Знойные ветры юга. Часть 1 (СИ) - Чайка Дмитрий Страница 38

— Дыра, конечно, редкостная! — со знанием дела вынес свой приговор Коста. — Но работать можно. Мы покажем местной деревенщине, как надо зарабатывать деньги.

Вацлав посмотрел на него насмешливо, хмыкнул, но ничего не сказал. Самонадеянность этого юнца его забавляла. Купеческие семьи вели здесь дела по десять-пятнадцать поколений, а то и дольше. Чему он сможет научить тех, кто родился с абаком(1) в руке?

— Надо занести местному префекту, — со знанием дела сказал Коста. — Он тут еще и патриарх по совместительству(2), поэтому берет за двоих.

— Тебе когда-нибудь язык вырвут за такие слова, — усмехнулся Вацлав. — Смотри, владыка Кир скор на расправу. Кстати, а чего тут ваши жрецы не поделили, можешь объяснить? Из-за чего они тут режут друг друга?

— Ну, понимаешь, — начал Коста. — Местные монофизиты верят, что человеческая природа Христа растворилась в его божественной сущности, а это великая ересь.

— А на самом деле как? — Вацлав не на шутку заинтересовался.

— А на самом деле, — с умным видом объяснил Коста, — во Христе одна божественная энергия, но две сущности, человеческая и божественная(3). Понятно теперь?

— Нет! — совершенно искренне ответил Вацлав. — А точно ради этого нужно служителей вашего Бога, как скот резать?

— Я не знаю, — пожал плечами Коста. — Так святые отцы говорят, а значит, это есть истина. Не нам, грешным, судить о таких вещах.

— С ума сойти, — совершенно искренне удивился Вацлав, и на всякий случай уточнил. — Но бог-то у них один?

— Конечно, один, — горячо уверил его Коста. — Но тут, в Египте, его почитают неправильно.

— Дела-а-а! — почесал затылок Вацлав. — Мне владыка Григорий что-то такое пробовал объяснить, да только я и тогда ничего не понял, а ты меня еще больше запутал. У нас все как-то попроще будет. Ладно, разберемся.

— Где тут наша контора будет? — повертел головой Коста.

— Да вот же она, — кивнул Вацлав на двухэтажный дом, фасад которого помнил лучшие времена. Перед ним стоял пузатый грек, который шарил глазами по толпе. Он явно кого-то ждал. — Нас уже встречают.

В это же время. Северо-восточная Аравия.

— Пиши! — Халид ибн аль-Валид расхаживал по шатру и подбирал слова.

— «Хормузу, наместнику области Даст Мейсан! Примите Ислам, и пребудете в здравии. Или согласитесь платить джизью, тогда вы и ваши люди будут под нашей защитой; в противном случае пеняйте на себя, ибо я веду за собой людей, которые жаждут смерти так же страстно, как вы жаждете жизни».

— Красиво сказал, лаконично! — Стефан отложил в сторону палочку для письма в сторону и оглядел свою работу. — Правда, не слишком уважительно. По персидским понятиям, это серьезное оскорбление.

— Да плевать мне на этого мужеложца, — совершенно искренне ответил Халид. — Для меня тот, кто поклоняется костру, и вовсе не человек. Пусть выйдет против меня с мечом и смоет это оскорбление кровью.

Две тысячи воинов постепенно превратились в восемнадцать. Приказ халифа отдал все племена северо-востока Аравии под командование Халида ибн аль-Валида. Небольшой отряд, что вышел из Ямамы, разрастался, как снежный ком. Чуть ли не каждый день к нему присоединялись воины из родов бану Тамим, которое кочевало в этих местах. Многие из них еще недавно признавали пророчицу Саджах, которая оказалась умнее многих, и более не претендовала на верховную власть в этих землях. По слухам, она и вовсе приняла ислам, и стала жить тихо и незаметно. Тысячи коней и верблюдов, взбивая облака тончайшей пыли, шли на север. Туда, куда их гнала непреклонная воля повелителя правоверных. Кого-то из воинов вел священный долг, кого-то жажда добычи, а кого-то и желание присоединиться к новой силе в Аравии, загладив участием в походе все свои прежние вины. Выходцем из бану Тамим был и Аль-Каака ибн Амр, который оказался мужчиной лет двадцати пяти, сильным и гибким, с открытой белозубой улыбкой.

Стефан как-то легко сдружился с вождями племен, потому что его рассказы у костра собирали целые толпы любопытных воинов, многие из которых почти не покидали тех троп, по которым столетиями кочевали их предки. И уж совершенно точно никто и никогда из них не был в Константинополе, в Галлии или Словении. Вечерами было скучно, и Стефан, который скрашивал их, очень скоро стал известен всему войску. В Аравии было совсем мало евнухов. А если быть точным, то он был один. До этих суровых мест пока не добрались утонченные имперские изыски. Да и певцы в церковные хоры тут не требовались. Их здесь попросту не было. И, так уж получилось, что уже совсем скоро все войско мусульман знало, что этот нескладный чудак с бабским голосом ищет своего брата, потерянного в далеком детстве. Воины копались в своей безразмерной памяти, но ничего подходящего вспомнить так и не могли. Они, знавшие свою родословную до самого Адама, не забыли бы светловолосого чужака. Стефан потерял уже было всякую надежду, как вдруг к нему подошел сам Аль-Каака.

— Я помню желтолицего раба подходящего возраста, — сказал он. — Он жил в моем роду и принял ислам лет семь назад. Его звали Надир, что значит особый, редкий или дорогой.

— И где он сейчас? — подался вперед Стефан.

— Я не знаю, — равнодушно пожал плечами воин. — Мусульманин не может быть рабом, поэтому он получил волю и жил среди нас. Он ходил с нами в походы, и воевал достойно. Надир не был трусом. Мы приняли его как младшего родственника, а он просто ушел. Правда, при этом он украл верблюда и еду. Он оправдал свое имя и обошелся нам недешево.

— А почему он сбежал? — удивился Стефан. — Ведь он получил свободу.

— Он стал мавали, — пояснил воин. — Он отпущенный на волю раб. Он больше не вещь, но он обязан службой моему роду. А этот шакал не стал исполнять свой долг, обворовал нас и сбежал. Он совершил хадж в Мекку и его словно подменили. Все хвастался, что ему суждено великое будущее. И с чего он это взял? Скотина неблагодарная! Мы же кормили его столько лет!

— Я отдам выкуп за него, — с каменным лицом ответил Стефан. — Если этот человек окажется моим братом, и я все-таки найду его, то заплачу твоему племени справедливую цену за его проступок.

— Ты хороший человек, Стефан, — хлопнул его по плечу Аль-Каака. — И свои истории рассказываешь интересно. Жаль, что ты неверный. Я слышал, ты храбро бился в Ямаме, и твои слова — слова достойного человека. Я приму этот выкуп, но если мне попадется твой брат, то клянусь Аллахом, я спущу с него шкуру кнутом. Так и передай ему.

— Куда бы он мог пойти, о почтенный Аль-Каака ибн Амр? — с замиранием сердца спросил Стефан. — С нами идут воины из многих племен, и они никогда не слышали о нем.

— Все отребье бежит к племени Абд-аль-Кайс, — пожал плечами воин. — Если он не подох в песках, то уж точно прибился к ним. Никто, кроме Абд-аль-Кайс не примет беглого мавали. Он же будет заметен в любом роду, словно слон в стаде верблюдов. Только кажется, что Аравия бескрайняя. Тут люди знают свою родню до пятого колена, а встретив любой караван, ты обязательно найдешь общих знакомых. Так что он ушел к таким же бродягам и изгоям. Среди людей племени Абд-аль-Кайс есть те, кто живет на островах. Туда-то, скорее всего и побежал твой брат.

— А что это за острова такие? — вытянул шею Стефан.

— Жемчужные острова у берегов Бахрейна, — пояснил Аль-Каака. — Там они и живут. Ловят жемчуг и разбойничают на своих лодках. Они не пасут скот, как приличествует уважаемым людям, ведь у них слишком мало земли. Они питаются дарами моря. Кстати, купцов они тоже считают такими дарами. Поганый народ, не любят их тут.

— Как же мне туда попасть? — задумался Стефан.

— Пошли с нами на север, — сказал Аль-Каака. — Там, на берегу моря стоит город Казима(4). Это порт. Ты обязательно договоришься там с кем-нибудь из купцов и доплывешь до Жемчужных островов. Есть те, кто ведет с ними дела. Должны же они там что-то жрать, кроме рыбы.

Двумя неделями позже. Окрестности города Казима (совр. Кувейт).