципиально отказались идти таким же путем! Но и у наших препаратов тоже были побочные эффекты, к сожалению. Вы не найдете в Сети сведений – сколько фронтовиков спилось после войны. Алкоголь – это же пока самая простая альтернатива этой химии, и наркоте в том числе. Только вот не надо сейчас думать о предках плохо! Дескать, подсадили кучу народа на наркоту. Время было такое – умирать как нации, или… «За ценой не постоим!». Низкий поклон им, а не «ай-ай-ай» либеральное и общечеловеческое.

- А при чем тут сны? – снова пришлось направлять Карпова Евгению.

Тот снова покосился на Плехова и чуть улыбнулся.

«Х-м-м… он специально, что ли, так по древу растекается? Опять какая-то проверка или тестирование? Заколебали уже с этим!».

- Ну, Евгений, понятно же, что, кроме физиологов и прочих диетологов, и наркологов, над проблемой этой работали и психиатры. Дальше… а потом? Потом думаете работы над «боевыми коктейлями» прекратились? Да ничуть! Только все это стало… более корректным и… как бы это сказать… помягче действием.

- Так сны-то здесь при чем? – не выдержал Плехов.

- Сны, сны… а как понять – как работает человеческий мозг? Что есть здоровый сон, а что – наведенные мороки? – пробурчал Карпов себе под нос.

- Что значит – наведенные мороки? Хотите сказать, что эти ненормальные, в шапочках из фольги, они что-то знают и правы? – опешил Евгений.

«Да