Госпожа попаданка (СИ) - Каминский Андрей Игоревич Страница 34

— Надменной шлюшке вроде тебя, не хватало как раз такого, — насмешливо произнесла Амола, глядя как послушница покрывает поцелуями ее ноги, — чтобы нашелся кто-то, указывающий ее настоящее место. И твое место — у моих ног, не так ли, сучка?

— Дааа, Госпожа, — подобострастно выдохнула Элия.

— Тогда продолжим твое воспитание, — Амола поставила нормально кресло и развалилась в нем, вальяжно раздвигая бедра, — давай красотка, поработай язычком.

Элия, подползла на четвереньках, заискивающе поглядывая в глаза Амолы, затем высунула язык и робко лизнула солоноватую плоть. Потом еще и еще…

— Давай, баронесса, старайся — зажмурившись от удовольствия, сказала негритянка, — вздумаешь халтурить — выпорю по новой.

Устрашенная этой угрозой Элия старательно облизывала и обсасывала каждую складочку влажной сокровищницы Амолы. Умелые губки и язычок сделали свое дело: черные бедра конвульсивно сжались вокруг головы Элии, почти утонувшей в этой обильной плоти. Амола, похоже, не замечала, что еще чуть-чуть — и ее могучие ляжки просто раздавят голову послушницы: содрогаясь в сладострастных конвульсиях, негритянка с громким рыком кончала, изливаясь в рот блондинки своими выделениями.

— Уффф, а ты хороша, сука, — удовлетворенно произнесла амазонка, выпуская почти задохшуюся Элию из своих тисков, — отдохни пока.

С этими словами она подошла к груде одежды, сброшенной ею на пол и, порывшись, достала мешочек из черной кожи. То, что она вытащила оттуда, заставило Элию испуганно шарахнуться: Амола держала широкий ремень с застежкой из черной меди. К ремню крепился огромныймумифицированный фаллос, при жизни принадлежавший явно не человеку: ребристый ствол покрывали мелкие чешуйки, а головка напоминала трехгранную пирамидку, размером с кулак взрослого мужчины. Казалось, что чудовищный фаллос вырастает прямо из ремня — по крайней мере, Элия не заметила, чтобы он чем-то крепился к нему. С изнанки ремня, как своеобразное продолжение, торчал еще один член — человеческий, но тоже весьма внушительный, пусть и сильно уступавший чешуйчатому монстру.

Амола довольно оскалилась при виде явного страха Элии.

— Хорошо чудище? — усмехнулась она, — я кое-что прихватила с родных земель. Ты уже видела мои Маски Обмена — я взяла их при разграблении храма Бога-Обезьяны в Алмаре, поимев всех его жриц — светловолосых шлюх вроде тебя. Ни одна из них не устояла перед этой штучкой — гри-гри, один из самых сильных амулетов Джериги, шаманки нашего клана. Я расскажу тебе, как он делается — такой магии вас не научат наставницы. Для начала нужно найти в джунглях дерево Кулайо, точнее, здоровенный куст с длиннющими ветвями и колючками длиной в палец. Свои ветки Кулайо разбрасывает по земле, пряча в траве, и стоит человеку или зверю наступить на них, как остальные ветки оплетают жертву, протыкают колючками и высасывают всю кровь. Мне приходилось видеть парочку людей, которых схватила эта погань — то еще зрелище. Что мне пришлось сделать, чтобы добыть эту ветку — рассказывать не буду, ты и так трясешься. Но ветку я достала, насадив на ремень из шкуры морского питона. После этого мне пришлось раздобыть член молодого болотного дракона, которого я подстерегла и убила сама. Отрезанный член я отдала Джериге, которая и насадила его на большой шип Кулайо. Сухожилиями того же дракона она пришила лоскуты его кожи к ремню.

Амола любовно погладила устрашающий фетиш.

— Второй член достать было проще — я лично выбирала среди пленников воина с самыми большими причиндалами. Им оказался один воин из враждебного клана — могучий как носорог, с огромными ручищами. Я отрезала ему член и прикрепила на оставшийся свободным шип. Знахарка смазала оба члена колдовскими мазями, окропила тайным зельем и ворожила, чтобы вдохнуть в фетиш жизнь. Джериге понадобился ряд ингредиентов, за которыми я уходила в джунгли, порой на целую луну. Желчь гиены-зомби, яд морской мамбы, сок «Яблок Мвене Путо», измельченные усы леопарда-оборотня, вода из Мертвых Болот, и моя собственная менструальная кровь. Но последним ингредиентом, после которого гри-гри обрел собственный дух, стала кровь девственницы — пленницы одного из прибрежных племен. Я имела ее всю ночь, пока на рассвете она не отдала душу Мвене Путо.

Амола, посмотрела на побелевшую от ужаса Элию и расхохоталась.

— Не трусь шлюшка! Гри-гри требует жизнь жертвы только раз, когда в нем зарождается его дух. Потом он уже не такой кровожадный — все белые девки, которым пришлось раздвинуть ножки перед моим другом, остались живы… Почти все. Многие мои белые подружки даже остались довольны.

Амола надела ремень, аккуратно введя в истекавшую влагой вагину мужской член, застегнула пряжку и стала энергично растирать рукой член дракона, бормоча что-то себе под нос. Словно откликаясь, исполинский орган пришел в движение: будто живительная сила разливалась по мумифицированной плоти, наполняя его пугающей мощью.

Взметнувшись, словно голова исполинской змеи, член закачался, гипнотизируя девушку. На конце появились капли слизи, а чешуя заблестела, словно смазанная маслом.

Покачивая бедрами, негритянка подошла к кровати.

— Когда имеешь кого-то этим, — она потрогала орган, — ощущения намного сильнее и острее, чем у любого мужика с его жалким отростком. Ты сама это почувствуешь.

— Нет! Не хочу-у-у! — взвыла послушница, но черная амазонка уже ухватила ее за тонкие лодыжки и притянула к себе, закидывая стройные ноги на плечи. Удерживая Элию за бедра, она принялась медленно вводить чудовищный фетиш меж нежных губок.

— Неееет!!! — завизжала неудачливая интриганка, — Он порвет меня! О-о-о! Он так глубоко!

— Глубоко? — презрительно произнесла негритянка, — Да я и наполовину не ввела.

Голубые глаза блондинки округлились от ужаса, но прежде чем она успела произнести хоть слово, как Амола безжалостно сказала:

— Вот это глубоко! — ухватив Элию за бедра, она вогнала фетиш на полную длину. Молодая аристократка заливалась слезами, что-то лепетала, моля о пощаде, но чернокожая красавица не обращала на это никакого внимания, раз за разом вонзая свой инструмент в узкую щелку Элии. Амола чувствовала член дракона так же хорошо, как и собственную плоть, что в сочетании с движениями второго члена в ее собственном влагалище, дарило ей непредставимое, ни с чем не сравнимое наслаждение. Ощущая себя одновременно насильницей и насилуемой, она чувствовала, как волны магической энергии растекаются по их телам, заставляя каждую из женщин ощущать то же, что и другая.

Амола видела, как гримаса боли на лице девушки сменяется совсем иным выражением, как приоткрывается ее рот и послушница заходится в вопле безумной страсти. Белое тело выгнулось дугой и бессильно опало на кровати. Амола отодвинулась и жуткий член выскользнул с хлюпающим звуком, словно недовольный, что его оторвали от добычи. Амазонка посмотрела на распростертую перед ней блондинку: в кровь искусанные губы, на лице застыла счастливая улыбка, в глазах — радостное удивление. Даже жаль, что ей недолго осталось наслаждаться покоем.

— За ошибки и самонадеянность надо платить, — сказала амазонка, нависнув над белой девушкой, — сейчас с тобой рассчиталась только я, но у диаконессы Кайры припасено для тебя особое наказание.

И хищно улыбнулась в наполнившиеся ужасом глаза Элии.

Наказание и перерождение

— А ты здесь откуда?

— Тебя тут головой не били? — фыркнула Кэт. — Ты сама отправила меня с посланием к черной бой-бабе. А та перенаправила меня к Госпоже Кайре.

Лена отметила, с каким благоговейным придыханием произнесла мертвая девушка имя диаконессы, видимо, лоркнийка быстро внушила должное почтение Катерине.

— Они быстро смекнули, что к чему, — продолжала Кэт, — скоро ты узнаешь сама, если поторопишься.

С этими словами она метнулась вперед по коридору, отделанному светло-синим мрамором с фиолетовыми разводами. Лена поспешила за ней.

«Зал моря» оправдывал свое название — стены были окрашены в перламутрово-ультрамариновые тона, повсюду виднелись резные фрески с сюжетами, запомнившимися Лене еще по тоемскому храму Скиллы. Озаренный светящимися кристаллами, зал напоминал внутренность морской раковины. А посреди большого бассейна в центре зала, своеобразным островком возвышалось нечто, напоминающее раковину исполинского рапана и одновременно — застывшую в камне вульву. На входе в розовато-алый грот восседала голая Кайра Моррикан, небрежно поигрывавшая змеиным кнутом. Едва в зал вошла Лена, как диаконесса небрежно взмахнула рукой и плетка щелкнула над головой испуганно присевшей девушки. Лишь когда за спиной Лены раздался пронзительный вопль, она сообразила, что гнев Кайры вызвала вовсе не она.