Владыка морей ч.2 (СИ) - Чайка Дмитрий Страница 32

— Молятся, — со знанием дела сказал легат Артемий. — На рассвете ударят.

— А мы? — негромко спросила Юлдуз. — Почему мы не нападаем на них?

— Нам это не нужно, госпожа, — усмехнулся Артемий. — Это нужно им, а значит, мы не будем этого делать. Они быстрее нас. Мы не станем нарушать план битвы, который утвердил ваш супруг. Там учтено все. Ну… кроме того, что его зарежет предатель. Простите, госпожа…

— Ничего, — сказал Юлдуз, прикусив губу от боли, внезапно сжавшей ее сердце.

Святославу становилось немного лучше, и он уже дышал ровнее и реже. Она поила его чистой водой, как и велел лекарь, меняясь с тем у постели мужа. Святослав в сознание не приходил, а потому она смачивала чистую тряпицу и вкладывала ему в рот. Княжич кое-как глотал воду, а она повторяла это незатейливое действо раз за разом, пока кувшин не становился пуст. Под вечер Святослав полыхал огнем и трясся от озноба, а она, стоя на коленях у его постели, молилась и новому Богу, и старым. А потом снова новому, прося у него прощения за невольный грех отступничества. Она протирала руки Святослава, ноги и грудь теплой водой, смывая пот, и лихорадка чуть отступала, вновь превратив язык парня в подобие тёрки. Тогда она брала новый кувшин с кипячёной водой и по капле вливала ему в рот. А потом он открыл глаза…

— Ты жива? — прошептал он пересохшими губами, улыбнулся и снова впал в забытье. А она… А она зарыдала, выплеснув в плаче все напряжение последних дней. Робкая надежда, которая едва тлела в ней всё это время, превратилась в жаркое пламя, жаркое до того, что ей даже захотелось есть. Юлдуз и не помнила, когда ела в последний раз.

— Александр! — она поцеловала сына, который, почуяв настроение матери, немедленно забрался к ней на колени. — Твой отец поправится! Я это знаю точно!Владыка морей не может умереть так глупо!

В тот день, когда арабы выстроились на битву, Святослав в первый раз выпил половину чашки теплого бульона. И, словно по мановению руки, весть об этом облетела все войско.

— Нож в печень? — крутили головой умудренные жизнью воины-язычники, прошедшие множество битв. — И он еще жив? Колдун, значит, как его отец! Тогда боги с нами! Не уступим мы верблюжатникам.

А вот христиане, которые точно знали, что молодая княжна молится у постели мужа день и ночь, снисходительно указывали язычникам на это обстоятельство. Святой Георгий и Дева Мария спасли молодого господина, не иначе! У египтян было свое мнение, а у иудеев свое, но все без исключения соглашались, что раз княжич получил кинжалом в печень и умудрился при этом выжить, то теперь его можно в раскаленную печь вместо каравая хлеба засунуть. Не сгорит! Тут от дурной воды и от плохой обуви люди погибают, что уж про нож в боку говорить. С таким не живут.

Эти разговоры продолжались и сейчас, на рассвете, когда две армии стояли друг напротив друга, а княжича Святослава пронесли вдоль войска на специальных носилках, где он, бледный как смерть, расположился полулежа, приветствуя солдат слабым взмахом руки. Но людям хватало и этого. Воины ревели от восторга и колотили в щиты. Ведь сам княжич, сын великого Самослава, будет командовать битвой, а если так, то все будет хорошо. Боги, и старые, и новые вновь подали свой знак. Они благосклонны к своим детям.

Мусульмане выстроились в три корпуса — центр и два крыла. Они делали так всегда. Малочисленная конница встала на правом фланге, вызвав у офицеров словенского войска понимающую усмешку. Она была пересчитана, и ее количество им известно до сотни. Разведка не зря ела свой хлеб. Тут не было и половины.Многоопытный Амр конницу бережет для удара в тыл или во фланг.

— Кто это? — с любопытством воскликнула Юлдуз, когда из строя врага вышло и выехало на конях несколько десятков арабов. — И чего они хотят?

— Это воины-мубаризуны, госпожа, — пояснил Артемий. — Они вызывают на поединок лучших бойцов. Их задача — выбить всех командиров. Так они сделали при Ярмуке, при Кадисии и во множестве других битв.

— Я слышала об этом, — кивнула Юлдуз. — Но ведь у нас запрещены поединки для всех, кто служит в легионе. Это разрешено только для наемников.

— Да, госпожа, это так, — подтвердил Артемий. — Поединок — священный обычай, но великий князь запретил его. Это странно, но очень полезно. Множество жизней опытных командиров будут сохранены. Мубаризуны — великолепные бойцы. Мы потеряли бы лучших, а это не разумно.

— Передай им, что с нашей стороны будет только один боец, — сказала Юлдуз. — Пошли кого-нибудь, кто знает их язык.

— Вы хотите выставить Сигурда? — понимающе усмехнулся Артемий. — Да, это хорошая мысль.

— Юлдуз! — услышала княжна слабый голос. — Подойди!

Она повернула коня и подъехала к носилкам Святослава, которые стояли на возвышении. Оттуда княжич планировал командовать будущей битвой. Она склонила голову. Юлдуз взяла коня своего мужа. Позади седла был приторочен короткий лук, отделанный золотыми накладками и перламутром. На другом боку ее коня висел колчан с тридцатью стрелами, выкрашенными в алый цвет, с острыми трехгранными наконечниками. Эти стрелы были достойны дочери кагана, ведь каждая стоила как двухдневный заработок портового грузчика.

— Чтобы ты ни задумала, — сказал княжич, — не делай этого. Я запрещаю!

— Я уже все решила, — твердо ответила Юлдуз и тронула пятками конские бока. — Я искуплю свою вину.

— Стой, дура ненормальная! — услышала она сзади. — Остановите ее!

— Никак невозможно, ваша светлость, — ответил Артемий. — У нее золотая пайцза. И пока она пользуется своей властью так, что мы не вправе оспаривать ее решения.

— Ты ее не знаешь, — прошептал Святослав. — Под ней Буян! Она взяла моего коня! Она сейчас учудит что-нибудь такое, что небу жарко будет. Ты ее просто не знаешь!

— Да она же хочет Сигурда на бой выставить, — удивленно ответил Артемий. — Это весьма разумное решение.

— Какого еще Сигурда? Смотри! — протянул вперед руку Святослав. — Я же тебе говорил!

Щуплый всадник в кольчуге и железной шапке проскакал вдоль строя арабов, подняв руку. Он принял бой. Длинные развевающиеся волосы не оставляли сомнений. Это была госпожа Елена, притча во языцех для всего Египта. И сегодня она делает нечто такое, что было чересчур даже для нее. Воины и с той, и с другой стороны оторопели и заорали возмущенно, а больше всех воин-мусульманин, который вышел сражаться один от всего войска. Он считался лучшим, а тут такое… Мубаризун развернул коня и тронулся назад, в строй арабов. Он не опозорит себя поединком с женщиной.

— Стой! — закричала Юлдуз на языке арамеев, который понимали все на Востоке. — Если не станешь драться, я изобью тебя плетью, как раба! Стой, немытый пастух, и сражайся со мной! Тебе приказывает дочь кагана и жена правителя Египта!

Она подскакала поближе и перетянула араба плетью поперек спины, вызвав гомерический хохот словенского войска. Конь, повинуясь легкому движению ее колена, в мгновение ока оказался в двадцати шагах, обежав униженного воина по дуге.

— Что? — араб побагровел и потащил лук из колчана. — Я тебя высеку, сучка, остригу волосы и отрежу нос! Ты будешь до конца своих дней собирать кизяк в моем кочевье!

Поединки перед сражением шли и на мечах, и на копьях, и с помощью лука тоже. Луки у арабов были скверные, а сами арабы слыли неважными стрелками, уступая в этом деле даже ромеям. А уж про болгар с персами и говорить не приходилось. Стреляли из луков почти в упор, стараясь пробить плотную ткань плаща или поразить врага острым наконечником между кольчужных колец. Ну, или стараясь попасть в лицо… Кольчуга Юлдуз, что приехала с ней в седельной суме, была лучшей из всех, что делал когда-либо Лотар. Кольца в ней мастер изготовил не больше ногтя мизинца самой княжны, и пробить ее стрелой просто невозможно. Именно на это Юлдуз и рассчитывала.

— Что она творит? — простонал Артемий. — Да что же это делается, государь?

— Я тебе говорил, — хмуро ответил Святослав. — Она всегда поступает так, как считает нужным. Если она победит, то арабы потеряют боевой дух. А если ее убьют, то они будут опозорены. Нет чести в такой победе. А мои воины будут мстить за нее и не отступят. Ты же видишь, она приносит себя в жертву.