Сергей Шкенёв - Николай Негодник Страница 34

…Начало следующего штурма не отличалось разнообразием, разве что противно протрубили рога и у некоторых всадников в руках появились зажженные факелы. Не иначе как горящие стрелы собрались метать, отвлекая внимание немногочисленных защитников от трех осадных башен. Куда столько на крохотную заставу, если у нее стены-то хороший заяц сможет перепрыгнуть? Извращенцы… А в остальном все то же самое – визги, вопли, улюлюканье, изредка обрываемые ударом и предсмертным хрипом. И на этот раз атаковали только со стороны ворот – самом слабом месте любого укрепления.

– Эй, анимешники, заряжай зажигалками! – скомандовал кот.

– Так одна машина сломана, Базилевс Котофеич! – откликнулись снизу.

– Да и черт с ней, бочек с керосином все равно две штуки. Давайте-давайте, лампы нам больше уже не понадобятся.

– А вот эта?

– Ее не трогайте, за «Годзилковую особую» Горыныч голову снимет. Неприкосновенный запас, – пояснил Базека, но тут же осознал свою ошибку и поправился: – В ней тоже керосин, но особый и сверхсекретный. С собой унесем. Не открывать и не пробовать!

Расчеты баллист уныло кивнули, проклиная себя за упущенные возможности, и принялись ворочать свои сооружения, ориентируясь по командам ученого кота.

– Приготовиться! Залп!

Прямо перед мчащейся лавой вдруг вскипела земля, покрылась бесчисленными холмиками, и несметные полчища сусликов, стремительно оставляя позади вражеских коней, драпанули по направлению к заставе. Настолько стремительно драпанули, что казалось, и не мешают им короткие лапы и толстые задницы. Впереди всех бежал, то есть руководил стратегическим отступлением, самый крупный сусел, внешне чем-то напоминающий Фрола Твердятовича. Звери добрались до стены и растворились под ней – будто и не бывали никогда. Пригрезились, и все тут.

А барыги, вылетевшие на изрытое норами поле, падали… падали, ломая свои шеи и конские ноги, а не успевшие остановиться сотни напирали, затаптывая еще живых… И в эту кучу ударили выпущенные из аниме бочки. Обе легли с небольшим недолетом, и брызги пошли широким веером, туда, где вперемешку с телами лежали дымящиеся факелы.

– Воевода, тут к тебе пришли, – Макар нерешительно переминался с ноги на ногу и деликатно отвернулся, чтобы не смущать кота, мирно блюющего от нестерпимого запаха паленой человечины.

– Кто? – Неимоверным усилием воли Базека заставил себя заняться делами, только сначала покрутил головой в поисках неизвестного воеводы. Не нашел. – Чего говорят?

– Да не знаю, Базилевс Котофеевич, я по-ихнему не умею, – пограничник показал на стоящего в почтительном отдалении суслика. – Свистит только да лапами машет.

– Хорошо, оставь нас вдвоем, Макар.

Минут через десять разговора, проходившего без всяких переводчиков, кот позвал прислушивающегося, но ничего не понимающего десятника.

– Собирай людей, Фрол Твердятыч, уходим. Сколько раненых на ногах держатся?

– Да всех, почитай, на руках нести придется. Чего удумал-то?

– От амбара подземный ход идет – суслики его еще в прошлом месяце прокопали, когда ограбление готовили. А третьего дня расширили по моей просьбе. Так что не переживай, пролезешь. Годзилка такой ход роялем бы назвал.

– Пошто так?

– Представления не имею. Это же он у нас умный, а я так… ученый.

– Вот оно как… А с чего вдруг суселы такой любовью воспылали? То обокрасть хотели, а теперь вот помогают?

– Договор у нас против этих, – Базека кивнул в сторону кочевников и тут же судорожно зажал лапой пасть. Через несколько мгновений продолжил: – Вот у Тарбаган-хана нехристи любимую тещу убили. Убили и съели.

– Хосподи, грех-то какой, – десятник икнул, – нешто можно мышами питаться?

– Не обижай союзников. Они, почитай, с края света от Орды бегут, а тут еще ты… Нехорошо. Ладно, пошли к амбару, пока новый приступ не начался.

Следующее утро. Алатырь

Годзилка опять сидел на башне, как дивная птица зегзица на путивльском забрале, и с напряжением всматривался в даль. И где неведомые черти носят это мохнорылое чудовище, столько времени прикидывавшееся лучшим другом? Взлететь бы и глянуть сверху, что творится на заставах, да только разболелось поврежденное в споре с Базекой крыло – ломит и корежит, как спину у старого деда к непогоде, и нет сил подняться в небо. Сюда и то еле-еле забрался, цепляясь когтями за бревна. Эх, кошак, забодай его комар…

А еще больше Змея угнетало не то, что поругались, и друг, которому доверял, как себе, обвинил в предательстве – это как раз можно пережить. Беспокоило отсутствие новостей. После появления сигнальных дымов прошли почти сутки, а с той самой заставы ни ответа, ни привета. Неужели Базека решил устроить образцово-показательную оборону? С него станется, со сволочи. Неужели не поймет, что его дело – не в драку лезть с тремя десятками, а других предупредить? Гадина и есть… Эх, кошак…

– Змей Горынович, – окликнул Годзилку один из караульных на стене. – Вас полковник обедать зовет.

– Изыди.

– Ну, нельзя же так, – не унимался воин. – Ваше питание имеет страчи…

– Стратегическое.

– Ага, я и говорю – стратическое значение. Обоз в Татинец третий день не уходит, все зелья огненного ждут. Покушайте, а?

– Изыди, змей-искуситель.

– Я?

– Да не я же…

– Так это…

– Не будь формалистом, сынок. И не суди о людях по внешней форме – в душу загляни, в корень зри, вьюнош! Ну, чо глазами хлопаешь? Жрать пошли.

Годзилка довольно быстро на этот раз дал себя уговорить. А действительно, если в желудке давно воют голодные волки, а Родина требует выдавать на-гора боеприпасы, приходится порой жертвовать малым. И какое кому дело, что от этого малого на сердце остаются рубцы в палец и по ночам просыпаешься от собственных криков и слез? И сколько такого было уже за тысячелетия жизни? Хорошо еще, что сердце не каменное – давно бы рассыпалось в мелкую крошку. А так… стучит, куда денется…

Никифор ждал. И спасибо старому воину – не полез с разговорами и расспросами. Не нужны они сегодня. Понимающе только кивнул и показал взглядом на полное ведро на столе.

– За наших?

Годзилка не переспрашивал. Знал. Наши – это не определение, наши – это существительное. Есть наши, и тогда не важно, как сами они себя называют, а остальные – враги.

– За наших! Будем! И они будут!

Хлоп! И дрогнула рука полковника, расплескивая водку из стакана. И ведро упало из Годзилкиной лапы. А прямо на белой скатерти – довольная, пусть грязная и в репьях, морда…

– Все пьете, ироды?

– Базека? Базека!

– Не лапай, ящерица, задушишь! Ворота откройте, там мои на подходе… И раненых много. И водки сусликам не наливать!

Глава 15

Николай Шмелёв в последний раз объезжал занявшие позиции войска. За ним увязался Базека, только вчера прибывший из находящегося в осаде Алатыря. Так вдвоем, если не считать увязавшуюся сотню охраны, и появлялись в самых неожиданных местах.

Вот в предутреннем тумане показались замаскированные артиллерийские батареи. Но настоящие пушки, все три, были отправлены с полковником Никифором. А эти… Нет, при определенной удаче одноразовые деревянные монстры, стянутые медными обручами, смогут сделать второй выстрел картечью, но обольщаться не стоило. Зато их много – четыре сотни. Да по три заряда на каждую. Авось и помогут.

Распоряжающийся около орудий волхв вздрогнул от неожиданности и сбросил с зарядного ящика телепортировавшегося туда кота:

– Брысь! Сдурел, лохматое отродье, а если детонация?

– Откуда? – удивился Базека. – Твое зелье и от огня-то через раз взрывается, больше шипит да воняет.

Пороховую смесь для деревянных пушек Серега готовил сам, соединяя Годзилкин боеприпас с самыми экзотическими компонентами в причудливых пропорциях, а потому обиделся:

– Проваливай, говорю. Сейчас еще на хвост наступлю.

– Слезай, – поддержал волхва спешившийся князь. – Ну, ты как тут?

– Вполне. – Главный артиллерист отвесил коту подзатыльник и пожал Шмелёву руку. – За нас не беспокойся, минут пятнадцать продержимся.

– Мало.

– Куда уж больше, если Божьего чуда не предвидится? Потом бросаем все на хрен и отходим к лешачьим танкам. Да, Коля, ты в передовом полку еще не был?

– Собираюсь.

– За Всеволодовичем присмотри, ладно? В бой рвется старый черт, никакого удержу нет. Хочет геройски погибнуть и покрыть свой гроб неувядаемой славой. Придержишь? Ему же еще твоих внуков нянчить…

– Э-э-э…

– Да, ошибся, конечно же, детей.

– Тьфу на тебя!

Николай погрозил ухмыляющемуся волхву кулаком, но сердце сжалось от непонятной тревоги. Яна… По всем расчетам, боевые пловцы уже должны были вступить в соприкосновение с противником. Яна… Дай ей Бог удачи!

…В передовом полку также был полный порядок, только старый князь, встретивший Шмелёва у входа в командирскую землянку, пожаловался на недостаток воинов. Ну вот как объяснить человеку, привыкшему воевать традиционными способами, что для обслуживания хитрых механизмов хватит и полусотни добровольцев? Юрий Всеволодович упирался и просил хотя бы десяток опытных в стычках с кочевниками ветеранов.