Баллада об Угнетателе - Юрий Ра Страница 36

Главные ваши травмы возникли от ударов тупым оружием по голове. Причем самый первый удар, по-видимому, пришелся на вашу многострадальную голову, когда вы были еще в своём берете. Мне его потом принесли — изрядная вещь, скажу вам! Так и не скажешь, что в нём стальная чашка прячется. Видать, вражины уже записали вас в покойники после первого удара, потому последующие были вроде как на добивание, не от души.

— А Снежка как погибла?

— К ней меня не звали, говорят, сразу отошла. Ей сильно досталось в том бою.

— В бою… То есть отбивалась девка. Знать, мне не почудилось тогда. Ладно. Что по состоянию моего организма, когда можно будет приступать к своим обязанностям?

— Вот чем отличается владетельный лорд от прочих людей, даже благородных. У вас всегда обязанности превыше собственного здоровья. Я думаю, еще пару дней лучше не напрягать тело, а особенно голову. Всё уляжется на свои места, вы обретете стройность мыслей и ясность ума.

— А что, сильно заметно, что её не было?

— В бреду вы говорили на смеси мерсальера и какого-то неизвестного мне языка. А иногда вообще разговаривали с кем-то невидимым. С вашими прошлыми травмами и тем, как с головой обошлись бандиты, лучше относиться к ней бережно. Кости ваши я срастил, ушибы рассосались, раны зарубцевались. А внутренние органы не пострадали, у вас отличный камзол, королю такой впору носить.

— Так он и носит, если за жизнь опасается.

— Ого, вас обшивает один портной?

— Угу. И портной этот живет в моём графстве.

— Однако, ваше сиятельство!

— Не завидуйте. Кто ярко живёт, может быстро сгореть.

— Вот уж не думал вам завидовать — слишком много конкурентов появится в этом деле. Я закончу, с вашего разрешения. Через два-три дня сможете уже вставать. Я скажу поточнее, когда настанет этот день. С того же момента разминка, прогулки без злоупотребления движением. Говорить поменьше, к сердцу близко ничего не принимать, не кричать на вассалов хотя бы неделю. А дальше, как окрепнете, сможете жить, как привыкли. И никакой магии две недели — это очень важно. Перегорите, останетесь без сил.

Глава 19 Топь

Казначей не достиг бы в этой жизни ничего, если бы не жил в строгом соответствии с планом. Во всяком случае он сам был в этом уверен. При этом помимо основного плана всегда был запасной, аварийный и чрезвычайный. На все случаи жизни имелся ответ. Вот и сейчас ситуация развивалась в соответствии с планом. В этот раз с запасным. По основному плану он с подручными дожидались открытия сейфа, без шума кончали графа и собирали монеты, пока охрана прохлаждается во дворе. Далее убийцы через потайную дверь должны выйти на соседний двор в тележную мастерскую, где заранее подготовленные кони ждали отряд. Тихохонько, шагом они должны были уйти из деревни, а уже потом, за околицей вжарить по бокам своим лошадям, развив максимальную скорость.

К большому сожалению, в основном плане отсутствовал проводник. Дикая ситуация — никто не взялся за деньги перевести Казначея через границу в каком-нибудь тихом месте, где не ходят толпами. Выпивая в корчме, угощая крестьян и работников, ловкий наёмник выяснил доподлинно — здесь нет контрабандистов, потайных троп и мутных схем. Раньше во всём этом не было нужды по причине отсутствия границы, а сейчас эту самую вновь образованную границу между Имантом и Мерсалией вояки графа перепахали так, что уже год никто там не ходит. Есть два удобных места рядом с заставами, вот там всё движение и осуществляется. Хотя какое движение, слёзы! Крестьяне, давно живущие в Долиноле навещают свою родню.

А торговли нет вообще. По словам местных, «в нищем Иманте» нечего купить такого, чего не производят в Долиноле, а у голодранцев, то есть бывших соотечественников нет монет на товары из Мерсалии. Казначей слушал и удивлялся, тому, что всего за год крестьяне и ремесленники обрели снобизм и самосознание подданых бравого и богатого Жоржа Долинольского. На родственников из-за кордона они смотрели теперь как на бедных родственников. Хотя да, так теперь и было. Чтоб не поднять лишнюю белку с землицы нужно было быть уж совсем лентяем.

Но это же надо быть таким негодяем, думал Казначей, переводя дыхание — так надругаться над местностью! По словам крестьян, все броды через реки заглублены, мосты сожжены подчистую. Сунулся в лес, не поверив рассказам — а там и на самом деле непролазный бурелом. Вот только никакой это не бурелом — кругом виднелись следы подрубки деревьев. Сейчас он шел через мёртвую топь. И по растительности было видно — топь тоже рукотворная. Мертвые деревья торчали над болтом, а обычный для таких мест кустарник отсутствует, ряски и нормальных болотных трав тоже нет. Как и характерной болотной вони, которая многое может сказать знатоку. Неправильное болото грозит неправильными ловушками. И слишком тихо, что добавляет жути. Так-то понятно, что зима, но на болоте и зимой кто-то пересвистывается, кто-то шуршит в кустах, где-то неожиданно взбулькивает. Где-то, но не здесь.

Ну да ничего, по ощущениям не так много осталось, скоро уже земли Иманта. Чёртов запасной план! Сразу после исполнения заказа подручные остались собрать остатки серебра из сейфа, а Казначей убежал секретным путем, крикнув, что будет готовить лошадей. Пара тысяч денариев, прихваченных им сейчас по-доброму оттягивают пояс. Неудобно чуток, но хорошо — серебро добавляет душевного тепла. Когда ключница вместо того, чтоб молча забиться в угол и также молча умереть, начала размахивать здоровенным кинжалом, взятым из неоткуда, он понял — план придется менять.

Когда она заорала, да не по-бабьи, а как боец, зовущий подмогу, основной план был окончательно похоронен. Посему приказ добить девку, добить графа, собрать серебро имел главный смысл в том, чтоб задержать ломящуюся в дверь стражу. Уже скрывшись за неприметной дверцей, Казначей услыхал грохот пистоля начальника стражников, скорее всего тот вышиб задвижку. Граф хорош тоже, распелся тетеревом на токовище, что маг-боевик, а про воительницу в юбке молчок. Вот и получил сразу по макушке молотком, после такого удара не помагичешь, после такого сразу смерть. Казначей вспомнил, как уже выводя лошадь из стойла почувствовал боль в боку — достала всё-таки бешеная девка! Ну да ничего, скоро всё закончится.

Одной дыркой в шкуре больше, то не беда! И что всё серебро не вывез — тоже не беда. Зато теперь новый работодатель оценит квалификацию наёмника, поймёт перспективы. Такими специалистами не разбрасываются нигде. Вон даже Жорж Долинольский дурак дураком, а ведь сразу оценил пользу от Гиёма. Нет, он совсем не дурак, лихо развернулся в своём графстве. Дурак, что поверил Казначею. Никому нельзя верить. А болото продолжало пить силы, так что только умение отключаться от монотонного напряжения, уход в размышления, не давали Казначею взвыть от бессилия. В Долинольское графство он прибыл как купец, через Мерсалию, а не этими болотами. Знал бы, что тут такая страсть, план был бы другой. Без оружия, без припасов, без спутников, зато с серебром и уверенностью в завтрашнем дне наёмник медленно брел через мёртвое болото. Коня жалко, но он отказался идти еще вчера. Без корма по топи сутки напролёт может только человек. И припасы жалко, но ничего — выйдет к людям, разживётся и припасами, и конягой, и новыми слугами, если повезёт.

Сухие места начались внезапно, что было неудивительно для рукотворного болота. Запасной план сработал, хотя маршрут Казначей выбрал не самый удачный. По рассказам крестьян тут и до войны было довольно малолюдно, а с началом войны многие ушли с насиженных мест. Причем кое-кто в Долинол, что странно. Прикордонные разъезды могут быть только со стороны Мерсалии, кроме Угнетателя никто не заставляет своих дружинников сбивать ноги, патрулируя местность. А значит, кроме диких зверей наёмнику теперь никто не угрожает. Ну разве что люди, но одиночку своим кинжалом Казначей порешит легко. Ради куска хлеба сейчас пришить готов. Ну и чтоб не болтал никто лишнего. Посуху и передвигаться легче, и настроение лучше. Усталость никуда не ушла, голод донимает, но то привычные сложности, переживём! Уже на исходе короткого дня, в сумерках Казначей организовал привал. Костерок из мусора и мокрых веток поможет скоротать холодную зимнюю ночь, а голод убивает так медленно, что