Ревизор: возвращение в СССР 14 (СИ) - Винтеркей Серж Страница 38

Ждать долго не пришлось. Вопрос с третьего ряда:

– А почему вы считаете, что угрозы со стороны внутренних врагов страшнее, чем со стороны внешних?

– Ну что нам может сделать Запад с военной точки зрения? Ничего серьезного. Умирать вместе с нами в ядерных взрывах они не готовы. Значит, держим в стране мощный ядерный арсенал, и мы в безопасности. И на Западе тоже это понимают. Но при этом очень нас не любят и желают нас уничтожить. Какой у них еще выход, как не пытаться уничтожить нас изнутри?

Значит, их задача – влиять на умы наших граждан. И в особенности – на умы тех, кто у нас принимает важные решения. Искать закомплексованных, завистливых, расхваливать их за малейший шаг, что они делают в сторону Запада. Помогать им занимать высокие должности в нашей стране. Чтобы создать критическую массу тех, кто любит Запад, способную однажды уничтожить нашу страну изнутри.

А уж эти люди расстараются и наделают ошибок. Ну, к примеру, о чем сейчас мечтает Вашингтон? У них сейчас есть опыт Вьетнама, из-за которого репутация США просела ниже плинтуса. Десятки тысяч погибших солдат, массовое антивоенное движение, вот-вот все это выльется в неизбежное унизительное поражение. Они мечтают, чтобы мы тоже заполучили свой Вьетнам. Послали куда-нибудь сотни тысяч своих солдат и проиграли.

И в связи с этим – ваша, товарищи, главная задача, как я ее понимаю – не допустить таких людей, которые способны реализовать опасные для нас мечты Запада, к рычагам власти в СССР. Это самое важное, что вы можете сделать для того, чтобы защитить свою страну.

– Еще было озвучено, товарищ лектор, что люди в СССР не ценят то, что имеют. При этом сами вы говорили, что у нас для людей делается очень многое, с чем я согласен, конечно. Как это возможно? – встал с места мужчина в седьмом ряду.

– На самом деле, все банально. С точки зрения психологии, очень трудно по-настоящему ценить то, что считаешь за данность. Фронтовик, к примеру, вернувшись с войны, выше всего ценит мир. Он способен понять разницу. А вот сын фронтовика, который родился и живет в мирное время, так мир ценить не способен. Он не знает страшной разницы. Советский студент, получающий бесплатно высшее образование, не понимает, что это в немногих странах возможно. Он не способен понять, что в большинстве других стран нужно брать кредит и выплачивать его лет десять, чтобы иметь возможность учиться в университете. То же самое с бесплатной медициной и множеством других прекрасных вещей, что имеются в СССР. Оценить их важность и значимость можно, только потеряв. Но сами понимаете, тогда уже будет поздно… Следующий вопрос, товарищи!

Глава 16

г. Москва, Лубянка.

Вопросов оказалось много. Как капитан и обещал. Остается полагать, что мне удалось ответить на них максимально аккуратно. И немножко намекнуть о самых важных будущих проблемах, которые встанут перед СССР в 1970-х и 1980-х, но при этом не спалиться по полной программе, дав чрезмерно детальные прогнозы. Чревато получением статуса провидца… А что делают с провидцами, прогнозы которых стабильно подтверждаются? Ограждают от любой возможности контакта с противником, чтобы не делиться с ним преимуществами знаний о будущем. С этой точки зрения какая-нибудь дача в Сочи за двойным оцеплением, с которой нельзя выбраться без личного разрешения генсека, еще будет неплохим вариантом. А могут и в подземелье какое-нибудь загнать… Что не есть хорошо…

Закончили по кивку мужика с седыми висками, что задал мне первый вопрос. После него Румянцев подскочил и сказал:

– Товарищи, поаплодируем нашему лектору за эту, я уверен, полезную лекцию!

На этом все. Я с Олегом Петровичем вышел в одну дверь, все остальные потянулись к другой.

– Очень неплохо вышло! – крепко пожал мне руку капитан, проводив практически до двери. – Молодец, уверен, что нашим понравилось.

– Всегда рад, – пожал плечами я. – Вы главное, СССР защитите. Вся надежда на вас!

Опять какой-то странный взгляд на меня, все не может поверить, что ли, что я определенные вещи совершенно искренне говорю? Может, хоть как-то удастся повлиять на будущее, чтобы все эти кошмары, что начались с приходом Горбачева, КГБ вовремя пресек? Хотя надежда призрачно мала. После смерти Сталина партэлита запретила спецслужбам лезть в дела партии. Вон они и охотятся за слагающими стихи с антисоветскими призывами поэтами, и не подозревая, что удар по СССР нанесут совсем с другой стороны… Высокопоставленные люди из КПСС. По факту – предатели тех самых идеалов, которые сами сейчас так энергично пропагандируют среди населения.

***

Румянцев, проводив пацана, пошел к лестнице озадаченный. Ожидал достойного выступления, а получил блестящее. Что он, по глазам и реакции присутствующих не видел, что они удивлены?

Еще одно доказательство своим ощущениям он получил, наткнувшись на сослуживцев, которые, уже без масок, вышли одновременно с ним к лестнице из бокового коридора.

– Ну, Олег, твой подопечный и дал стране уголька! – развел руками один из них, – Я вначале и не понял, что происходит. Он же по возрасту, как мой старший сын. Судя по моему оболтусу, должен в футбол хорошо играть и на девок глазеть, шею сворачивая. Смотрю, доклад читает, да такой умный, и думаю – что, какой-то эксперимент над нами решили провести, что ли, купимся мы на это зрелище или нет? А потом он как начал прям как по писаному на все вопросы отвечать, хладнокровный, как анаконда… Ты где его добыл, этого вундеркинда?

– В МГУ парень учится, на первом курсе, экономику изучает. – ответил капитан, довольный тем, что реакция оказалась именно такой, как он и ожидал.

– Ему, судя по ответам, ее не изучать надо, а преподавать, – сказал второй собеседник.

***

Москва. Дом Ивлевых. Перед квартирой Гончаровых.

Всю дорогу Инга Леонтьевна готовилась к этой встрече, но, когда отец Линкиного хахаля открыл дверь, растерялась.

Он был зол и даже на порог её не пустил. Вышел сам из квартиры и разговаривал с ней на лестнице, плотно закрыв за спиной дверь.

– Не ломай дочке жизнь! – взмолилась она.

– Ты моему сыну сломала! – с горечью в голосе ответил он.

– Ну что мне сделать? – схватила она его за руку, видя, что он собирается вернуться в квартиру.

– Что хочешь, – одёрнул руку старый. – Иди куда писала, и говори, что дура, зря хорошего человека оговорила. Их теперь уговаривай.

- Я уговорю! - вцепилась она в него. - Я уговорю. Ты только не пиши ничего! Дай мне время. - она представила, что скажет большим начальникам в его оправдание, но спохватилась: она же не знает фамилию Григория. - Господи, я же только адрес ваш знаю. А как фамилия Гриши? И отчество?

- Ладно. Неделю жду. - усмехнулся старый. Надо же, на деревню дедушке написала, а, подишь ты, нашли! - Григорий Андреевич Гончаров. - отрезал он и вернулся в квартиру захлопнув перед её носом дверь.

***

Отдел по борьбе с экономическими преступлениями.

Майору Терещенко стоило огромных усилий убедить начальство, что в этот раз получен, наконец, серьёзный сигнал с указанием конкретного места, где в настоящий момент происходит преступление.

– Там, как минимум, хищения, – убеждал Терещенко начальство. – И налицо незаконное предпринимательство.

– А сбыт уже проследили? – спросили его.

– Нет. Но возьмём на горячем, сами всё расскажут, – убеждённо заявил майор. – И надо быстро решать, пока пробная партия в работе. Она небольшая, они её быстро прогонят, вывезут и ищи потом ветра в поле…

– Быстро решать… Ну смотри, Терещенко! Под твою ответственность! – разрешил начальник, и майор стал готовить своих людей, собираясь брать подпольных цеховиков, втайне надеясь, что это будет большое и серьёзное дело.

Он не мечтал о повышении и новом звании. Ему хотя бы реабилитироваться в глазах начальства и сослуживцев. А то за ним уже прозвище закрепилось «Пыжик» после всех неудач на меховой фабрике.